Построить будущее

— Так съезди в Петербург, проведай.

— Еще чего удумал. Отпустить одного на войну? Ты же беспомощный, как теленок. Одно слово — мужик. До сих пор шпагой пользоваться нормально не умеешь. Прикончат случайно, что я всем скажу?

Глава 3

ПЕРВАЯ СТЫЧКА

Еще раз прочитал черновик будущего приказа, мысленно радуюсь возможности писать карандашом, не используя чернила. Непременно все бы заляпал, да и неудобно верхом калякать. Это мне типа экзамен устроил Ласси, доверив самостоятельно трудиться. Вот и приходится стараться.

«В марше обозу идти по нижеследующему порядку: 1) дивизионным командирам по их рангам; 2) бригадным командирам; 3) полковым штабам; 4) обер-офицерам; 5) артельным; 6) лазаретам; 7) маркитантам; 8) провиантским. Наблюдать, чтобы всегда по порядку в бригадах и полках своих шли и один другого не опережал, а особливо на плотинах и мостах, через что большее помешательство и медленность делаются.

И таких своевольных, несмотря на то, чьи бы люди ни были, наказывать палками или батогами, не исключая и военных чинов от рядового до извозчика, а выше тех, хотя бы и офицер случился, взяв за караул, представлять ко мне, дабы сему по степени и штраф чувствительной сделан был.

Повозки, которые бы в марше поломались, немедленно с дороги сносить, чтобы тем других не останавливать, и их немедленно чинить, а ежели опасность от неприятеля есть, то, на них наложенное разложив по другим повозкам, бросить».

Надо потом втихую с Геной посоветоваться. Наверняка чего-то упустил. Конечно, еще добавить насчет запрета отлучения во время движения и уж тем более мародерства. Но это общие положения. Или все-таки лишний раз не помешает?

— Турки, турки! — недовольно вскричал рядом Александр Загряжский, продолжая разговор о качествах разных солдат и преимуществах той или иной системы обучения.

Странно, но идея тренировок штыкового боя была встречена с недоумением. Ничего такого до сих пор не существует нигде. Я как бы в курсе, затем и говорил. По капле пытаюсь вливать в мозги. И начал отнюдь не с генералов. Их не переубедить, как с рогатками и построениями. Миних разве открытым текстом не послал за умствования, представленные в виде доклада. Шаблоны в мозгах от возраста. И сделать ничего нельзя. Кто я такой реально, чтобы учить боевых офицеров и тем более просвещенных европейцев.

Моему знакомому по Петербургу Александру, тому самому, с польскими рукописями, не исполнилось и двадцати, но впереди ожидали недурственные перспективы. Назначенный к собственному отцу генерал-лейтенанту Артемию Григорьевичу Загряжскому адъютантом, он успел побывать в Польше и при осаде Данцига. Даже какую-то награду отхватил. Думаю, будь у меня папа большой начальник, тоже бы орден за боевые заслуги урвал. Сейчас подобных вещей никто не стесняется. Родственные связи дело святое, и по крайней мере не в столичном салоне в карты играет, рассуждая о необходимости героически сражаться с врагами.

— Чем они так ужасны? Их персы бьют, а мы не так давно тех персов колотили.

— Надир-шах удачливый полководец и сумел многое сделать для своей страны, — лениво отвечаю, наблюдая, как суетятся люди, разбивая лагерь.

Мне в этом смысле раздолье. Вещей, помимо самых необходимых, нет. Не то чтобы большой аскет, но обхожусь реально одним денщиком в виде Гены. За лошадьми он ухаживает, палатку ставим совместно, питаемся с той же полевой кухни, первыми снимая пробу. Я вроде как ее начальник и ответственный. На три десятка людей она натуральное излишество, но Ласси то ли испытания проводит, то ли действительно решил использовать по полной программе. Всучил под начало, но реально я только за расходом продуктов слежу. Все остальное делает парочка из повара и возчика. Тем и хорош самовар-переросток, что особого ума не требует, а при большом объеме экономия выходит. И по дровам, и по запасам. Всегда удобнее варить в одном общем котле, чем на нескольких кострах, и с водой проще. Кипяченая имеется. Пить из здешних грязных речушек вряд ли особо полезно.

— Народ тоже изменился? — смотрит хитро. — Вчера воевать не умел, сегодня научился?

— Откуда мне знать? Может, действительно никчемных повыгоняли.

