Страница 17 из 21
• определяет цели решения, которое надо принять;
• классифицирует цели в соответствии с их важностью;
• определяет альтернативные пути действий;
• оценивает альтернативные пути по целям;
• выбирает альтернативу с лучшим результатом;
• определяет и оценивает возможные последствия альтернатив;
• выполняет решения при тщательном контроле и отслеживании возможных негативных последствий.
Тот же, кто это делает правым полушарием (и я в том числе):
• смягчает рациональную мысль эмоционально-интуитивными предпочтениями;
• использует различные методы «привнесения» в понимание внесознательного материала;
• избегает цензуры идей во время их инкубации;
• рассматривает расходящиеся, даже противоречащие друг другу идеи скорее с уважением, чем со скептицизмом и оборонительной позицией;
• старается не игнорировать внутренние предупреждения, что что-то не так;
• проверяет любой рациональный способ решения задачи, чтобы увидеть, ощущается ли он интуитивно хорошим
• в процессе и в окончательном решении;
• пытается постоянно и непрерывно осознавать себя.
Коротко подытожить различия в функциях между левым и правым полушарием можно с помощью следующей таблицы (по: В. Столяренко «Основы психологии»).
Остается добавить последнее – то, что уже прозвучало в вышеприведенном сравнительном анализе, но нуждается в дополнительном упоминании. Два полушария нашего мозга (а стало быть, и сознание с бессознательным, если принять гипотезу о полушарной локализации этих ипостасей нашей психики) не просто по-разному мыслят и познают окружающий мир (а если честно, то и живут в разных Реальностях). Они еще и разговаривают на разных языках. Левое полушарие предпочитает слова и знаки, в то время как правое – образы, символы и ощущения. Но если мы вспомним, что именно правое полушарие (бессознательное) управляет 94 % программ нашего поведения и деятельности, то нетрудно понять, что причины нашего неуспеха в жизни лежат в том, что мы никак не можем договориться со своим бессознательным, поскольку просто говорим на непонятном ему языке! Именно поэтому в нейропрограммировании в целом и в данной книге в частности, в техниках и в упражнениях используется система кодов, соответствующая языку бессознательного, – те самые вышеупомянутые образы, символы и ощущения, организованные, однако, особым способом.
Структуры человеческой психики
А теперь пойдем дальше и попробуем ответить на столь любимый нашим сознанием вопрос: о структуре человеческой психики в единстве ее сознательных и бессознательных компонентов (ах, как любит наше левое полушарие препарировать и анатомировать натуру, вместо того чтобы изучать ее живой, двигающейся или хотя бы дергающейся, – но на это способно уже только полушарие правое). Как известно, первым, кто ответил на вопрос о данной структуре человеческой психики в искомом нами единстве ее сознательных и бессознательных компонентов, был З. Фрейд, который предложил своеобразную «трехэтажную» модель, состоящую из Оно (Ид), Сверх-«Я» (Супер-Эго) и собственно «Я» (Эго) (рис. 3).
Рис. 3
На первом «этаже» нашей психики пребывает подсознательное Оно: некое импульсивное (живущее по принципу «Хочу!» и «Дай!») начало, пребывающее во власти влечений и представляющее собой сумму инстинктивных побуждений, центральным из которых является сексуальный инстинкт.
На третьем «этаже» «живет» Сверх-«Я» – своеобразная инстанция распоряжений и запретов (так же, между прочим, бессознательная), возникающая в ребенке под влиянием социализации и олицетворяющая нормы и мораль.
Ну а между этими двумя антагонистами (влечения и мораль вечно находятся в противоборстве, ведь, как гласит народная мудрость, все, что приятно в этой жизни, либо незаконно, либо аморально, либо ведет к ожирению) находится (мечется!) наше «Я», которое, пребывая между молотом и наковальней, вынуждено примирять между собой «аморальность» Оно и «цензуру» Сверх-«Я» (как говаривал Фрейд, «Я» – это наездник, который должен сдерживать силу лошади Оно).
Как видите, все логично, и не случайно подобное «трехкомпонентное» видение получило много других форм теоретико-психологического обоснования.
Например, у Э. Бёрна оно приобрело вид существования в психике человека трех независимых и словно бы не пересекающихся друг с другом Эго-состояний: импульсивного, непосредственного и творчески настроенного Дитяти; строгого и морализующего Родителя и рационального, ориентированного на результат и выгоду Взрослого. И это тоже логично: во-первых, мы никогда не можем одновременно веселиться, морализировать и следить за выгодой. А во-вторых, без любого из этих компонентов человек становится ущербным (без Дитяти в нем нет творчества и веселья; без Родителя – следования нормам, а без Взрослого – практичности и целесообразности).
Однако, к сожалению, З. Фрейд (а за ним и Э. Бёрн) слишком уж приземлил психическую сущность человека, не оставив в своей модели никакого места для глубинного, или Высшего, «Я»; Самости и т. п. К тому же вся человеческая активность души у отца психоанализа выводилась только из секса, а позднее – еще и из влечения к смерти. Естественно, что последователи и даже ученики З. Фрейда стали бунтовать, предлагая собственные модели. Одну из наиболее удачных из них создал К. Юнг.
Главным в его модели (я не собираюсь разбирать ее детально) было прежде всего изменение отношения к бессознательному как к помойке или к колонии несовершеннолетних преступников, контролируемых внутренними войсками Сверх-«Я».
У З. Фрейда бессознательное рассматривается как источник энергии организма, вместилище подавленных побуждений и, увы, генератор всяческих симптомов и комплексов. У К. Юнга – как направляющая основа психики, «резервуар» личных воспоминаний и переживаний, а также вместилище неких архетипов как коллективных структур – коллективных в том смысле, что они свойственны всем людям и схожи между собой у разных индивидов, – так, все мы, несмотря на расовые и этнические различия, имеем по два глаза, уха, ноги и руки. Не буду подробно вдаваться в теорию Юнга – она довольно сложна и к тому же гениально запутана. Упомяну только, что именно у этого автора наряду с понятием о коллективном бессознательном (см. далее) возникло еще и уже знакомое вам понятие Самости как архетипа целостности, наиполнейшего человеческого потенциала и единства Личности как целого.
Этот регулирующий центр психического – и есть высшая власть в судьбе человека. То, к чему мы действительно стремимся, то, чего на самом деле добиваемся, – наши истинные, но, увы, часто непонятные даже нам самим желания, цели и смыслы, определяются именно Самостью. А подлинная удовлетворенность жизнью и судьбой – шестое, утраченное многими нами чувство бытия, без которого, по Дж. Бьюдженталю («Наука быть живым»), мы не более чем духовные инвалиды, определяется и задается именно Самостью или, точнее, тем, насколько наша жизнь этой Самости соответствует. Самость для Юнга есть нечто трансцендентальное и нуминозное. Это воистину «Бог в нас». «Начала всей нашей душевной жизни, – писал данный автор в своей книге «Психология бессознательного», – кажется, уму непостижимым образом зарождаются в этой точке, и все высшие и последние цели, кажется, сходятся в ней».
Данные К. Юнгом описания пространства бессознательного поразительно интересны, и неслучайно многие теоретики с удовольствием продолжают их исследовать и интерпретировать. Но я – человек практический, а значит, предпочитающий «работающие» схемы и модели. И потому мне несколько больше нравится структура психики, предложенная отцом психосинтеза (есть и такое – очень интересное – на-правление в современной психологии) Р. Ассаджоли, каковая на рис. 4 выглядит следующим образом (по: Р. Ассаджоли «Динамическая психология и психосинтез» В кн.: «Психосинтез. Теория и практика»).