Страница 72 из 73
В самом же шаре на всём протяжении пути не утихает беседа, диалог одной половины двуликого с другой.
- А случалось так, что двуликий отказывался от процедуры разделения, когда приходило его время? - протягивается от внешнего кокона к внутреннему яркая дуга.
- Конечно, - протягивается от внутреннего кокона к внешнему нить, подсвеченная сарказмом, - патологии в большинстве своём именно к этому и ведут.
- Брось, ты же понял, что я не патологии имею в виду.
- Да? Тогда ответ очевиден, и он отрицательный.
- Не знаю, на мой взгляд, ничего очевидного. Взять наш союз - разве не достаточно он уравновешен, чтобы просуществовать ещё долгие и долгие годы?
- Брось, ты же знаешь, в чём дело: если высшие тела не разделить своевременно, одно непременно поглотит другое, и девяносто девять из ста, что поглощённым окажется моё...
Время Аваллаха пришло, но перед тем, как отправиться за черту, проведённую Разделением, встретился с каждым, кому был в своё время опекуном. Лавовое тело его больше не имело особой частицы, точки бурления и клокотания, место её занял комок света, во многом подобный звезде. Былых опекаемых комочек этот завораживал, наглядно являя цель, к которой стремились. У некоторых нечто подобное уже имелось, только в виде зародыша, от соприкосновения со светом Аваллаха зародыши вспыхивали, и свет проникал в свет.
- Как думаешь, почему он так поступил? - нить, протянувшаяся от внутреннего кокона к внешнему, дрожит.
- Сложно сказать, - от внешнего протягивается мерцающая голубым спираль, - но девяносто девять из ста, не из-за своих недугов. Ведь даже к фиксации он приноровился, вполне с ней уживался, чего уж говорить об остальном.
Речь об Ауне, что выбрал не вечную жизнь, а вечную смерть. Как показала экспертиза, механизмы симбиоза он расстроил сам, без какого-либо влияния со стороны, то есть пошёл на самоубийство сознательно.
- Что-то он понял такое, что-то ему открылось, - следует от внутреннего кокона к внешнему спица луча. - Не удивлюсь, если сумел заглянуть за черту Предела.
- Надеюсь, что нет, - от внешнего к внутреннему следует череда ярких точек, - ибо не хотелось бы встретить по ту сторону причину его самоубийства. Встретить и осознать, что смерть действительно предпочтительнее...
Небо свинцово-серое, с него сыплется то ли грязный снег, то ли пепел, и где-то в этом сумраке - Рана. Силовое поле над одной из посадочных площадок базы исчезает, голем опускает шар в углубление, сам занимает место рядом, будто орёл у гнезда. Перепонка силового поля восстанавливается, а над базой поднимается стена огня, выжигая простейших, этот гной, натёкший из Раны. Простейшие обращаются пеплом, пепел возносится к небу...
Шар тем временем, скользя по жёлобу, опускается на нижние уровни, останавливается у сферы соединителя-разделителя. Аваллах выбирается из него, совсем как человек - ухватился лавовыми руками, пригнулся, переступил. Персонал базы исключительно из двуликих, встречают с почтением:
- Добро пожаловать, высший, добро пожаловать на разделение!
[2]
О скором начале выброса говорит молочно-белая пелена, заполнившая сферу соединителя-разделителя. Аваллах в самом центре, растянут на распорках силовых полей, и в положении этом подобен вылепленной из лавы морской звезде. Края Раны дрожат, и дрожат все планы Определённого - от Сущего до Ментала. Аваллах чувствует линию, по которой прошло Разделение, комок света, комок его высшего тела вытягивается копьём, бьёт в преграду Предела. Предел выдерживает, отвечает болью, пронзает насквозь. Копьё Аваллаха готово сломаться, разлететься осколками, но его оплетает спиралью высшее тело симбионта, и на черту, проведённую Разделением, они уже давят вместе. Две силы застывают в зыбком равновесии: вот на толику продвинулись вперёд симбионты, вот Предел их на толику оттолкнул, но толика симбионтов всё же больше, и чаши весов колеблются в их пользу. В области Сопряжения от этого противостояния вспыхивает оранжевое пламя, астральные узлы, крутясь, образуют венок, затем разлетаются один за другим. Первыми исчезают в оранжевом мареве зелёный и красный - исчезают вместе, в один миг, затем жёлтый, затем голубой, затем синий, лишь фиолетовый остаётся, вытягивается длинным лучом. Соединитель-разделитель работает на пределе, пытается погасить оранжевый костёр, звенит мелодия чар. Погасить не удаётся, только смягчить, чего, впрочем, достаточно. А фиолетовый луч тем временем соединяется с обвитым спиралью копьём, и равновесие рушится, разлетается на сонмы частиц под мощным ударом. Симбионты пробивают черту, но тут же и останавливаются, поскольку она их вбирает, делает частью себя...
