Страница 23 из 38
— Вопросов больше нет, — сказала она.
Тео подался вперед и прошептал:
— Мам, он врет!
Миссис Бун молча кивнула. Вуди наклонился к отцу и произнес:
— Пап, он врет.
Харди прижался к деду и выдавил:
— Деда, это вранье!
— Вызывайте следующего свидетеля, — велел судья мисс Кэффри. Пока Уиллис Киф шел к свидетельскому месту, судья Йек взглянул на Тео и незаметно подмигнул. Никто, кроме Тео, этого не заметил.
Мистер Киф признал, что он в бригаде главный, но не пожелал говорить о том, было у них разрешение находиться на чужой земле или нет. Вопрос о нарушении границ будет разбираться в другом суде. Что касалось избитой собаки, то он повторил рассказ Ларри Сэмсона. Никакой палки, никаких многочисленных ударов, никакого контакта или ссоры с животным — бедный пес просто запутался в поводке и попал под велосипед. Сам Ларри этого не видел и постарался обойти некоторые детали. Миссис Бун пробовала его прижать, спросив, где именно он стоял во время выяснения отношений, но мистер Киф сослался на плохую память.
Дальше ложь громоздил Лестер Грин, чья память оказалась еще хуже, чем у его начальника. Но он слово в слово повторил прежнюю версию, сваливая вину за травмы пса на юных велосипедистов. Судья Йек, начинавший закипать, неожиданно задал вопрос, от которого многие в зале оробели:
— Сэр, вам известно, что такое лжесвидетельство?
Свидетель сбился и явно испугался.
Судья помог ему:
— Лжесвидетельство, мистер Грин, это когда свидетель лжет под присягой. Лжет, поклявшись говорить правду, и только правду. Вам понятно?
— Ну, да.
— А что вам известно о наказании за лжесвидетельство в нашем штате?
— Ничего не известно.
— Мне почему-то так и показалось. Наказание, если я решу его наложить, — до года тюрьмы. Ваша адвокат вас предупредила?
— Нет, сэр.
— Почему-то именно так я и думал. Можете сесть.
От этого короткого диалога на вторую половину зала будто повеяло холодом. Ларри Сэмсон, Уиллис Киф и Лестер Грин нервно переглянулись. Мисс Кэффри вдруг углубилась в свои записи.
Мистер Бун наклонился к Тео и тихо сказал:
— Они сядут.
Пес услышал это и навострил уши.
— Вызывайте следующего свидетеля, мисс Кэффри, — велел судья Йек.
— Мистер Джино Гордон.
У Джино Гордона явно пропало желание свидетельствовать. Он с трудом поднялся со стула, с огромным трудом прошел несколько шагов до свидетельского кресла и нехотя в него опустился. Казалось, больше всего он хотел сбежать из зала суда.
— Клянетесь говорить правду, и только правду? — спросил судья Йек.
— Ну…
— Да или нет, мистер Гордон?
— Ну, да, клянусь.
— Прежде чем вы начнете, позвольте узнать, известно ли вам, что такое лжесвидетельство? — Саркастический тон судьи не оставлял сомнений в том, что он уверен — Гордон сейчас заведет ту же шарманку, что и остальная компания.
— Да, ваша честь… — Голос Гордона предательски дрогнул.
— И вы отдаете себе отчет, что за лжесвидетельство можете сесть в тюрьму?
Прежде чем Гордон ответил, мисс Кэффри раздраженно вмешалась:
— Ваша честь, он же еще ничего не сказал!
— Знаю, — отмахнулся судья. — Я его предупредил. Продолжайте.
— Мистер Гордон, — сказала адвокат, — расскажите суду, что произошло.
Джино Гордона вдруг будто парализовало — только желваки играли на щеках. Лицо свело болезненной растерянной гримасой. Джино пытался говорить, но слова не выходили. Он гневно посмотрел на мисс Кэффри, которая увлеченно копалась в портфеле.
Если он солжет, его посадят. Скажет правду — приговорят его дружка Ларри, а самого Джино уволят с работы. Наконец он промямлил:
— Знаете, судья, мне нечего сказать.
— Но трое ваших товарищей утверждают, что вы были с ними, — с готовностью возразил судья Йек. — Вы же не могли все пропустить! Вы сейчас с нами откровенны?
— Тут такое дело… Я не хочу давать показания.
— Вы умный человек, мистер Гордон. Можете вернуться на свое место.
В зал вошли еще двое помощников шерифа и уселись на свободные стулья.
