Кеноби

— Сожалею, что разбередил старые раны, — покаялся он, следуя за Эннилин. — Оррин сказал, что Даннар остановился помочь кому-то в пустыне.

— Да, он был такой, — кивнула собеседница, ведя Рух на скотный двор. Она наклонилась, чтобы привязать животное, да так и осталась стоять, поглощенная какой-то мыслью.

Бен молча наблюдал за ней.

— Минутку, — произнес он. — Он умер не просто восемь лет назад. — Уставился на нее. — А ровно восемь лет назад.

— Ты очень догадлив. — Эннилин тоже пристально посмотрела на гостя. — Один из местных участвовал в «Беге кометы». Мы собирались устроить настоящий праздник. Даннар поехал в Мос-Айсли прикупить яств. — Она покачала головой. — Это просто нелепо, правда? Посылаешь кого-то за флик-угрями, а он так и не возвращается домой.

Бен уважительно отступил назад:

— Мне жаль, Эннилин. Не буду говорить, что понимаю ваши чувства. Каждая трагедия отличается от других, это личное горе. Но можно ведь найти утешение в том, что он совершил бескорыстный поступок…

— В том-то и дело, Бен. — Глаза женщины блестели от слез. — Пожалуйста, приноси себя в жертву, когда ты больше никому не нужен. Даннар принадлежал нам… и мы никогда не давали ему разрешения умереть.

Она нахмурила лоб и потуже затянула узел на поводьях.

Бен казался ошеломленным. Заметив это, хозяйка выпрямилась и слабо улыбнулась. Расстроенный покупатель — плохой покупатель.

— Прошу прощения. Это все из-за даты.

— Я могу уйти, если я некстати…

— Нет-нет, — остановила его Эннилин, забирая одеяло. — Обычно в годовщину я весь день одна. Думала, так лучше. — «И все же я позвала тебя», — мысленно добавила она. — Возможно, пора изменить этой привычке.

Какое-то время Бен безмолвно изучал ее, а затем его взгляд просветлел и на губах заиграла понимающая улыбка.

— А почему бы и нет? Нам обоим не повредит на день изменить свой распорядок.

— У тебя есть распорядок? — Эннилин рассмеялась. — А я даже не знаю, чем ты занимаешься.

— Решаю проблемы. — Он подтолкнул хозяйку к боковому входу в магазин. — И для решения этой проблемы я предлагаю стратегию взаимного отвлечения. Вы прочтете мне курс по флоре и фауне Татуина. За завтраком. Я как раз знаю одно местечко неподалеку. Мне о нем столько рассказывали!

— Будет лучше, если мне не придется готовить.

Он придержал дверь:

— Нет причин беспокоиться. Я творю настоящие чудеса с аварийными пайками.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

— Что ж, одно мы узнали точно, Бен. Кем бы ты ни работал прежде — ты определенно не повар. Но попытка не пытка.

— Я не пытался, я делал, — ответил гость с усмешкой, собирая тарелки. — Просто получилось не очень… У меня есть друг, который весьма щепетилен, когда речь заходит о попытках. — Его взгляд, полный сожаления, упал на остатки блюда на тарелке. — Обычно гартровые омлеты бывают куда вкуснее.

— Этот был не так уж плох, — засмеялась Эннилин.

— А еще у меня есть друг, который держит закусочную, — продолжил новый знакомый, исчезая в нише. — Он уволил бы меня без выходного пособия. — Тарелки загремели.

Эннилин качнулась назад в кресле и снова рассмеялась. Что же, как бы там ни было, у Бена есть друзья. И это неудивительно. Он вел себя сдержанно, но копни чуть глубже — и обнаружишь, что он подходит ко всему с заразительным энтузиазмом. На завтрак ушло полтора часа времени — они долго перебирали товары на полках, пытаясь подобрать продукты, и в итоге накрыли целых два стола. Гость внимательно слушал ее рассказы о жизни на ранчо и в оазисе, а теперь принялся мыть посуду.

И такой человек жил один-одинешенек?

— Не горюй, — посоветовала она, когда тот закончил. — У нас просто не нашлось всех нужных продуктов.

— Да нет, почти все было, — ответил он, вытирая руки полотенцем. — По сравнению с другими окрестными лавками этот магазин — что супермаркет на Корусанте.

— Ты там бывал?

