Страница 1 из 5
Охотников Вадим
Электрические снаряды
Вадим Охотников
ЭЛЕКТРИЧЕСКИЕ СНАРЯДЫ
Каждый удар, равномерно отбивавший секунды, подчеркнуто гулко разносился под опустевшими сводами старинного институтского здания. Раньше этот привычный стук никому не казался таким громким. Он терялся в говорливом шуме студенческой толпы. И только на закате хлопотливого дня, отражаясь многократно от высоких сводов бесконечных коридоров, он дополнял ту неуловимую торжественность, которой была наполнена вечерняя тишина старого здания. Теперь же тикающие электрические часы, расположенные почти во всех комнатах Ленинградского Политехнического института, вечером, ночью, утром и днем были единственным напоминанием о жизни. Всюду лежала пыльная тень недавней и спешной эвакуации.
Но в одной из комнат часы не могли властвовать безраздельно. Она не была пуста, как остальные. Ее по-прежнему наполняли сложные физические приборы.
В комнате находился человек. Лучи заходящего солнца красным пятном ложились на светлые волосы девушки. Однако Зоя (так звали эту девушку, дочь профессора Леонтьева) старалась спрятаться в тень, наклоняясь над низким лабораторным столом. Она вся ушла в строгую напряженность наблюдения. На флюоресцирующем круглом экране, находившемся перед ней, мерцали синие бегущие волны, все время менявшие свои причудливые формы. Девушка работала с катодным осциллографом - чудесным, живым воплощением высокой поэзии современной электронной техники.
Можно ли любоваться фантастической игрой синего узора, волнующегося на дымчатом белом экране, не интересуясь удивительной тайной процессов, протекающих в этом приборе? В нем работает буря мельчайших электрических зарядов - электронов. Они вырваны высоким потенциалом из раскаленной металлической нити и мчатся B пустоте стеклянной колбы в виде узкого луча, бомбардируя флюоресцирующий матовый экран. Именно этот электронный луч, способный быстро следовать за малейшими изменениями электрического поля, передвигаясь, рисует, подобно карандашу художника, на светящемся от его прикосновения экране синие штрихи. Катодный осциллограф - это сказочные очки физика. Через них он смог увидеть самые сложные, самые быстрые электрические процессы, невидимые, неощутимые и ранее известные только математически, умозрительно...
Девушка внимательно следила за круглым экраном, прислушиваясь к стуку часов, и что-то записывала карандашом в тетради через равные промежутки. Ее молодое и энергичное лицо выражало усталость.
Неожиданно внимание девушки резко обострилось. Она замерла на месте с поднятым карандашом в руке, пристально вглядываясь в прибор.
Непонятное и странное изображение начало появляться на круглом экране. Оно росло, постепенно увеличиваясь, заполняя собой все видимое пространство. А вслед за этим снаружи донесся высокий улюлюкающий свист, проникший в лабораторную комнату через заклеенные накрест бумагой, большие институтские окна.
Девушка озабоченно приподнялась со своего места. Однако она все время продолжала следить за показаниями прибора, не спуская с него тревожного взгляда. Она видела, как исчезает странный рисунок, а вместе с ним удаляется и высокий пронзительный звук.
Долго еще прислушивалась Зоя. Она внимательно наблюдала за экраном, стараясь разобраться в случившемся. Но все было напрасно. Осциллограф работал по-прежнему. Непонятное, встревожившее ее явление исчезло вместе со звуком и уже больше не повторялось.
Немного взволнованная, девушка посмотрела на часы, чтобы заметить время, и принялась подробно записывать свои наблюдения в обыкновенную ученическую тетрадь, лежавшую перед ней на столе.
* * *
Когда осенние серые сумерки завладели огромным институтским парком и тучи черных галок с шумом заканчивали свой привычный спор, перед тем как устроиться на ночь, к большому жилому корпусу, расположенному почти в центре парка, медленно подошел высокий красноармеец в новой шинели. Он внимательно осмотрелся, прежде чем войти в парадный подъезд. Кругом было пусто. Да и само здание казалось совершенно безлюдным. Галки проводили входившего в дверь красноармейца громким хлопаньем крыльев и разноголосым шумом.