— У вас еще есть свидетели, мисс Кэффри?
— Нет, ваша честь.
— А у вас, миссис Бун?
— Да, ваша честь, мы хотели бы пригласить доктора Нейла Коля, ветеринара, который лечил нашего пса.
Доктор Коль был приведен к присяге. Миссис Бун попросила его описать полученные собакой травмы. Медленно и очень подробно ветеринар рассказал, что пес получил множество ударов по макушке, боковым частям головы и затылку, а также два удара по спине. И, разумеется, упомянул сломанную переднюю лапу.
— Вы слышали свидетелей, доктор Коль, — сказала миссис Бун. — Ответьте нам, что стало причиной травм — многочисленные удары деревянной палкой или резиновые шины велосипеда?
— Возражаю, — вмешалась мисс Кэффри.
— Отклоняется. Отвечайте, пожалуйста.
Ветеринар улыбнулся, глубоко вздохнул и ответил:
— Абсурдно утверждать, что этого пса переехали велосипедом. Его долго били тупым орудием.
Судья Йек взглянул на мисс Кэффри, но та молчала.
— Спасибо, доктор Коль. Садитесь. Будут еще свидетели? Адвокаты, хотите добавить что-нибудь? — Йек посмотрел на часы. — Мы здесь почти два часа. Кто-нибудь хочет что-то добавить, прежде чем я вынесу вердикт?
Никто не вызвался. У сторонников Бунов было ощущение, что сказано достаточно, а сидевшие через проход испытывали только страх.
Судья Йек обратился к протоколисту:
— Запишите мои слова. Я выслушал две совершенно разные версии случившегося. Трое мальчиков рассказали одно, три члена бригады — другое. Обычно истина лежит посередине, но не в этом случае. Я верю мальчикам и считаю, что работники «Стратегических исследований» сочинили сказку, дабы выгородить себя. — Он гневно посмотрел на мужчин: — Решили, что можно войти в скромный зал суда по делам животных, наврать с три короба, и дело в шляпе? Решили, что суд поверит взрослым, а не мальчишкам? Вы сильно просчитались, господа. Ложь есть ложь, от кого бы она ни исходила, а лгущий под присягой подрывает основы нашей судебной системы. Вас, мистер Сэмсон, я признаю виновным в жестокости по отношению к животному и агрессивном поведении третьей степени, потому что имело место намеренное причинение тяжких телесных повреждений, и приговариваю к шести месяцам тюрьмы.
— К шести?! — взвился Сэмсон. — Вы что, шутите?
— Вы хотите больше?
— Да вы рехнулись! — заорал Сэмсон, готовый сорваться со скамьи. Помощники шерифа мгновенно оказались рядом. Жена Сэмсона начала всхлипывать. — У меня семья, дети!
— Тише, мистер Сэмсон, — приказал судья Йек. — Я не закончил. Еще я признаю вас виновным в лжесвидетельстве и приговариваю к двум месяцам заключения вдобавок к названным шести.
— Да это не Собачий суд, а цирк какой-то![3] — зарычал Сэмсон.
— Выведите его, — сказал судья помощникам шерифа. Сэмсона схватили, надели наручники и силой повели к выходу. Когда дверь закрылась, Йек повернулся к Уиллису Кифу и Лестеру Грину, бледным, с расширенными глазами. Судья глубоко вздохнул — обвиняемые не дышали — и произнес:
— У мистера Гордона хватило ума не давать показания, поэтому сегодня он в тюрьму не отправится, но мистер Киф и мистер Грин так легко не отделаются. Я признаю их виновными в лжесвидетельстве и приговариваю к двум месяцам тюрьмы.
— Мы подадим апелляцию, — прошипела мисс Кэффри.
— Это ваше право, но сейчас они отправятся в тюрьму. Уведите.
Помощники шерифа окружили Кифа и Грина, надели на них наручники и вывели из зала суда.
Когда они шли к выходу, пес стоял на всех четырех лапах и рычал изо всех сил.
Глава 18
Теперь Судья спал в ногах у Тео, а не под кроватью. Ночью пес ворочался и метался — болели раны, и тогда Тео шептал ему что-то успокаивающее. Обычно ему удавалось уговорить своего друга снова заснуть. Судья быстро поправлялся и был очень рад такому вниманию. Сам Тео спал не очень хорошо, но был не в претензии. Никогда он больше не будет ругать своего пса.
3
В оригинале — «суд кенгуру», то есть очень быстрая процедура с заранее подготовленным приговором. Термин возник во времена «золотой лихорадки» в США.