Страница 14 из 15
вечером того же дня:
Петровой Л.
Тема: все та же
Уважаемая Любовь Петрова!
Насчет дураков, которые не сидят в милиции, вы меня ни за что не переубедите. Сидят, и еще как! Сплошь взяточники и хамы! Четыре часа я пытался доказать следователю, что убить пытались именно меня! Но я вот он, клиент, как говорится, готов, осталось только наручники надеть и отправить дело в суд. А того, кто на меня дважды неудачно покушался еще найти надо. Меня каким-то чудом выпустили. Но не факт, что на этом все и закончилось.
Что касается человека, о котором я уже упоминал, как о своем враге, да, действительно он заходил ко мне накануне того злосчастного дня, когда я отдал соседу – телемастеру бутылку водки. Его зовут Михаил Борисов. Знаете, это очень неприятная история, о которой мне до сих пор не хочется вспоминать.
Примерно год назад сосед попросил устроить своего шурина на работу. Мол, мужик непьющий, ответственный, предельно честный, потому и с работой не везет. Словом, человек хороший, потому и места себе найти не может. Я почему-то вспомнил себя в юности, как мыкался, пытаясь куда-то пристроиться, как был в роли просителя и что получил от дяди за свои лучшие человеческие качества. Претенциозно звучит, да? Но в каждой похожей истории я все равно ищу свою обиду на дядю. Очень уж меня зацепило. Так вот: я решил помочь хорошему человеку и взял его на работу. Оклад положил большой, это мой принцип: чтобы люди не воровали, им надо платить столько, чтобы хватало на жизнь. И не только на хлеб с маслом, но и на маленькие радости тоже. А на складе товара много, и не дешевого, а, следовательно, и соблазн большой.
И вот через два месяца мне докладывают, что обнаружилась недостача. Не сказать, что много, штук на десять зеленых. И вешают все на нового кладовщика. Ну, что мне было делать? Этого Борисова я знаю два месяца, и то по рекомендации пьющего соседа, а человека, который на него докладную написал, знаю несколько лет. Он мне стал почти как родной. И кому я должен был поверить? Разумеется, тому, кого много лет считал своим другом, с кем начинал дело.
Это сейчас, когда он купил трехкомнатную квартиру, я начинаю понимать, что друг-то меня по крупному развел. Сколько их было, этих Михаилов Борисовых? На одного повесили десять штук, на другого двадцать. Третий и вовсе тридцатку якобы умыкнул. А утекло все в один карман. Фирма-то в кризисе не из-за одной только моей нерасторопности, здесь еще и мои сотрудники постарались, которым я без оглядки верил.
А Борисова я тогда уволил, причем, не выплатил ни зарплату за последний месяц, ни выходного пособия. Долг выколачивать не стал, списал на убытки. Да еще посчитал себя добрым человеком. Оно понятно: другой бы хозяин на моем месте послал бы крутых парней выколачивать украденные деньги, а я человека пожалел.
Борисов зашел ко мне за день до того, как случилась эта история с водкой. Я открыл дверь и первое что услышал было:
– Сказали, что у вас большие неприятности? Могу я чем-нибудь помочь?
Что вы на это скажете? Дорого бы я дал, чтобы услышать эту фразу от кого-нибудь из своих так называемых друзей! А сказал ее человек, которого я когда-то здорово обидел. Я, разумеется, спрашиваю:
– Зачем пришел? Порадоваться моим несчастьям?
– Нет, – говорит. – Помочь хотел.
– А ты что, – спрашиваю, – разбогател?
– Нет, не разбогател. Но если продать что-нибудь хотите, квартиру или машину, могу найти хорошего покупателя. У меня племянница в риэлторской конторе работает. К тому же я наследство получил, тетка умерла. Участок десять соток с маленьким домиком, километрах в пятидесяти от Москвы, так что, если надо.
– Что надо?
– Вы можете там жить.
Участок у него, видишь ли, с домиком! Десять соток! Ну, откуда такие берутся? Я ему не очень-то поверил. Но в дом пригласил. Теперь думаю: точно! Это он бдительность мою хотел усыпить! В доверие втирался. Я все пытаюсь вспомнить: была ли у него в руках сумка? Кажется, была. Кто же нынче с пустыми руками ходит? Оставался он один на кухне? Оставался. Зазвонил телефон, и я минут десять разговаривал в соседней комнате с одним из своих кредиторов. Не при Мишке же!
Хотя, знаете, этот человек, то есть не кредитор, а Борисов, стал мне вдруг удивительно симпатичен. Лицо у него такое… Сам не знаю, как это объяснить. Есть такая порода людей. Словно не из мира сего. Кидают их все, почем зря, а они все лезут со своей помощью. Знаете, что мне сказал на прощанье Мишка?
– Вы мне когда-то поверили, на работу взяли. Вы человек хороший, потому и в наговоры верите. А хорошим людям надо помогать.
И ушел. И что мне теперь делать? Стукнуть на него? А если не он? Но ведь больше мне думать не на кого.
