Сильвант

Осталось неизвестным, что произошло на радиоузле, когда Лука Лукич примчался туда на своей машине и вышел из нее, легко опираясь на трость. Но, очевидно, именно эта трость приняла живое участие в разговоре, потому что Лука Лукич, крича на сотрудника, разбил ею не только стекла на всех письменных столах, но и матовую стеклянную стену, украшавшую город.

Короче говоря, вслед за первым, поразившим весь город сообщением появилось второе, после которого почти все учреждения и школы прекратили работу.

«Уважаемые друзья! Доводим до вашего сведения, что высокочтимый Мэр не только решительно отвергает все обвинения некоего гражданина Неломахина, но намерен проучить этого клеветника, вызывая его на дуэль, или, иначе говоря, на поединок. Судебным передрягам он предпочитает эту старинную, но благородную форму защиты своей чести. К барьеру, гражданин Неломахин, к барьеру!"

Дуэлей так давно не было в Хлебникове, что городская молодежь даже не знала этого слова, а старики знали, но забыли. Об этой форме защиты чести были осведомлены главным образом знатоки литературы, прочитавшие «Евгения Онегина». Но, как это ни странно, решительно все поняли, что между высокочтимым Мэром и приезжим Гроссмейстером в ближайшие дни должна состояться, схватка. Более того, в тот же день понятие «дуэль» так широко распространилось, что одна симпатичная, находчивая гражданка, стремившаяся купить заграничные джинсы, неожиданно сказала другой, менее симпатичной и пролезавшей вне очереди:

– Я вызываю вас на дуэль!

Очередь остолбенела, и джинсы были благополучно приобретены.

Третье сообщение было более чем кратким: «Вызов принят».

Неизвестно откуда появился молодой, но дельный администратор Саша, предложивший, чтобы схватка была публичной: противники в костюмах пушкинских времен, по его мысли, должны встретиться на сцене городского театра. Цены на билеты, ввиду исключительности зрелища, повышены, карета «скорой помощи» дежурит у подъезда. В случае смерти одного из противников духовой оркестр исполнит траурный марш.

Все эти предложения были отвергнуты, кроме одного: из отдела старинного оружия хлебниковского Городского музея были извлечены и приведены в порядок дуэльные пистолеты. Подходящих пуль оказалось только две, и это смутило администратора, потому что противники должны были стреляться «до результата», то есть пока один из них не будет убит, а две пули позволяли обменяться выстрелами только один раз. Но дельный молодой человек заказал местному ювелиру отлить из свинца еще несколько пуль и таким образом решил эту задачу.

По-видимому, Мэр считал, что полезно заручиться общественной поддержкой, и администратор по его распоряжению заказал последнему художнику, который остался в Хлебникове, плакат-карикатуру, появившийся очень кстати, чтобы закрыть дыру в матовой стене радиостудии. На плакате был изображен Мэр с носом, похожим на свежую сливу, а над ним плавал маленький Гроссмейстер с подвернутой ножкой, стараясь уклониться от направленного на него пистолета.

Вопрос о секундантах решился просто: Мэр предложил эту почетную обязанность администратору Саше, и тот, разумеется, с восторгом согласился, а Петру Степановичу, у которого в чужом городе не было друзей, пришлось попросить старого резчика.

– Извините, Иван Георгиевич, вы, разумеется, понимаете, что не мне пришла в голову эта глупая затея, – сказал он. – Но отказываться неудобно, а без вас мне никак не обойтись.

И действительно, очень скоро выяснилось, что без Ивана Георгиевича он никак не мог обойтись. Более того: без Ивана Георгиевича дело могло кончиться плохо.

О месте и времени поединка можно было только догадываться, но, очевидно, догадались многие, потому что на каждом дереве в городском парке сидели мальчики и девочки (и среди них, разумеется, немухинские экскурсанты). Парк был расположен вдоль набережной, и в парусных лодках на море колыхались нетерпеливые зрители с полевыми биноклями в руках.