Фиолетовый луч, продолжаясь и за Предел, рассекает два высших тела, отделяет одно от другого. Симбионты переживают одновременно и смерть, и рождение, распадаются в ничто, в пустоту, и вновь собираются в нечто. Двуликий исчезает, тает в фиолетовом мареве, две души из фиолетового появляются, вьются и мечутся, стремясь вновь стать одним. Напрасно, соприкоснуться не позволяет всё тот же фиолетовый свет, проходит между ними тончайшей, но непреодолимой кисеёй. Точно так же выглядит с этого плана и Разделение: полотно энергий, протянувшееся из бесконечности в бесконечность, с непроницаемо-чёрной точкой Раны. То расправляясь, то свиваясь и перекручиваясь, полотно это проходит через все слои мироздания, разрезает, делит на два. В Сущем края полотна сходятся, и бесконечное становится конечным - Великим Хребтом и Великим Рифом.
Две души прекращают метаться, меняют движение на покой. Прежнего восприятия больше нет, общаются друг с другом по-новому, постигают. Общение происходит без эмоций, без мыслей - к чему всё это высшим телам? - то же самое и с прощанием. Фиолетовая кисея становится всё плотнее, всё толще, и вот уже души разделены, каждой придано своё направление. Аваллах двигается к Отцу, Яри, дабы малое высшее тело растворилось в большем. Путь новорождённой души гораздо замысловатей, гораздо извилистей - следует в области Предела, предназначенные для людей.
[3]
Сначала новорождённую душу влечёт к области чистого равновесия, к Гало. Именно здесь она появилась, когда пришла во Вселенную, а потом был зов и соединение со цвергом. Первое радужное кольцо душа минует легко, со вторым сложней, а третье уже не кольцо, а диск, и его не преодолеть. Стоит душе коснуться барьера, как понимает, из чего он - из того пути, что прошла вместе со цвергом, пусть небольшой, но шаг в сторону от чистого равновесия. Радужный диск захватывает, растягивается перепонкой, растягивается и растягивается, затем выталкивает из Гало прочь.
Новорождённая душа движется одновременно во всех направлениях и по кругу, она словно привязана к одной точке. Следует к этой точке, и Гало предстаёт перед ней как ребро плоскости, с одной стороны которой свет, а с другой - тень. Форма плоскости постоянно меняется: то круг, то овал, то квадрат, то правильной формы пятиконечная звезда. Лицевая и обратная стороны сами называют себя, имена их - две сложных мелодии, сплетённые из множества и множества чар. Савидар - так звучит первое имя, и в нём вся суть гармонии, Маргинар - так звучит второе имя, и в нём вся суть диссонанса. Одновременное звучание мелодий буквально раздирает душу, рвёт на две половины, нужно выбирать, выбирать как можно быстрей, и она соскальзывает в сторону Маргинара...
В первую очередь Маргинар воспринимается не как отсутствие света, а как отсутствие целостности. Кажется, здесь одни только фрагменты, что дробятся от малого к меньшему, пока не сливаются с пустотой. Однообразным крошевом Маргинар новорождённой душе и представляется, затем различает три уровня, на которые тот разделён - Противное, Противоразумное и Противоединое - и воспринимает уже по-другому. Всё здесь подчинено строгому механизму, механизму исправления высших тел. Основное мерило воздаяния - общее равновесие расы, его изменения в зависимости от той или иной человеческой жизни. Роль весов играет Предел, соответственно, и точность самая наивысшая. Вот только кто механизм исправления создал? Не мог же он появиться сам собой...