Страница 50 из 71
Он не сразу заметил мелодичный свист десятка флейт и сухой треск погремушек. Красноватый свет разлился по чёрной траве, выхватывая из темноты раненого сармата, Речника, склонившегося над ним, и мёртвые тела, похожие на груды лохмотьев. К Фриссу шагнуло существо в рогатой маске, чернокожее, обвешанное бусами и амулетами.
- Флейты Пёстрого Кота поют, никто не останется без защиты, - сказало оно, снимая маску. - Не пугайся, путник. Мы - сирлавен, нас ведут небесные змеи. Мы увидели молнию, бьющую с земли, и негаснущую звезду на земле...
Не договорив, он наклонился к сармату, резко выдохнул и опустился на корточки рядом с ним.
- Джауанаквати! Иди сюда, скорее!
Вокруг путников уже столпились пятеро в масках. Один из них деловито ощупал плечо Фрисса. Речник не успел возразить, как по больной руке прокатилась волна приятной прохлады, а потом разлилось тепло. Фрисс неуверенно сжал пальцы в кулак - от боли и онемения не осталось и следа.
- Ради всех богов! - к нему наконец вернулся дар речи, и он вскочил на ноги, с отчаянием глядя на пришельцев. - Гедимин ранен...
- И мы поможем, - повернулся к нему сирлавен с тёмно-зелёной кожей. - Он очень силён, он убил своих безумных собратьев - и он не присоединится к ним. И не умрёт, путник.
- Кто... - начал было Фрисс, но сирлавен покачал головой и кивнул на безжизненные тела в траве.
- Серые Сарматы, жертвы Сиджена, лишённые разума, но не оружия. Они убили многих... Но не вас, странники. Пёстрый Кот благосклонен к вам.
Речник снова открыл рот, но осёкся. У плеча Гедимина стоял на коленях сирлавен с тёмно-синей кожей, с высоким плавником на шлеме-маске, держал ладони на висках сармата и что-то шептал. Ещё двое, деловито разложив узелки, фляжки и крохотные кувшины, счистили пузырящуюся плёнку, прикипевшую к телу сармата, и теперь быстро и сосредоточенно выскабливали из ран белую слизь. Третий тонкой кистью чертил странные узоры на коже раненого и раскладывал что-то вроде листьев или перьев. Фрисс было вскинулся, но ничего плохого не произошло, напротив, Гедимину как будто стало легче - теперь он дышал ровно и спокойно.
Синекожий сирлавен повернулся к Фриссу, его голос был странен - резок, отрывист, как вопли чаек над Рекой.
- Воин! Подойди. Будь с ним. Он зовёт тебя.
- Мы начинаем песню, Джауанаквати, - чернокожий подошёл неслышно. - Мы позовём на помощь Кинкоти, он исцеляет всех. Твоего голоса не хватает в нашей песне...
Фрисс поднял взгляд на странные вспышки за его спиной, пляску теней и грустный голос флейты. На небольшой жаровне шагах в десяти от Речника горел яркий огонь, и на вкопанном неподалёку столбе колыхалось тяжёлое знамя священного змея Кинкоти. Двое сирлавен топтались у костра под рокот барабана и звон стеклянных подвесок. Глядя на них, Фрисс почувствовал пустоту в голове и оцепенение во всём теле. Синекожий громко свистнул, вырывая Речника из объятий сна.
- Не бойся. Не смотри туда. Змеи помогут.
Он вскинул руки, увешанные бубенцами, и, кружась и раскачиваясь, ушёл к костру. Барабан ударил гулко и раскатисто, как дальний гром, и погремушки из скорлупы зашелестели, как капли дождя. Гедимин тихо застонал, царапая пальцами землю. Никого, кроме Речника, уже не было рядом с ним.
- Как это... нелепо... - услышал Фрисс сдавленный шёпот. - Просто... позорная глупость...
Фрисс окружил свою ладонь холодным туманом и погладил сармата по лбу.
- Гедимин, ты о чём? Где ты сейчас? - спросил он еле слышно. Барабаны рокотали всё громче и тревожнее. Сармат стиснул зубы и попытался поднять руку, но не смог - судорога пробежала по его телу, и он снова застонал.
- Поздно... Кенен, глуши! Нет... купол... плавится... Фау! Аййхх...
Он зажмурился. Фрисс огляделся в тревоге, но сирлавен уже превратились в расплывчатые силуэты у костра. Сармат неожиданно усмехнулся, не открывая глаз.
- Ладно! Ещё дострою... дострою... только бы...
