Страница 7 из 12
– Вот это да! – обрадовался Иван Ильич, – Ай да Ольга! Никак не ожидал я такого выступления от нее. Ну, что скажешь, Константин?
– По правде, граждане сотрапезники, от молодой парижанки я такого агрессивного отпора не ожидал. Если честно, а моя честность – достояние нашей прекрасной родины, она меня переиграла. Один-ноль в вашу пользу, Ольга из Благо-Парижа.
Обед прошел славно. После Эмилия играла на пианино, пела отрывки из популярных песен и романсов под аккомпанемент Людмилы Васильевны и Ирины. Константин сел рядом с Ольгой, все время шутил и пытался рассмешить девушку. Покрасневшая от немалой дозы вина Ирина, сославшись на головную боль, вскоре неуверенными шагами пошла в свою спальню. Дети сидели перед телевизором и смотрели какую-то свою программу. Поймав несколько раз смущенный взгляд Ольги, Иван Ильич встал и ушел в свой кабинет, в привычный большой мир книг и мыслей. Через час дом опустел. Эмилия забрала детей в свою двухкомнатную квартиру, доставшуюся ей после расставания с мужем, успешным музыкантом. Людмила Васильевна с Ольгой пошли в театр. Константин отправился их провожать.
«Воскресный августовский вечер, уставшая, слегка пьяная жена спит в соседней комнате. Я один. Один в окружении людей, в центре огромного города. Не молодой, но далеко и не старый. Не хочу себя заживо хоронить в мелочах повседневности. Не хочу. Боже упаси меня от одиночества. Худшего наказания для человека, чем одиночество, сложно даже и придумать. А МОЖЕТ, ЧЕЛОВЕК ПРИДУМАЛ БОГА, ЧТОБЫ ОСВОБОДИТЬ СЕБЯ ОТ ОДИНОЧЕСТВА, БЫТЬ УБЕЖДЕННЫМ, ЧТО РЯДОМ ВСЕГДА ЕСТЬ КТО-ТО. А что я хочу? Общения с людьми в чистом, просторном помещении, где много света, тепла, интересное общество, беседы, легкий ужин, красивые женщины. Нет, это еще не все. Не хочу самому себе признаваться, неужели моя жизнь как мужчины уже закончилась? Я больше не встречусь с женщиной светлой и обаятельной, всегда веселой и опрятной, готовой любить и радоваться жизни. Как у меня было раньше с Ириной. Но она так рано ушла из нашей прежней жизни, в итоге я остался один со своими скрытыми желаниями, неутоленной жаждой страсти. Но не могу же я поставить крест на Ирине, она мать моих детей, бесконечно родная, добрая и беззащитная. Значит, она, безусловно, остается в моем бытие. Вместе с тем я не могу заставить свою природу отказаться от полнокровной мужской жизни. Ведь это так естественно, но противоречит принятым представлениям о морали и порядочности. Значит, придется иметь тайную сторону жизни, скрывать ее от всех, обманывать жену, близких и окружение. По-видимому, такая дилемма стоит перед многими мужчинами и женщинами: быть недовольными своей семейной жизнью и, не нарушая семейные узы, искать физическое, зачастую и морально-духовное удовольствие на стороне. Выше моих сил постоянно находиться в полутемной квартире в одиночестве среди своих книг, со спящей или угрюмо смотрящей в потолок или телевизор, вечно недовольной жизнью или мною женой. Да, любили друг друга, люблю ее и сегодня, родили детей, прожили 35 лет вместе, но потом жизнь нас развела. Она – часть моей жизни, но не вся моя жизнь. Я не в состоянии заживо похоронить себя, я хочу и должен жить в общении с другими людьми, получать от этого тепло и открывать для себя новые миры, в свою очередь, давать им свое тепло, раскрывать свою душу, впечатлять и быть впечатленным.
Я, как раньше, уже не мечтаю о встрече с прекрасной незнакомкой. Хотя такая мечта сопровождает человека в течение всей его жизни, кроме тех недолгих промежутков, когда он находится в любовной коме, плохо видит и ощущает окружающий мир. Предположим, я встретил прекрасную незнакомку, добрую, светлую, чистую, терпеливую. И что я ей предложу? Свои знания, живой ум, немолодое тело, легкий ужин в Доме ученых и скромные букеты? Возможно, она чудесная и бескорыстная, но она женщина, и в ее представлении прекрасный незнакомец может дать многое, улучшить ее жизнь, сделать ее более интересной и самое главное, материально более обеспеченной. Это заложено природой в женщине. Может, тогда лучше оставаться неудовлетворенным жизнью, не совсем счастливым, но не смешным и не жалким в глазах предполагаемой прекрасной незнакомки? Боже упаси! Какой скудный выбор оставила мне жизнь. Нет, я не согласен на такую участь!»
