Страница 114 из 162
- Шагаем, человеки пришлые, - сухим и слегка надтреснутым голосом велела Шуа.
Они и шагали - размеренно, отстранённо и равнодушно.
- Какой коридор-то длиннющий, - монотонно бормотал Ржавый. - И, мля, с уклоном.... Куда он ведёт, интересно? Глубоко под землю? А, Зяма? Молчишь, чувырло братское? Ну, молчи-молчи. Молчун хренов, мля.... А, вот, эти длинные лампочки под потолком. Непривычные, так их и растак. Гораздо тоньше стандартного "дневного света". Висят, понимаешь, через каждые десять-двенадцать метров. Висят, светят и, такое впечатление, мля, слегка шевелятся. Словно живые.... И, заметь, никаких окон нет по сторонам. Ну, ни единого. Как такое, мля, может быть? Бред бредовый и запущенный.... Ноги же сами идут. Понимаешь, Зяма? Сами собой.... У тебя, мля, аналогично? Ну-ну. Да, дела-делишки у Петрова Гришки.... А наша новенькая? Она же, мать её растак, была в кожаном тёмно-бордовом плаще. В модном и, наверняка, дорогущем. А сейчас? Дерюжка какая-то серо-бурая, типа - старенькая мешковина.... И спина у неё была прямой. А сейчас - сутулая. Даже, мля, с небольшим горбиком. Ещё и постукивает чем-то на ходу.... И голосок у неё изменился. Подозрительно, однако, гадом буду.... Эй, красотка незваная! - повысил голос. - Притормози-ка, дорогуша. Разговор к тебе имеется.
- Ась? - обернулась идущая впереди женщина. - Громче говори, милок. Туга я нынче на ухо. Стара стала, извини...
"Старуха, мля!", - мысленно охнул Зяма. - "Древняя-древняя, в рваных и драных лохмотьях. А по лохмотьям вши, так их всех и растак, ползают. Жирные такие, молочно-кремовые, мля. Шустрые-шустрые.... Старая карга на кривую клюку опирается. Ею, значит, и постукивает по бетонному полу - в такт шагам.... Носяра же у старой ведьмы приметный: длинный, крючковатый, очень мясистый и весь, мля, усыпанный крупными разноцветными бородавками. И тёмно-сизые имеются, и ярко-багровые, и нежно-розовые. Гадость неаппетитная и законченная, так её и растак, короче говоря. А глаза-то, тем не менее, прежние: чёрные-чёрные, неподвижные и бездонные - словно старинные колодцы в дикой пустыне...".
- Дык, бабушка, это я так, - смущённо вильнул взглядом Ржавый. - Показалось...
- Показалось, так показалось, - покладисто прошамкала беззубым ртом старуха. - Внучок.
- А как зовут-то тебя, бабанька?
- По-прежнему. Шуа.
- Ага, понял.... Дальше идём?
Старушенция, не ответив, резко развернулась и, бодро постукивая своей кривой клюкой по тёмно-серому бетону, зашагала вперёд.
- Что это такое, брателло? - шёпотом заканючил на ходу Ржавый. - Ничего, мля, не понимаю.
- Глюки, наверное, - так же тихо откликнулся Зяма.
- Думаешь?
- Ага, мля.... Или "травка" попалась некачественная. Или же в "семьдесят второй" химии пересыпали. Суки жадные и рваные...
Старуха скрылась за поворотом.
- Бежать надо, мля, - тоненько всхлипнув, запричитала сзади Милка. - Только ноги не слушаются. Совсем. Нет, не кончится это добром. Не кончится, курвой буду.
- Так ты и так - она самая и есть, - затравленно усмехнулся Зяма. - В том плане, что курва - самая натуральная и законченная.... Когда, родная, последний раз копейку по-честному заработала? А? Без наводок, разводок и кидалова? Сама не помнишь? Вот, то-то же.... Так что, шагай, шалава. Шагай, мля, не кисни. От Судьбы, как известно, не убежишь. Сколько, мля, не старайся...
Они по очереди, вслед за старухой, повернули за угол.
Повернули и вскоре оказались в просторном зале.
