Страница 91 из 162
Тёмно-бордовая "девятка" - с длинной блестящей антенной на крыше, установленной пять-семь минут тому назад - плавно остановилась возле Офицерского дома, не доехав до нужного подъезда порядка тридцати пяти метров.
"Подходящее местечко", - решил Пашка. - "Служебная квартира Назарова находится на четвёртом этаже. Вон они, окна спальни и кухни. Приёмник должен уверенно и чётко принимать сигналы передатчиков. Единственное неудобство заключается в том, что приёмник один, а "жучков-передатчиков" - два. Ничего, будем, щёлкая тумблером, слушать их по очереди.... Сейчас у нас - семнадцать сорок. Рабочий день в РУВД заканчивается в восемнадцать ноль-ноль. Но Тощий бастард ещё должен поставить служебный кабинет на сигнализацию, проинструктировать ночного дежурного, расписать в журнале, что-то там ещё. Потом дополнительно потратит минут пятнадцать-семнадцать, чтобы дошагать от здания районной Администрации до Офицерского дома. Короче говоря, здесь он появится примерно через час. Ничего, посидим, понаблюдаем....".
Пристроив на ушах - чисто на всякий случай - крохотные наушники, Сомов занялся наблюдениями.
Купчинские жители и жительницы, завершив трудовой день, дружной чередой возвращались с работы.
"Интересующая нас парадная пользуется повышенной популярностью", - насмешливо пробурчал внутренний голос. - "За последние семь-десять минут в неё проследовала целая куча народа: давешний старичок с немецкой овчаркой, мужик с пухлым портфелем, толстая брюнетка, парень в тёмно-синем рабочем комбинезоне, неприметная деваха неопределённого возраста и несколько подростков...".
Неожиданно в наушниках тихонько заскрипело.
"Ключ в замочной скважине?", - предположил неугомонный внутренний голос. - "Очень похоже на то.... Ага, звякнуло. Дверь захлопнулась и сработала "собачка" замка. Два раза глухо стукнуло.... Кто-то сбросил обувь? Ну-ну. Тощий бастард в подъезд не заходил, это точно. Следовательно, сейчас в квартире находится загримированная Марина Бокий. Под кого - загримированная? А Бог его знает. Может, под толстую брюнетку в старомодном драповом пальто. Может, под худенького паренька в рабочем комбинезоне.... Шаги. Куда-то пошла. Сейчас, братец, мы принимаем сигнал со "спального жучка"? Попробуй-ка задействовать "кухонный"...".
Минут десять-двенадцать Пашка попеременно переключался с одного "жучка" на другой. Но к реальным результатам это не приводило - шаги, шорох одежды, звуки льющейся воды, вновь - шаги...
Наконец, при очередном "посещении" кухни возникла некоторая определённость - открылась-закрылась дверца холодильника, чуть позже послышался равномерный стук, и опытный внутренний голос уверенно прокомментировал: - "Это она, надо думать, отбивает - специальным молоточком - мясо. Знать, решила побаловать любовника сочными отбивными.... А теперь зашипело. Скорее всего - масло на сковороде. Зашипело громче. Это кухарка выложила мясо на раскалённую поверхность...".
Вскоре приятный женский голос - сквозь шипение - запел:
Когда приходит он - уже под вечер.
Бродяга-ветер, с розою в руке.
Несёт её - прекраснейшей из женщин,
И тишина - купается в реке...
Когда приходит он. Уже - под вечер...
Тогда - вновь просыпаются желанья.
И память - словно чей-то громкий вскрик.
На краюшке обрыва - мирозданья,
Вы не волнуйтесь. Я уже привык....
На краюшке обрыва - мирозданья...
Ещё сюжет. Уже на склоне лета,
Тот ветер испугался, убежал.
Она пред ним предстала - не одета,
Совсем другого он тогда - желал...
Она пред ним предстала - не одета...
Я прихожу всегда - уже под вечер.
С бордовой розой, трепетный - уже.
За целый час - до вожделенной встречи,
Она меня встречает - в неглиже...
За целый час - до вожделенной встречи...
Романса нить - серебряная пыль.
