Страница 58 из 162
- Фонарь какой-то тусклый, - остановившись, неодобрительно пробормотал мужчина. - Надо будет сделать выволочку чиновникам, отвечающим за уличное освещение. В том смысле, что Николаю нажаловаться. Пусть он разберётся с ленивыми и нерадивыми подчинёнными. А под аптечным козырьком мелькают сигаретные огоньки. Непорядок.... Кто такие? Отвечать!
- Да, мы это, Глеб Петрович, - оповестил ломкий мальчишечий голосок. - От метели спрятались...
- Кто такие - мы?
- Иванов и Сидоров из десятого "А". Помните? Вы к нам в школу заходили на прошлой неделе. Опрашивали. Искали свидетелей по убийству на дискотеке.
- Чтобы я всех вас, обормотов и двоечников, помнил, - усмехнулся прохожий. - Уже, кстати, половина одиннадцатого. Завтра некоторым в школу - грызть гранит науки.... Быстро по домам! Типа - на горшок, умылись и спать.
- Сейчас, Глеб Петрович. Через минутку...
- Не понял. Какая ещё минутка? По домам, я сказал! И вообще.... Ещё раз увижу с сигаретами - ноги вырву. В том плане, что отведу к инспектору по работе с несовершеннолетними правонарушителями. То бишь, к инспекторше.... Ну, долго я буду ждать?
Подростки, затушив и выбросив окурки в массивную бетонную урну (массивную - чтобы не украли), торопливо засеменили в сторону ближайшей панельной девятиэтажки. Мужчина, осуждающе покачав головой, зашагал дальше.
Когда он подошёл к перекрёстку Бухарестской и Димитрова, метель усилилась, со стороны магазина "Лента", хищно змеясь над землёй, понеслись полноценные снежные волны.
- Хрень какая-то, - поднимая воротник старенькой лётной куртки, пробормотал Глеб. - Словно не в мартовском Питере нахожусь, а на родимой февральской Чукотке. Злая такая пурга, серьёзная.... А за окном пурга. А может, лишь, метель. И смятая постель - как снег - белым бела. Ответь мне. А зачем - живёшь ты без меня? Ответь мне. А зачем - я без тебя живу?
- А, помогите! - донеслось сквозь мутную снежную пелену. - Оно опять появилось.... Помогите!
Через перекрёсток - наискосок, со стороны пруда, огороженного высоким строительным забором - неуклюже бежал низенький мужчина, облачённый в тяжёлый овчинный тулуп.
- Ко мне! - велел Глеб. - Кто таков?
- Дык, сторож я тутошний, товарищ милиционер. То есть, господин полицейский. Я вас сразу узнал. То есть, в лицо, - прикрываясь рукой в вязаной варежке от снежных зарядов, испуганно зачастил пожилой бородач. - Стройку я охраняю. Официально оформлен, по договору подряда. Не сомневайтесь...
- И что же там случилось-приключилось? Кто тебя, бравого, так напугал?
- Оно, Привидение. Или же высоченный Призрак в белом балахоне? Не знаю. Врать не буду.... Как выскочит из-за забора. Как заорёт на меня, мол: - "Пшёл вон отсюда!".
- А ты?
- Я и пошёл. То есть, побежал со всех ног. Не посмел ослушаться. Чуть, грешным делом, не обмочился...
- Понятное дело, - взбодрился Глеб. - Мобильник-то есть?
- Конечно. Как и полагается по служебному статусу.
- Тогда звони. Вызывай подмогу.
- В милицию звонить? - шмыгнув носом, уточнил бородач. - То есть, в полицию?
- Не стоит отвлекать служивых от серьёзных и важных дел. Своих побеспокой, строительных. Их же объект. Вот, пусть и подсуетятся. Стой здесь и звони.
- А вы?
- Пойду, посмотрю на хвалёное Привидение. Если повезёт, то и познакомлюсь. Давно пора...
Дисциплинированно дождавшись зелёного сигнала светофора, подполковник перешёл через Бухарестскую. Постоял, пропуская редкие машины, пересёк улицу имени пламенного болгарского коммуниста Григория Димитрова. Двинулся вдоль тёмно-синего забора из алюминиевого профиля.
Примерно через сто пятьдесят метров в заборе обнаружилась распахнутая настежь узкая калитка.
- Трусливый сторож, убегая, не удосужился прикрыть, - прокомментировал Глеб. - Бывает, чего уж там...