Суннитов, судя по всему, резали массово. В этом смысле ничего за столетия не изменилось. Разве вместо «тойот» с пулеметами рассекают по тамошним горам на лошадях и ослах.

— А может, сам Надир велик и умеет правильно ставить войска в сражении. Напасть внезапно с удачной позиции — половина победы.

Это я не из пальца высосал. Прошлым летом под Карсом семидесятитысячная армия Надира разбила восьмидесятитысячное турецкое войско. Персы укрепились на вершине горы. Абдулла-паша Кепрюлю, не подозревая о близости противника, вышел к позиции и попал под обстрел вражеской артиллерии. Турки превосходили армию Надира по численности, но находились в теснине и не имели возможности развернуться и должным образом отвечать на огонь персидских пушек.

Капитан Полозов, находящийся при союзных персах в качестве наблюдателя, не поленился и отправил подробный отчет не токмо по своему ведомству в Военную коллегию, но еще и сообщение в «Ведомости». Подобные письма из первых рук становятся не просто модными, еще и замечательным дополнением от свидетелей. Я практически не правил стиль, напечатав целиком в отдельном разделе.

Надир, несмотря на упорное сопротивление турок, перешел в наступление по всему фронту и, разгромив османскую армию, захватил всю ее артиллерию (до тридцати двух орудий и много пороха), а также обоз, после чего турки стали отступать. Османские войска потеряли около пятнадцати тысяч человек убитыми и несколько сотен пленными. После этого соперников на Кавказе персы не имели. В июле 1735 года Али-паша сдал Гянджу, в августе турецкий гарнизон оставил Тифлис, в октябре открыл ворота победителям Ереван.

Для нас происходящее на Кавказе огромный и жирный плюс. Мало того что восемьдесят тысяч турок не заявятся воевать с Россией, так османам еще придется прикрывать собственные границы от обнаглевших персидских шиитов. Они ведь не успокоятся. Не то воспитание. Коли есть возможность, будут хватать плохо лежащее, пока не подавятся. Наверное, не так уж не правы были, посчитав стравливание наших соседей невысокой ценой за не приносящие доходы провинции, оккупированные Петром.

— Черт! — вскочил Загряжский, с недоумением глядя. — Откуда они взялись. Где караул?

С диким криком из оврага выскочила свора всадников. На первый взгляд много, очень много. И направлялись они во весь мах в нашу сторону явно не с целью вручить подарки. Много ли времени требуется, чтобы проскочить сотню метров на скорости? Считаные мгновения. Вот уже они почти рядом, и солдат у повозок, судорожно заталкивающий пулю в ствол, свалился зарубленный. Первые уже перемахивали через препятствия, влетая в расположение. В нашу сторону неслось сразу трое абреков. Или джигитов. Без разницы. Главное, рожи откровенно бандитские, и машут клинками.

— Мой правый! — грянул за спиной крик. Когда Гена возник, я не заметил. Чутье у бывшего казака на неприятности. Затем ударил выстрел прямо возле уха. Я наполовину оглох, зато перестал стоять столбом.

Всадника в драных одежках, крутящего на ходу шашку, буквально вынесло из седла. Зато второй подлетел, скалясь изумительно белыми зубами на смуглом грязном лице. Совсем молодой, однако явно прыткий. Я так крутить восьмерки саблей и завывать не умею. Очень-очень обидно.

Он замахнулся, готовый ударить. Не соображая, чисто автоматически я поднял неизвестно откуда взявшийся в руке пистолет и выпалил в его сторону. С двух метров промахнуться мудрено, но я почти сумел. Верткий гад оказался и извернулся, словив пулю в плечо, а не грудь, куда я норовил попасть. Впрочем, к моему счастью, рана, видимо, была не слишком приятной. Он не стал гоняться за мной, а развернул коня, уходя в сторону.

Последний оказался самым противным. Ему противостояли четверо, включая подключившегося денщика Загряжского, однако достать мы его всей толпой не могли. Он крутился, умело управляя конем, который и сам не прочь был лягнуть, укусить и вообще проявлял склочный характер. Один на один всадник без особого труда уделает пехотинца, но четверо все же многовато. Сначала животину огрели по заду прикладом, так что она подскочила, жалобно заржав, и не преминула врезать копытом обидчику, уложив поручика. Затем Гена достал татарина, ткнув его в бедро. Стоит задеть кровеносную жилу, и быстро загнешься, даже не заметив причины в горячке драки.