Еще ко мне заходила женщина, с которой у меня когда-то был роман? Любовь? Не знаю, как это назвать. Любовь, это когда дело до постели доходит, я же верный муж при неверной жене, правильный до безобразия. А дама эта долго меня добивалась. Эта женщина – одна из моих сотрудниц. Кстати, она до сих пор остается работать на фирме, и я вижу ее каждый день.
Догадываетесь, зачем она приходила? Считается, что, если от человека ушла жена, то он готов кинуться на грудь к первой же, которая его пожалеет. Но я не кинулся. Понимаете, не люблю я ее. Хотя, красивая баба, умная, мужчинам, наверное, нравится. Но что-то в ней есть такое Холод, да. Если и любит, то любит слишком уж расчетливо. Мол, ты теперь должен переехать ко мне, мы поженимся, рассчитаемся с долгами, откроем новую фирму и будем вместе зарабатывать деньги.
Я понял из ее пламенной в кавычках речи, что такие мужчины, как Олег Варягин на дороге не валяются, нужно пользоваться моментом и устраивать свою личную жизнь. Ну и кого она хочет из меня сделать? Короче, дама ушла ни с чем, и уже не в первый раз. Говорят, нет ничего страшнее оскорбленной женщины. Да, я был в тот день слишком резок, но не могла же она. Нет, об этом не хочется и думать!
Потом ко мне зашел брат Антон. Я ждал его, и, если честно, ждал с деньгами или с каким-то конкретным предложением. Ведь мы же братья! У него жена богатая. Он спросил, не наладились ли мои дела? А как они наладятся, если никто не хочет помочь? Как?! Помните фильм «Обыкновенное чудо»? Так вот я сейчас в положении жены короля, которую душили, а тот стоял рядом и говорил: «Потерпи, может, обойдется». Так же сейчас поступают все мои родственники и друзья, причем все без исключения. Я умираю, а они стоят рядом и уговаривают потерпеть, но помочь никто не хочет. Брат Антон, например, сказал, что своих денег у него нет, только деньги жены, а дядя в последнее время стал прижимист. Зашел же братец глянуть на мою квартиру. Мол, если решу продавать, то они с женой подумают. Может, и выручат меня, но надеются на скидку. По-родственному все устроить. По-свойски. Ну уж нет! Ни от него, ни от дяди мне таких денег не надо. Никогда и ни за что. Я прекрасно знаю, что свои в таком деле хуже чужих. По-свойски купят по дешевке, так уж устроен мир. Чужих можно и нагреть, и денег с них больше спросить, а свои прекрасно знают, что сколько стоит. Да еще и скидку просят! Лучше уж пусть мне Борисов покупателя поможет найти. Братец прокрутился немного и ушел. Сказал:
– Звони, если что.
Еще заходили сотрудники, которых я отправил в отпуск без содержания, трое или четверо, точно не помню. Выражали сочувствие, но, кажется, просто зондировали почву: что и как. Хорошую работу найти трудно, а я, вроде бы, никогда никого не обижал. Эти просто выжидают: выкрутится Варягин или не выкрутится. Помочь не хотят, но сторожат, словно псы голодные, и на всякий случай поддерживают отношения. Не говорят, что куда-то пристроились. Говорят, ждем, мол. Врут, должно быть. Слова сочувствия денег не стоят, но потом всегда можно сказать: в это тяжелое время мы были с тобой, а не против тебя.
Обидел ли я кого-нибудь из них? Вы же прекрасно понимаете, что у сотрудников всегда есть повод обижаться на хозяина. А ты крутишься как белка в колесе, и многие обиды просто не замечаешь. Кто-то из них вполне мог затаить зло, в душу ведь ни к кому не влезешь.
Вот, собственно, и все. Да, зашел тот самый товарищ, из-за которого я уволил Борисова, и который, несмотря на то, что дела на фирме идут плохо, купил себе недавно трехкомнатную квартиру. Кстати, я спросил его: на какие деньги? Замялся, начал что-то плести про жену, про ее родню. Я спросил в лоб: а виновен ли Мишка и иже с ним? Не ты, ли их подставил? Дал понять, что обо всем догадываюсь, и еще пошутил, что знаю теперь, к кому посылать кредиторов. Мол, вот они, ваши денежки: вложены в квартиры сотрудников. С них и собирайте долги. Надо сказать, что товарищ стал белее мела при этих словах. Знает кошка, чье мясо съело. Поспешно попрощался и ушел.
Вот теперь точно все. Потом пришли вы.
Так что вы теперь, уважаемая Любовь Александровна, думаете обо всем об этом? Знаете, у меня ведь на милицию мало надежды. Я надеюсь только на себя, но мое мнение субъективно. Я хотел бы, чтобы кто-то со стороны проанализировал ситуацию, так сказать, извне. Сдается мне, что вы человек умный и наблюдательный. Помогите мне разобраться с этим делом. Клянусь, что я умею быть благодарным. Да, сейчас дела мои плохи, но придет момент, и я вам тоже смогу чем-нибудь помочь.
Жду ответа с нетерпением.
Остаюсь с неизменным к вам уважением