Метель неожиданно прекратилась. Ветер стих. Вокруг установилась тревожная и вязкая тишина.
Сложив ладони рупором, направленным в калиточный проём, он прокричал строгим "полицейским" голосом:
- Эй, там, мать вашу! Поднимаем руки и выходим! Ну, кому сказано, дурилки картонные? И без глупых шуток, пожалуйста! В случае активного сопротивления - стреляю на поражение!
- Из чего стрелять собрался, господин подполковник? - насмешливо поинтересовался глухой, слегка надменный голос. - Пистолетик-то у тебя есть?
- Имеется, - соврал Глеб. - Уже и с предохранителя снял.
- Ха-ха-ха! - глумливо рассмеялся неизвестный. - Всему Купчино известно, что выходя на вечерний променад, ты, чудак легавый, никогда не берёшь ствола с собой. Мол, привычка такая.... А я, наоборот, без пестика - ни шагу. Железобетонное и краеугольное правило. Хочешь проверить, подполковник? Заходи, не заперто, не стесняйся. Милости просим!
Глеб Назаров, будучи мужчиной взрослым и основательным, не любил торопиться. Поэтому, сугубо для начала, он выкурил - почти до самого фильтра - дежурную сигарету, выбросил окурок в ближайший светло-сиреневый сугроб, после чего, особо не мандражируя, прошёл на территорию строительной площадки.
Снег, горбатые кочки сугробов, берег замёрзшего пруда, стандартный строительный вагончик, полное безлюдье.
В вагончике тоже никого не обнаружилось.
- Ерунда какая-то, - подытожил Глеб. - Так можно и в Привидения поверить. Мол, пришло, попугало вволю, а потом, слегка заскучав и замёрзнув, растаяло в воздухе. Ладно, проехали.
А на утро строители нашли в высоком сугробе отрезанную человеческую голову. И скандал, вроде уже затухающий, разгорелся с новой силой...
Глава первая
Пашкина свадьба
Первая декада января месяца. Санкт-Петербург. Купчино. Пивной ресторан - "Два капитана". Зимний вечер. Ярко-малиновый тревожный закат. Лёгкий скрипучий морозец. Метель. А может, лишь шальная пурга, искусно переплетённая с ленивой порошей...
Майор российской полиции Пашка Сомов женился на Александре Фроловой, корреспондентке газеты - "Новейшие новости". Этого события ждали уже давно. Года два-три, никак не меньше.
Купчино - с самого раннего утра - стояло на ушах.
В хорошем смысле стояло, ясен пень. Цены во всех магазинах - без единого исключения - были снижены процентов на десять-пятнадцать. "Овощные" азеры тщательно побрились, начистили до зеркального блеска модельные итальянские ботинки, и надели праздничные кепки. Даже уважаемый вор в законе по кличке - "Сяма" выгнал из района - на целую неделю - всех своих отпетых гвардейцев, промышлявших карманными и квартирными кражами.
Говорят, что и сама Валентина Ивановна Матвиенко, Губернаторша славного Санкт-Петербурга, настраивалась лично посетить данное знаковое мероприятие. Но узнав, что на банкете будет присутствовать чета Хрусталёвых, тут же передумала. Мол, себе дороже. В том смысле, что Ирка Хрусталёва - та ещё особа. В далёкой комсомольской юности всякие и разные номера откалывала. Плавали - знаем.
К примеру. Приезжает комсомольский городской штаб Ленинграда с плановой проверкой в конкретный район Новгородской области, где ленинградские студенты и студентки усердно собирают картошку. Солидные все такие проверяющие из себя. Каждому и каждой уже за тридцать, но комсомольские значки по-прежнему висят на лацканах чёрных и тёмно-синих пиджаков. Понятное дело, что таким серьёзным дядям и тётям не до всякой ерунды. Засветились, речи горячие толкнули, поругали в меру, пообещали улучшить кормёжку и прочие социально-бытовые условия.... А, дальше? Типа - вечером? Водки, понятное дело, надо попить. Покушать разных деревенских вкусностей. В жаркую баньку сходить. Пупками - от души - потереться.... И, что вы думаете? Только в баньку завалились, выпили, закусили, разделись, развратничать начали - как входная дверь широко распахивается, фотоаппарат бодро и звонко щёлкает. Это Иришка (тогда ещё Павлова), первокурсница Ленинградского Горного Института, правду ищет. Писюшка упрямая, настойчивая и принципиальная.