Страница 50 из 73
Перекрытия станции, в основном из хитина, большей частью были изъедены, местами вовсе отсутствовали, так что Регане пришлось потрудиться, прежде чем вылепила из отбросов уют. Второй ярус - жилой, три просторных комнаты, нанизанные на арочный проход. В первом отделении слева от входа кухня, справа музыкальный артефакт, похожий на перевёрнутый колокол, на полу шкура гидры. Второе Регана определила под библиотеку, её личное великое книгохранилище. Третье частью спальня, частью уборная, граница проходит по шкуре ревуна, растянутой на полу. Вдоль арочного прохода подвешены медузосветы, и светом разгораются именно тем, какого хочет хозяйка, чувствуют настроение.
- Как, неприступная моя обитель, сильно ли скучала без меня?
Раскручивается держатель, свёрнутый до того бараньим рогом, принимает стилет, кольца с запястий, пояс. Музыкальный артефакт раскручивается от одного взгляда, над раструбом поднимается маленький смерч мелодии. Это соната Гарпии - не самое знаменитое произведение матери, но самое любимое дочерью. Для Реганы Гарпии не столько музыка, сколько магия: узор астрального тела поёт в унисон узору, заключённому в партитуре. Из этой любви, собственно, и родилось прозвище, уже потом обросло ворохом небылиц.
- Она пришла из Дыры, что твоя мантикора, - говорят в городах Плеяды, - и в неё же вернулась. - Её породили драконы, - говорят в крепостях Маналита, - с саламандрами так и расправилась, изрыгая огонь, а змеёнышей пожирала. - Она пришла из-за Рифа, - говорят на островах Ундиниона, - чудовище, созданное жителями Обратной стороны...
Под переливы сонаты Регана прошла в третью комнату, стянула комбинезон, затолкала в стиральный бочонок, внутренние стенки которого покрывали полипы. Сама забралась в ванну, изготовленную из устричной раковины, увеличенной заклинанием - максиформа, если в терминах витамагии, она же магия жизни, магия света, астральная магия. Как и в стиральном бочонке, на внутренних стенках ванны полипы, но не в пример более тонкие, более мягкие. Вызванный заклинанием, над раковиной повис ком воды, к нему устремилась капля янтарной хаомы, перемешались, и ком обрушился вниз. Хаома разошлась по телу искрами, разбежалась иголочками, благодаря ей Регана в свои пятьдесят пять не просто выглядела на тридцать, но такой и была, как если бы в тридцать лет старение прекратилось. Транс накатывал сам собой, покачивал на волнах, дробил сознание на три части: Сущее, Эфир и Астрал. Будучи витамагом, Регана могла без труда переходить из одного мира в другой, и сейчас смотрела на себя сверху, глазами астрального зрения. Вот она, Гарпия, погубительница саламандр, драконово семя, и прочая, прочая, полюбуйтесь! Большие голубые глаза на продолговатом лице, нос прямой, правильный, губы тоже красивые, полные, зато голова выбрита наголо. Вот она напевает мотив любимой сонаты, голос низкий, грудной, как бы поднимается из глубины, оттого и в других способен проникать не менее глубоко. Вот выгибается в неге - тело ладное, гибкое, так и хочется сказать, что создано для любви, но любовь из своей жизни Регана вычеркнула, поскольку поняла однажды: создана для другого, другой у неё путь.
[3]
Огонь прошёл через надкрылья шлюза, через перекрытия верхнего яруса, разливается теперь по жилому. Хитиновые стены покрываются пузырями, вздуваются и лопаются медузосветы, шипит стойкая к пламени шкура гидры. Огненная змея ползёт дальше, пожирает, разбрызгивая слюну искр, шкафы с книгами, и вот уже в крайней от входа комнате, нависает над оказавшейся в западне женщиной...
Родилась Регана в городе Лут, в двенадцатый день месяца Единорога, в первый год нового, второго по счёту тысячелетия от Разделения. С высоты Лут похож на подкову, охватившую главный залив юга - залив Драконьей лапы. Главный он потому, что ключ к Водоразделу, как назван морской коридор, что делит мириады островов Закатного океана на две приблизительно одинаковых группы. Это только название - Царство Тысячи Островов, на самом же деле их больше, гораздо больше. Кто владеет Водоразделом, владеет и океаном, как говорят мореходы юга, потому Лут - вторая столица Маналита, Галава южных широт.