Вуаль на клавишах - по-прежнему - прозрачна...
Она вновь уверяет: это - быль.
И на меня глядит - так однозначно...
Романса нить - серебряная пыль...
"Очень необычная и красивая песенка", - оценил сентиментальный внутренний голос. - "Романса нить - серебряная пыль.... Ага, Тощий бастард появился. Внимание, входит в подъезд...".
Тихий скрип дверных петель, отголоски разговора, звуки поцелуев, шорох шагов.
- Удивила, честное слово, - раздался в наушниках знакомый мужской голос. - Я тебя, любимая, ждал только после восьми.
- На двадцать два ноль-ноль Митрофаненко назначил внеочередную встречу, - отозвалась женщина. - В гостинице "Прибалтийская". Хочет дополнительно обсудить какие-то важные вопросы...
"Это они прошли на кухню", - любезно пояснил внутренний голос. - "Сейчас ужинать будут. А потом, сосёнки точёные, отправятся в спальню. Сам, Пашенька, наверное, догадываешься - зачем. Да, очень романтичная и завлекательная история, ничего не скажешь...".
- Не нравится мне этот упитанный московский депутатик, - заявил Назаров.
- Перестань, пожалуйста. Хваткий, несуетливый, тёртый и реальный мужик. Слово, по крайней мере, держит. Обещал вас с Николаем перевести с заснеженной Чукотки в цивилизованный Питер? Перевёл в лучшем виде. Обещал подключить прессу и телевидение? Подключил.
- Я не об этом. Мне не нравится - как он смотрит на тебя. Взгляд маслянистый такой. Похотливый.
- Разве я виновата, что родилась красивой? - в женском голосе обозначились откровенно-кокетливые нотки. - Присаживайся, Глебушка, присаживайся. Вот, свиная отбивная с грибами. В меру прожаренная, как ты и любишь. Винца налить? Красное, испанское...
Послышались бытовые звуки - бряки, стуки, бульканье жидкости, переливаемой из бутылки в фужеры.
- А по поводу Митрофаненко, милый, можешь не волноваться, - заверила Мария. - Да, клинья ко мне он бьёт со всем усердием. Но так, чисто по привычке. Самец, всё-таки. Ведомый, так сказать, природным мужским инстинктом. И понимая - в глубине души - что ничего ему не обломится. Я же люблю только вас - тебя и Николая.
Звяканье ножей-вилок о тарелки, глотающие звуки.
- Я бы хотел, чтобы ты была только моей, - через минуту пробурчал Тощий бастард.
- Николай - твой закадычный друг. А для настоящего друга - ничего не жалко.
- Я помню. Но, хотелось бы...
- До недавнего времени тебя всё устраивало.... Что-то случилось?
- На днях всплыла информация, что Колька стал вести себя...м-м-м, неадекватно. К бутылке часто прикладывается. А по пьянке за длинным языком совсем не следит. О тебе, любимая, плохо отзывается. Сплетни всякие распускает. Мол, ты ему - совместно с московским депутатом Митрофаненко - "рога наставляешь".
- Доброжелатель объявился?
- Ага. Человек серьёзный и, безусловно, заслуживающий доверия.
- Пренебреги, родной, - посоветовала Марина и предложила: - Пошли в спаленку?
- Пошли...
"Переключайся на второго "жучка", Пашенька!", - азартно зашелестел внутренний голос. - "Чтобы ничего не пропустить...".
Следующие полтора часа Сомов, завистливо хмыкая, рассеянно вслушивался в сексуальную звуковую какофонию: сладостные стоны причудливо переплетались с болезненными всхлипываниями, а страстное рычание - с победно-возбуждающими воплями.
"Надо всё это записать на магнитофон", - язвительно посоветовал внутренний голос. - "Потом дали бы послушать нашей Сашенции. Глядишь, это её подвигло бы на новые сексуальные подвиги.... Куда, пардон, пойти? Понял, умолкаю...".
Наконец, эротический спектакль завершился, и Марина принялась торопливо одеваться-собираться, причитая о том, что "хронически опаздывает" и что "время поджимает".