Перед дверной дощечкой, слабо освещенной синей лампочкой, красноармеец остановился в нерешительности. "Профессор Леонтьев Петр Никанорович", было выгравировано на ней размашистым почерком. От нажатия кнопки глухо, где-то вдали, задребезжал звонок. Но тишина лестничной клетки не нарушалась больше ничем. Никто не собирался открывать обшитую черной клеенкой большую массивную дверь.
Красноармеец постоял некоторое время в раздумье и медленно направился к выходу в парк. У одной из входных дверей в главный корпус института шла напряженная работа. Из урчащих и медленно маневрирующих автомашин, озаренных пучками синего света, пробивавшегося сквозь узкие щели фар, торопливо выгружались громоздкие ящики. Слышался скрип дверных пружин, отрывистые слова команды и обычные при переноске тяжестей глухие шаркающие шаги. Это прибыла первая партия медицинского оборудования. Главный корпус занимался под госпиталь.
Долго стоял высокий красноармеец, наблюдая за происходящей разгрузкой. Если бы Зоя Леонтьева, только что покинувшая свою лабораторию и возвращавшаяся домой, пошла по центральной аллее, а не по узкой тропинке, сокращавшей ее путь, то она обратила бы внимание на этого человека, притаившегося у дерева. Но девушка прошла в стороне, глубоко занятая своими мыслями.
Быстрой и уверенной походкой направился красноармеец к входу в институт. Он прошел мимо работающих людей и очутился в одном из длинных боковых коридоров. Пробираясь в темноте и поминутно освещая электрическим фонариком шеренгу дверей, он старался разобрать прибитые над ними крохотные таблички с номерами. У одной из них красноармеец остановился прислушиваясь. Через некоторое время к доносившемуся издалека слабому шуму разгрузки прибавились новые звенящие звуки, собранные и усиленные пустым коридором.
Незнакомец осторожно открывал дверь, подбирая ключи.
* * *
Резкий и продолжительный звонок заставил вскочить Зою с постели. По установившейся у ленинградцев привычке она ложилась, не раздеваясь, на случай тревоги. - Мне нужна товарищ Леонтьева! - послышался за дверью звучный голос.
В прихожую вошел лейтенант.
- Разрешите представиться, - проговорил он, снимая фуражку. - Лейтенант Ковалев... Я к вам по следующему вопросу... Мне поручено разыскать вас и договориться относительно эвакуации оставшегося оборудования лаборатории вашего отца. Вы, надеюсь, поедете с этим же эшелоном? Совершенно непроизвольно у Зои опустились руки. Слово "эвакуация", очень простое и ожидаемое ею уже несколько дней, показалось теперь каким-то новым и преждевременным. - Вы знаете... - проговорила она немного неуверенно. - Я, кажется, сейчас не могу... И оставшееся оборудование тоже увозить нельзя...
- Это! Почему же? - удивился лейтенант. - У меня есть распоряжение. Вот, пожалуйста, документы...
- Во всяком случае,- продолжала Зоя, рассматривая поданную лейтенантом бумагу, - мне необходимо задержаться здесь еще хотя бы на несколько дней. Дело, видите ли, в том... я даже затрудняюсь вам объяснить... Сегодня вечером мною замечено очень странное явление... Мне нужно будет разобраться в этом. У меня есть подозрение, что... Зоя остановилась на полуфразе. Слишком смутные были эти подозрения, и стоило ли о них говорить мало знакомому человеку!
- Если вы можете, - предложил лейтенант, - то хорошо бы сейчас осмотреть оборудование. Мне необходимо получить представление о количестве и размерах приборов.
Вскоре они шли по парку, направляясь к главному корпусу. -Вы думаете, мне самому легко покидать Ленинград? - говорил по дороге лейтенант, как бы успокаивая свою спутницу. - Если б вы знали, как трудно! Вот один мой товарищ...
Лейтенант не успел договорить, так как девушка неожиданно вцепилась в его руку. - Смотрите... - прошептала она, указывая рукой по направлению темневшей впереди громады здания. - Вы видите?..