Страница 4 из 84
Мы ничего не знаем, ничего не предсказываем, мы только с ужасом спрашиваем: ужели пришло время, ужели он?
Вот он шумит своими ветвями, и не окружим ли мы его порослью молодых древ?
Всякое средство не волит ли быть и целью? Вот пути красоты слова, отличные от его целей. Древо ограды дает цветы и само.
И останемся ли мы глухи к голосу Земли: «Уста дайте мне! Дайте мне уста!» – Или же останемся пересмешниками западных голосов?
И хитроумные Евклид и Лобачевский не назовут ли одиннадцатью нетленных истин корни русского языка? – в словах же увидят следы рабства рождению и смерти, назвав корни – Божьим, слова же – делом рук человеческих.
И если живой и сущий в устах народных язык может быть уподоблен доломерию Евклида, то не может ли народ русский позволить себе роскошь, недоступную другим народам, создать язык – подобие доломерия Лобачевского, этой тени чужих миров? На эту роскошь русский народ не имеет ли права? Русское умнечество, всегда алчущее прав, откажется ли от того, которое ему вручает сама воля народная: права словотворчества?
Кто знает русскую деревню, знает о словах, образованных на час и живущих веком мотылька.
И не значит ли, что боги унесены из храма, если безбоязненно в ряды молящихся замешиваются иноверцы? И выполняют требы?
И не должно ли думать о дебле, по которому вихорь-мнимец емлет разнотствующие по красоте листья – славянские языки, и о сплющенном во одно, единый, общий круг, круге-вихре – общеславянском слове?
Конечно, Жена, телесатая северной равниной, приемлет нежного супруга, алча ласк первого, и не этим ли таинственно ваяет его лик, силой женской чары, в лик первого и милого мужа – <северного> моря?
Так изменяемся мы, уподобляясь первому, чтобы заслужить великих милостей у облеченной в равнину Вдовы.
И когда родимые второму морю пройдут перед восхищенным взглядом светлые горы, восставляя свой ледяной закон и рокот, не следует ли предаться непорочной игре в числа бытия своего, чаруя ими себя, как родом новой власти над собой, и прозревая сквозь них великие изначальные числа бытия-прообраза? И сии славоги, гордо плывучие на смену чужеземным снегам… Так как не на хлябях ли морских рождаются самые большие ледяные горы, каким не бывать на суше? – не наполнят ли они нашу душу трепетом и гордостью вещей?
И не станем ли мы тогда народом божичей, сами зоревея вечностью, а не пользуясь лишь отраженным?
Обратимте наши очи к лучам земных воль; если же мы воспользуемся заимствованным светом, то на нашу долю останется навий свет, добрые же лучи останутся на потребу соседним народам.
Мы не должны быть нищи близостью к божеству – даже отрицаемому, даже лишь волимому.
И если человечество все еще зелень, трава, но не цвет на таинственном стебле, то можно ли говорить, пророча, о<б> осени, желтыми листьями отрываясь от сил бесконечного? Или же, слыша песнь, следует посмотреть на небо, не жаворонок ли первый? И даже мертвое или кажущееся таким не должно ли прозреть связью с бесконечным в эти дни?
О, станем же верны морскому супругу Жены, нашему прообразу, совооруженному с нами латами – морю, конем – тысячелетний рокот, щитом – водянистость существа. Он же вдохнул в нас дыхание иной поры, поры иных могачей, богачественной иной мощью. Вдова ваяет в нас лик: пред ее волей мы должны преклониться.
<1908–1909>
Образчик словоновшеств в языке*
Спешу высказаться, М<илостивый> Г<осударь>, по весьма замечательному, Вами затронутому вопросу.
«Летатель» удобно для общего обозначения, но для суждения о данном полете лучше брать «полетчик» (переплетчик), а также другие, имеющие свой, каждое отдельный, оттенок, например, «неудачный летун» (бегун), «знаменитый летатай» (ходатай, оратай) и «летчий» (кравчий, гончий). Наконец, еще возможно «лтец», «лтица» по образцу чтец (читатель). Для женщин удобно сказать «летавица» (красавица, плясавица).
«Детское дело» – воздухоплавание. В смысле удобного для полета прибора можно пользоваться «леткий» (меткий), например, «знаменитая по своей леткости снасть Блерио». От «леткий» сравнительная степень «летче»; «летчайший в мире неболет». Первак воздухолтения – «летчайшина» или «летивейший из русских летивейшин г. Петербурга».
Читать, чтение – летать, лтение.
Сидящие в воздухолете люди (пассажиры) заслуживают имени «летоки» (ходок, игрок). «Летоков было 7».
«Полетная снасть», «взлетная снасть» – совокупность нужных вещей при взлете или полете.
Самое игры летания следует обозначить «лета» (бега).
Явление лёта, а также общая постановка дела может быть обозначена «летеж», например: «Успехи русского летежа в 1909 г.», «Летеж длился недолго».
Общ<ую> сложность воздухолтения можно обозначить «летава» (держава). «Русская военная и торгово-промышленная летава над севером мира». Слово «летава» может употребляться в смысле «эскадра». «Летава Японии». «Две летавы встретились готовые к бою».
Народы, искусные в воздухоплавании и способные в нем, можно обозначить «летутные народы». «Летавское/-ное общество».
«Опасности летобы» (учеба, злоба) как явления людской жизни. «Летоба» – воздухоплавание как проявление деятельности жизни.
«Летели» – всякий снаряд летательный (свирели, качели). «Блерио перелетел на своих летелях Ламанш».
«Необходимое для него летло» – в смысле снасти (весло).
«Летины» (именины) – день полета. «Мы были на летинах»; «первины летин».
«Летало» – авиатор. «Известный за границей летало Гюйо».
«Летачество». «Летская дружина». «Летья година».
«Летьба» – место и действие полета – воздухоплавательный парк.
«Летьбище» – аэродром. «Летьбищенская площадь».
«Летище», «летовище» – снасть и воздухоплавательный прибор, вообще место, связанное с полетом.
«Леталище» – лет-алище – костюм летока.
«Летня» – корзина для летоков.
«Лётка», «однолётка» – дрожки, двуколка – машина воздухоплава<теля>. «Лётка Блерио», «пятилётка».
«Двукрылка».
«Небесные казаки» – воздушное казачье войско.
«Летежная выставка».
«Летистый снаряд».
«Летизна» – способность лететь.
«Летоука» – учение о полетах.
«Леторадость». «Летонаглость». «Летоужас». «Летий бог» – Стрибог – бог воздухоплавания.
«Летучий полк» – воздушная дружина.
«Летомая высота» – высота возможного подъема.
«Летлый завод», «летлый снаряд».
«Летлая река» – воздушные течения, пути полета.
«Лето», «летеса» – дела воздухоплавания. «Русские летеса». «Летесная будущность».
Корни парить, реять годны для снастей тяжелее воздуха. «Воздухо-паритель». «Пареж длился недолго». «Паривый». «Начальник парины в воздухе над летьбищем».
«Леточ» (светоч) – воздухоплавательный прибор. «Тат<лин> взлетел на своем леточе».
«Парило» – снаряд для парения в воздухе (планер). «Парьба». «Паручесть». «Парины».
«Взмыв» (взмывать) – время устремления кверху.
«Скор» – время наибольшего развития скорости в полете. «Реялка» – снаряд для реяния.
«Рейбище» – место движения в небе.
«Реюн», «рейоч» – приборы для реяния. «Реязь». «Небореязь».