Иван Ильич работал у себя в кабинете, когда зазвонил телефон.
– Иван, ты не спишь?
– Нет, мама. Работаю над новым учебником, который включен в издательский план этого года, поэтому до конца года я должен его завершить.
– Какие-то деньги будут за эту книгу?
– Очень незначительные. Пишем, так как для переизбрания на должность профессора или заведующего кафедрой нужны публикации.
– А старые учебники, они что, уже непригодны? И что вы с ними делаете, выбрасываете, что ли?
– Фактически обновляем их на 20–30 %, а то и меньше, и переиздаем. А те, что устарели, отправляем в макулатуру. Такова система.
– Глупая система. Если человек трудится, должно быть материальное вознаграждение.
– Может быть, мама, ты и права. Удачно сходили в театр? Девушка тебе не в тягость?
– Нет, абсолютно. У меня создается впечатление, как будто она уже много лет живет со мной. Все понимает с полуслова, очень предупредительна и вежлива.
– Я рад. Мама, мне неудобно возобновлять разговор о деньгах, но когда ты сможешь одолжить эти 60 тысяч рублей?
– Хоть сегодня. Пойду в банк, и вечером можешь их забрать. Но, Ваня, смотри, Ирину одну не отправляй – она себя плохо контролирует. Вдруг начнет пить больше обычного?
– Ну, мам, она же взрослый человек, что я могу поделать? У меня начинается учебный год.
В первый день учебного года перед коллективом выступил ректор – констатировал успехи и недочеты, обозначил новые задачи и пути к их достижению.
После Иван Ильич собрал членов кафедры, но проводил заседание вяло и рассеянно. Потом решил перекусить в буфете.
Обычно еду из буфета приносила лаборантка, но с уходом Лауры в декретный отпуск эта должность пока была вакантна. Он вспомнил Лауру, ее молодое упругое тело, лукавые, затуманенные от возбуждения глаза, и ему опять захотелось близости с ней.
«С этой историей покончено, – многократно убеждал он себя. – Девушка постепенно становилась проблемой, особенно из-за ее матери, этой омерзительной женщины. Она все время искала новые схемы выманивания у меня денег. Слава Богу, все в прошлом».
Когда он вернулся из столовой, в приемной сидела Ольга. Он рассеянно поздоровался и хотел пройти к себе в кабинет, когда девушка обратилась к нему:
– Иван Ильич, я пришла узнать, что мне делать дальше. Я уже была в отделе аспирантуры, взяла расписание занятий и сейчас приступаю к своим аспирантским делам – как я поняла, к подготовке сдачи кандидатских минимумов.
– Прости, Ольга, за рассеянность, я тебя не узнал.
– Иван Ильич, можно обратиться к вам по другому вопросу? Вы как-то вскользь упомянули, что место лаборантки у вас свободно. Если бы вы поручили эту работу мне, я была бы очень признательна, лаборантская зарплата мне была бы очень кстати. Столичная жизнь исключительно дорогая, не мне вам объяснять. Мне еще надо вернуть долг Людмиле Васильевне – она ведь купила для меня платья и плащ.
На последнюю фразу Иван Ильич не обратил особого внимания, вызвал своего заместителя, пожилую интеллигентную женщину, и поручил ввести Ольгу в курс обязанностей лаборантки, а сам поспешил на заседание редакционного совета институтского журнала.
Через два часа, когда он вернулся на кафедру, Ольга уже сидела в приемной и что-то энергично печатала на компьютере.
– Ольга, уже шестой час. Иди к себе в общежитие, отдохни, а завтра у нас будет насыщенный и довольно напряженный день.
– Иван Ильич, позавчера мне предоставили место в общежитии, но я пока не перебралась туда. Людмила Васильевна попросила на некоторое время задержаться у нее.
– Я не знал об этом. По-видимому, ты ей понравилась. У нее свой, давно отлаженный ритм жизни, и если она идет на такой шаг… А может, ты предпочитаешь жить в общежитии, и тебе просто неудобно отказаться от ее предложения?