"В очень, мля, просторном", - мысленно прокомментировал Зяма. - "Метров, наверное, сто семьдесят квадратных будет. А то и больше. И в очень высоком - вплоть до десяти-двенадцати метров. Хрень охренительная и блин подгоревший.... Длинных неоновых ламп здесь нет, зато на стенах закреплено полтора десятка ярко-горящих факелов.... Ярко-горящих, мля? Ну-ну. Дыма-то нет. И смолой здесь совсем не пахнет. Надо думать, очередные глюки, мать их козырную.... Что ещё? В зале сложено - и здесь, и там - много камней: покатых, округлых и серых - всевозможных оттенков этого цвета. В центре помещения стоит деревянный истуканище. Вернее, мля, идол: метров пять-шесть в высоту, солидный и массивный, очень тёмный (наверное, от старости), с характерно-рассерженной физиономией - ну, прямо как у нашего участкового, не к ночи, гад, будь помянут.... А по углам ещё четыре идола расположились - пониже и посветлей "главного". Да и деревянные физии у них, мля, чуток поприятнее.... Ещё возле каждого истукана беспорядочно набросано много-много светло-жёлтых и жёлто-чёрных костей. А среди костей стоят бронзовые котлы: возле "главного" идола - огромный, возле других - раза в два поменьше. Всё как у людей, так его и растак.... Что там у нас в котлах? Сейчас, мля, посмотрим. Сейчас-сейчас.... Меха какие-то, типа - шкурки пушных зверьков, серебряные монетки различных размеров и разноцветные речные раковины. Барыжий вариант, короче говоря.... В правой стене - круглая дыра: диаметром, наверное, с полметра. Может, чуть меньше. Вентиляционный ход, мля, надо думать. А других входов-выходов - кроме нашего коридора - не наблюдается.... И старуха-проводница - вместе со своими уродливыми бородавками - куда-то запропала. Словно бы под землю провалилась...".
- Это - капище, - задумчиво промолвила Милка. - Я про такие ещё в школе читала. В учебнике. Жертвенное, мля, капище, раз кости возле идолов сложены...
- Гонишь, наверное? - непонимающе набычился Зяма. - Капище, говоришь? А капище - кого конкретно?
- Ну, земеля, ты и спросил.... Бога какого-то, не иначе. Северного, мля, Бога.
- Почему - северного?
- Ну, как же. Камушки здесь характерные: округлые и светлые. Таких, мля, на нашем севере очень много. Я когда под Воркутой срок мотала - вдоволь на них насмотрелась.... Ой, кто здесь?
- Хи-хи-хи! - разнеслось по залу. - Это я, Шуа...
Из-за "главного" идола вышла восьмилетняя - на вид - девчушка: худенькая, улыбчивая, скуластенькая, со светлыми смешными косичками, черноглазая, в простеньком светло-голубом платьице в крупный чёрный "горох".
- Какая, мля, симпатичная пигалица! - слюняво ощерился Ржавый, которого пару лет назад обвиняли в педофилии, но доказать так ничего и не смогли. - Иди ко мне, лапочка с косичками. Вкусной конфеткой угощу.
- Хи-хи-хи!
- Сейчас поймаю проказницу...
Девчонка, увернувшись от Ржавого, подбежала к правой стене, ловко залезла в круглое отверстие вентиляционного хода и была такова.
- Ушла, мерзавка. Жаль.
- Не о том думаешь, морда озабоченная, - нахмурился Зяма.
- А о чём надо, атаман, мля?
- Если бы я знал.... И ругаться прекращай, приятель. Надоело. Не надо больше. Ни к чему...
- Тяф-тяф-тяф! - донёсся азартный лай.
Через полминуты в зал - из коридора, по которому недавно прибыли гопники, - вошла женщина.
"Ничего же себе!", - мысленно восхитился Зяма. - "Самая натуральная королева - в нарядном средневековом платье: сплошные кружева, оборочки и рюшечки, а ещё и "стоячий" воротник, украшенный самоцветами.... Да и не в платье, собственно говоря, дело. Осанка у неё королевская. Да и выражение породистого лица, обрамлённого высокой и изысканной причёской. А глаза - ожидаемо - чёрные, неподвижные и бездонные.... Двух маленьких чёрных собачек ведёт на длинных кожаных поводках. Точно такие, кажется, были у знаменитого клоуна Карандаша. Мне мама про него частенько рассказывала в детстве. И картинки показывала.... Эх, мама-мамочка, как же это? Почему всё так позорно сложилось? Ну, почему? И назад, как назло, уже не повернуть.... Поплачь по мне, пожалуйста. Поплачь.... Кстати, ни на грамм не удивился бы, если на поводках были бы не чёрные скотч-терьеры, а, наоборот, белые-белые песцы. По крайней мере, это выглядело бы логичней...".
- Что же вы такие шумные, путники? - надменно поморщилась женщина-королева. - Бродите по ночному городу. Кричите. Грязно ругаетесь. Гогочете. Мирным людям спать не даёте.... Зачем? Разве вы не знаете, что Шуа ненавидит шум? И Войпель его не любит.