Те и другие громко спорили, держали пари, перекликались, но все умолкли, когда большой серый автомобиль, перерезав парк (что запрещалось), затормозил у площадки над пляжем, и Мэр в ослепительно белой рубашке, в сияющем пиджаке стального цвета, с гвоздикой в петлице, в белых шотландских брюках, искусно скрывающих его кривые ноги, вышел из машины. Заплывшие глазки опасно сверкали. Сизый нос грозно торчал над маленьким ртом. На золотой цепочке свисали с шеи на грудь золотые очки. Словом в сравнении с ним Петр Степанович и его секундант, покуривавшие в тени под платаном, выглядели так, как будто их и вовсе не было.

Однако пора было приступать к делу. Секунданты сошлись. Ящик с пистолетами был открыт. Проверили условленное расстояние. Два мраморных фонтана, из которых высоко взлетали струи воды, находились как раз в десяти шагах один от другого.

Необходимо отметить, что Петр Степанович был меткий стрелок, хотя из дуэльных пистолетов ему стрелять не приходилось. Однако и Мэр неоднократно хвастался, что может попасть в подброшенную копейку.

– Начнем, пожалуй, – сказал администратор Саша, которому очень хотелось, чтобы зрелище напоминало роковой поединок между Онегиным и Ленским. О сходстве не могло быть и речи, хотя бы по той причине, что Саша, привыкший в самодеятельности руководить массовыми сценами, говорил в рупор.

– Прежде всего, согласно дуэльному кодексу 1892 года, предлагаю соперникам помириться.

Мэр энергично замотал головой, а Петр Степанович подошел к фонтану, напился, вытер рот носовым платком и тоже сказал:

– Нет.

Он был спокоен, хотя немного жалел, что решительно отказался от плана, который накануне предложил ему Петька. План заключался в поголовном вооружении всех немухинских ребят рогатками, которые били не хуже дуэльных пистолетов. Пустить их в ход предполагалось до начала дуэли, причем Петька брался сделать Мэра «небоеспособным», как он выразился, в два удара.

Теперь Петька, возглавляя экскурсантов, сидел на каштане, который простирал свои нежные ветви над местом дуэли.

– В таком случае прошу занять места, – сказал в рупор Саша.

Первый выстрел, согласно жеребьевке, был за Петром Степановичем, и все ахнули, когда он стал целиться в Мэра. Но в эту минуту он подумал, что Гроссмейстеру по спасанию людей как-то не с руки расправляться с Мэром, который считается человеком, хотя и несимпатичным во всех отношениях. И хотя расправиться все-таки хотелось, он отвел руку в сторону и выстрелил в воздух.

Все ахнули. Все перевели дух. Все до одного уставились на Мэра, который мог оценить великодушие Петра Степановича, а мог и не оценить. Мэр не оценил. Злобно поджав маленький ротик, он стал усердно целиться в своего противника.

Необходимо отметить, что старый резчик, секундант Петра Степановича, лучше всех в городе знал характер Мэра, который в свое время начинал в Мастерской Игральных Карт под его руководством. Он как раз был уверен в том, что Лука Лукич не способен оценить благородный поступок. Поэтому, отправляясь на поединок, он заранее вынул из чемодана Петра Степановича волшебную палочку и на всякий случай положил ее в боковой карман его пиджака. Он не очень-то верил в чудеса, но наступило мгновение, когда он был вынужден до известной степени в них поверить.

Мэр выстрелил, и пуля, почти долетевшая до груди Петра Степановича, под прямым углом повернула налево и упала в траву.

Трудно передать, какое острое впечатление произвел на Мэра этот странный случай. Коварство, злоба, хитрость уступили место глубокому изумлению в плоских птичьих глазах. Впрочем, все изумились, и немедленно завязался спор. Одни стали утверждать, что это – чудо, а другие – что дуэльные пистолеты состарились и нет ничего удивительного в том, что они не могут послать пулю дальше десяти шагов.

Согласно условиям дуэли, теперь должен был вновь стрелять Петр Степанович. И он действительно выстрелил, но не в Мэра, а в случайно пролетавшую мимо ворону, хотя она была не в десяти, а в добрых тридцати шагах от места дуэли.