Пламя поднимается по кровати, бросается к жертве, проглатывает. Регана скользит вдоль липкого и холодного - вдоль серого тумана и изумрудных искр, превращает правую руку в клинок, отсекает хобот, протянувшийся к дыре, а дыра - в теле её эфирного двойника. Падение прекращается, словно и скользила по хоботу, который только что отсекла, под ногами плоская, как лист волшебного льда, поверхность Эфира. Прозванная Гарпией тщательно запечатывает дыру, уничтожает хобот, лишь после этого позволяет себе проснуться.
Сны, в которых преследует огонь, Регана видит часто - отголоски Камертона. Снова уснуть после такого кошмара - пустые надежды, потому одевается, идёт в библиотеку. Потянув на себя рычаг в виде книги, запускает механизм, что отодвигает шкаф в сторону. За ним комнатка пять на пять шагов, в квадрат заключена винтовая лестница, ведущая на нижний из ярусов, он же рабочий.
Отцом Реганы был Марк по прозвищу Буревестник, известный флотоводец Союза, герой третьей битвы при Мяо. Исследуя его родословную посредством астральной магии, углубилась на десять поколений, добравшись до некоего Авессалома, сотника легиона Медные Сердца, отличившегося в битве у Большого улья. Верилось с трудом, но каждый из мужчин этой линии был воином - своего рода стальная цепь, протянувшаяся через века. Матерью Реганы была Зельда Лучистая, известный на всю ойкумену астральный композитор. Говорили, род свой она ведёт от самого Тиресия, одного из величайших поэтов древности, на самом же деле линию большей частью составляли морские торговцы нового времени - южные магнаты, как их теперь называют, о чём Регане поведало всё то же астральное волшебство.
Сказать, что родители её были не похожи, значило бы не сказать ничего: он - чистое пламя, она - лёд тороса. "Разве возможен между льдом и огнём союз, - думала Регана в детстве, - когда либо холод убьёт жар, либо жар - холод?" Потребовалось повзрослеть, чтобы понять: возможен, если пламя и лёд - волшебные. Другой вопрос, какая у этого волшебства природа? Когда-то ответ виделся очевидным: волшебство есть любовь, теперь сомневалась, ибо сомневалась, что любовь - волшебство.
Спустившись по винтовой лестнице, Регана оказывается точно в такой же комнатке, как и наверху: пять на пять шагов. Из неё выходит в комнату наблюдения, с астральной сферой, подвешенной над столом красного дерева. Круглая столешница свободно вращается, испещрена знаками. Регана поворачивает так, чтобы хорошо было видно образование, названное саламандрами Жемчужиной, касается значка в виде квадрата с точкой, затем овала. Ради Жемчужины саламандры и построили станции, Регана же здесь не столько из-за неё, сколько из-за возможности замести след астральными возмущениями.
Одной из последних акций саламандр в Тысячелетней войне стало наведение на Лут зелёного мора, также известного как мор колибри. Отец Реганы в тот злополучный день мог находиться в плавании, но был дома, подарил бусы из живых цветов, которыми славится остров Китимат. Была дома и мать, ради чего ей пришлось отменить концерт в соседний провинции, подарила очень красивое платье, с узором из жемчуга и топазов. Тем злополучным днём Регана праздновала свой шестой день рождения - совпало.
- В убежище, - сказал отец, когда началось.
Регана видела тревогу на лицах родителей и прислуги, слышала доносившиеся с улицы крики, но всё это таяло в ауре праздничного настроения, не доходя до сознания. Мать взяла за руку, охрана охватила кольцом, от обилия защитных чар воздух запел.
- Что происходит? - Регана по-прежнему не понимала. - Это такая игра?
- Всё будет хорошо, - начала было Зельда, но в следующий миг пресеклась, из горла вырвалась трель, как если бы там поселилась певчая птица.
Словно по сигналу, сами собой стали появляться ярко-зелёные колибри, похожие в своём обилии на полчища саранчи. Взрывались они тоже зелёным, и газ, что вырывался из маленьких тел, без труда преодолел возведённую охраной защиту. Регана сама не заметила, как вдохнула, и пришла мелодия, и мир исчез. Наверное, в тот момент она тоже пела птицей, ибо, вернувшись в сознание, ощутила в горле сильную боль. Когда же поняла, что вокруг все мертвы - и няни, и охранники, и мать, и отец - боль стала чем-то большим, чем боль, а она из девочки стала взрослой.