Барабаны смолкли, и тонкий надрывный свист флейт рассёк тишину, как удар бича. Фрисс успел увидеть ослепительную красноватую вспышку, золотисто-алое облако, окутавшее и его, и сармата, и сознание его покинуло.
Глава 18. Йилгва
Фрисс просыпался медленно, словно всплывал со дна глубокого озера. Ветер касался его волос, приносил с собой пряный запах трав и горьковатый дым, где-то рядом потрескивали в костре сучья, распространяя волны тепла. Солнце, похоже, поднялось уже высоко, день обещал быть жарким. Какое-то полено треснуло особенно громко, и кто-то рядом тяжело вздохнул.
- Нет, не годится. Сюда бы чистый сингит...
Речник вздрогнул и распахнул глаза, поспешно поднимаясь с земли. Кровавая ночь сгинула, развеялась, как кошмарный сон - только почерневшие степные травы напоминали о ней. Гедимин сидел напротив, над остатками полётного ранца, снова разбирал устройство на части и досадливо хмурился. Вновь он был закован с ног до головы в тяжёлую броню, только глаза светились из-под прозрачного щитка. Сфалт лежал рядом - грозное оружие не сломали и не похитили. Сармат посмотрел на Речника и кивнул ему.
- Очень тяжело найти в Аркасии хоть что-нибудь полезное, - посетовал Гедимин. - Столько ирренция распылено попусту, а... Эх, Фриссгейн...
Речник обнял его так крепко, как только мог, и замер, прижавшись к бронированной груди. Сармат осторожно опустил голову на его плечо и тихо вздохнул.
- А мог бы и добить.
- Ты живой, Гедимин. Ты живой... - всхлипнул Речник, отстранился и встряхнул головой. - Твои раны заживают? Тебе не больно сейчас?
- Всё заросло, знорк. Мы - прочные существа, - пожал плечами сармат. Сдвинув толстые пластины фрила и металла, он показал свежий шрам - звезда с тонкими лучами осталась на месте зияющей раны. Фрисс потрогал серую кожу, иссечённую рубцами, и улыбнулся.
- Много шрамов у тебя, Гедимин. Вот и ещё четыре... Скажи, а что было, когда я уснул?
- Понятия не имею, Фриссгейн, - сармат вернул пластины брони на место и подобрал оброненный полётный ранец. - Меня разбудил нхельви. Он сказал, что сирлавен стерегли нас до рассвета, а потом улетели.
Фрисс в сильном смущении огляделся, но не увидел ни одного нхельви. Вся местность была другой. Они сидели на склоне холма, неподалёку темнел глубокий овраг, с другой стороны серебрились обломки гигантского древнего строения - невысокого, неширокого, но неимоверно длинного, уходящего хвостом за горизонт. А вдали в серой дымке проступали очертания Старого Города, и неясные сполохи мелькали над ним.
- Мы подходим к Йилгве, - Гедимин указал на город. - Там живут Серые. Интересно, многие ли знают о ночной стычке...
- Пусть только попробуют напасть! - нахмурился Речник. - Подлые твари... Поглоти меня Бездна! Сирлавен так и улетели, не получив награды?! Что же я...
Он покачал головой и осмотрелся в поисках своих вещей. Сумка, целая и невредимая, стояла под кустиком чёрной гезы, скафандр был на Фриссе - только шлем болтался, как капюшон, за спиной, мечи мирно лежали рядом с сумкой. Красный плащ Речника пропал бесследно, и Фрисс понадеялся, что сирлавен хотя бы его взяли в уплату...
Он поднял сумку - и тихо охнул. Она была приоткрыта, и тонкий кожаный шнурок свешивался наружу. В открытой сумке, на футляре с Верительной Грамотой - а Речник точно помнил, что эта ценнейшая вещь была зарыта на самое дно, а не валялась наверху! - лежал обрезок выбеленной шкуры. На нём чернел несложный рисунок - что-то вроде ключа и слово "Шианга", нацарапанное криво и косо, как будто у рисующего дрожала рука. Речник стиснул клочок в ладони и развернулся к удивлённому сармату.
- Гедимин! Ты видел... - он оборвал себя на полуслове и яростно замотал головой. - Нет, не так... Сирлавен - откуда они прилетают? Где они живут? Ты знаешь?
- Эти сирлавен? - сармат махнул рукой куда-то за овраг и за горизонт. - Скорее всего, они прилетели из Тикении, до неё тут недалеко. На их хасене были подвески племён кеу...