Бен смотрел на нее еще долю секунды — а потом перевел взгляд на старого Ульбрека, который недовольно фыркнул. Он уже несколько часов кряду восседал в кресле, громко похрюкивая, после того как досыта наелся вяленого мяса. Эннилин шутила, что Магда Ульбрек или его лечащий врач вот-вот пришлют за ним охотника за головами. Бен в ответ рассмеялся, но женщина заметила на его лице тень тревоги. Поначалу она готова была поклясться, что старый фермер узнал Бена при первой встрече. Но затем Ульбрек явно отмел эту мысль и перестал обращать на приезжего всякое внимание.

Какая удача для Бена, подумала тогда Эннилин: по мнению старика, любой незнакомец либо собирается его ограбить, либо просто обязан выслушивать его бесконечные рассказы.

— Он выглядит довольным, — заметил Бен, кивнув в сторону Ульбрека.

— А я буду довольна, когда он заснет, — ответила хозяйка, вставая. — И ты увиливаешь от ответа.

— От какого ответа?

— Ты опять переменил тему. За завтраком говорила одна я, а ты не вставил и полслова.

— Гость должен быть учтивым, — возразил приезжий.

— Послушай, тебя точно не разыскивают? Никто на Дуро не объявлял награду за твою голову — скажем, за контрабанду омлетами?

— Нет, не думаю, — отшутился гость, облокотившись на стойку. Он огляделся, будто запоминая обстановку. — Пожалуй, сейчас… я просто созерцаю. И здесь достаточно мирно и спокойно, чтобы я мог этим заниматься. — Он подошел к окну, выходящему на стойла.

— И как, много уже увидел?

— На первый взгляд здесь нет ничего особенного, — ответил Бен. — Но того, что есть, в достатке.

Эннилин уловила нотку неуверенности в его голосе — будто Бен еще не понял, нравится ему на Татуине или нет.

Он повернулся к ней:

— Прости — я не хотел обидеть твою родину. У меня и в мыслях не было судить о целом по его части. — Бен снова принялся собирать посуду.

— Нет, ты совершенно прав, что судишь о Татуине по одной его части, — сказала Эннилин, оглядывая свое хозяйство. — Песчинки, поселения, поселенцы — мы все крайне мало отличаемся друг от друга. Так всегда было, и никогда не будет иначе.

— Я стараюсь избегать слов «всегда» и «никогда», — возразил Бен, принимаясь вытирать уже вымытую тарелку полотенцем. Он заговорил со всей серьезностью: — То, что казалось постоянным, незыблемым, порой быстро меняется, да так, что не узнать. И часто не к лучшему.

Она пристально посмотрела на гостя. Что же, он мягок внешне, а внутри тревога? Многие ее знакомые были устроены иначе — приходилось терпеть, пока через слои грубости проступит доброта, если она вообще имелась. Может, в этом и заключался секрет его характера.

— С тобой что-то произошло, так ведь, Бен?

— Нет, — ответил он, разглядывая тарелку. И чуть слышно добавил: — Не со мной.

Он вдруг отвернулся и принялся протирать столы. Бомера, сидевшего неподвижно за столиком наедине со своей кружкой, он обошел, стараясь не беспокоить.

— Уж он-то знает, что такое — наблюдать, — просияв, сказал Бен восхищенно.

Бомер не шелохнулся. Его взгляд был по-прежнему устремлен в кружку, из которой шел пар.

— Интересно, что он там видит, — проронила Эннилин. — И зачем, в сущности, приходит сюда что ни день? — Порой она гадала, что за горесть обрушилась на родианца.

— Ты говоришь на родианском? — уточнил Бен.

— А сам он на нем говорит? Столько лет прошло, а я о нем ничего не знаю и не ведаю. — Хозяйка приподняла бровь. — И не только о нем.

Бен поглядел на стенной хронометр.

— Что же, мне пора расплатиться за канистру воды и бежать, — сказал он. — Твои болельщики скоро вернутся.

Он направился к груде прозрачных контейнеров в углу. Выбрав один и отставив его в сторону, гость повернулся и выудил горстку кредитов из глубин плаща.

— Подожди-ка, — сказала вдруг Эннилин, пока он отсчитывал нужную сумму. Она направилась к двери в гараж. — Давай встретимся снаружи.

Удивленный Бен поднял голову:

— Мне действительно уже пора.

— Не спеши, все успеется. Я мигом.