Щепкин

Вот в такой обстановке’ Головину пришлось забросить свой невод… Позже он признавался, что пошел в театр антрепренера Штейна скорее от скуки, чтоб время убить. Как вдруг!.. «…Не верю глазам своим! Да как это? — восклицал он, рассказывая о своем впечатлении от игры Щепкина. — Уродливый сарай, занавес в лохмотьях, кое-как намалеванные кулисы, грязный, неровный пол, оркестр, не всегда вникающий в мелочные подробности бекаров и бемолей, господа и госпожи «какие-то уроды с того света», говоря стихами Грибоедова, — и Михаил Семенович Щепкин! Альфа и омега вместе! Михаил Семенович играл в пьесе «Опыт искусства» в трудной роли: то мужчиною, то женщиною. В тысяче видах этот Протей заблистал передо мною, как драгоценный алмаз своими гранями. Возвратись в квартиру, в беленькую мою хатку, я не мог уснуть во всю ночь и с первым рассветом послал просить к себе Щепкина. Михаил Семенович приходит, мы знакомимся: я завожу речь о замечательном его таланте, именем Кокошкина предлагаю ему вступить в московскую труппу».

Много довелось слышать восторженных отзывов Щепкину о своей игре, но слова Головина привели его в замешательство и смущение прежде всего этим неожиданным приглашением. Московский театр! Да возможно ли это?! Да серьезно ли это?! И чем больше он размышлял на эту тему, тем сильнее его одолевали сомнения. Он ведь совсем недавно подписал контракт с тульским театром на год и должен выполнить свое обязательство. А что до комплиментов столичного чиновника, так мало ли он их говорил актерам на своем веку, пройдет время, все забудется.

Успокоив себя таким образом, Щепкин вместе с театром возвратился в Тулу и продолжал играть в театре. Однако Головин, не остывший от сильных впечатлений, в таких восторженных выражениях описал дирекции конторы московских театров яркие и незаурядные способности актера, что следом за ним в Тулу направился уже известный писатель и театральный деятель Михаил Николаевич Загоскин, исторический роман которого «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году» Пушкин назовет «одним из лучших романов нынешней эпохи», а Тургенев много лет спустя признает этот роман «первым сильным литературным впечатлением моей жизни», оценив его как «народную книгу».

Загоскин решил составить собственные впечатления об актерской игре Щепкина, и они превзошли все его ожидания. Едва отгремели аплодисменты и закрылся занавес, как он телеграфировал в Москву: «Актер — чудо-юдо, но просит много денег, ссылаясь на свое большое семейство». На что Ф. Ф. Кокошкин также срочно ответил: «Ничего не жалей, все, что требует, давай, не упусти сокола и вези скорее ко мне».

Не без помощи Загоскина Щепкин отпросился у Штейна на восемь дней для поездки в Москву для выступлений в пробных спектаклях. По счастью, пьесы были знакомы и выучивать текст не пришлось. Первая репетиция прошла успешно, Михаил Семенович, по воспоминаниям актеров, буквально «очаровал всех». И уже на другой день в Москве появилась афиша следующего содержания: «Сего дня, 20-го сентября, императорскими российскими актерами на Моховой (на углу Моховой и Малой Никитской, в старом здании Московского университета. — В. И.), для первого дебюта приехавшего из Тулы актера, бывшего прежде на Полтавском театре, г. Щепкина представлено будет: «Г. Богатонов, или Провинциал в столице», комедия в 5 действиях, соч. М. Н. Загоскина, в коей роль г. Богатонова будет играть г. Щепкин; за оною последует «Марфа и Угар, или Лакейская война», комедия в 1 действии, в коей роль Угара будет играть г. Щепкин».

Примечательно, что в той же афише зрители наставлялись: «…Особы, имеющие билеты на кресла, благоволят не занимать других номеров, кроме выставленного на их билетах. Не позволяется в театре топать ногами и стучать палками. Также ливрейные не могут входить ни в ложи, ни в коридоры лож, а должны находиться там, где им будет показано».

Помещик Богатонов, которого играл Щепкин, мечтая попасть в высшее общество и утвердиться в нем, проматывает все свое состояние и лишь в финале понимает, что был всеми обманут и унижен, а мечты его так и остались призрачными и нереальными. Герой Щепкина, смешной и жалкий, вместе с тем вызывает сочувствие. Актер сумел мастерски и органично соединить комедийное и драматическое начала, пленив и восхитив этим всех зрителей. После спектакля стало ясно, что на московскую сцену пришел большой актер яркого и самобытного таланта, обладающий широким диапазоном творческих возможностей и своей, только ему присущей манерой игры.

Михаил Семенович принимал поздравления актеров, дирекции. А вот нелюбопытная московская «печать проморгала замечательный дебют» будущей славы Белокаменной. Но единодушие публики было столь высоким, что сомнений на этот счет ни у кого не было — успех полный и безоговорочный.

На другой день управляющий конторой Императорского театра направил московскому генерал-губернатору князю Дмитрию Владимировичу Голицыну следующее представление: «Отпущенный вечно на волю, дворовый человек Михайло Щепкин после дебюта, сделанного по воле вашего сиятельства на сцене Императорского Московского театра вчерашнего числа, в комедии «Г. Богатонов, или Провинциал в столице», ролью Богатонова и в комедии «Марфа и Угар» ролью Угара, поданным в контору сию прошением изъявил желанье на поступление в службу по Императорскому Московскому театру в числе актеров на общем основании, с жалованьем по 2500 рублей, на квартиру по 50 рублей в год и один ежегодно бенефис в зимнее время, с тем, чтобы выдать ему единовременно в первый только год без возврата 600 рублей на проезд его с семейством в Москву; затем он в продолжение трех лет останется в службе театра на вышеизъясненном положении и не будет требовать никакой прибавки ни к жалованью, ни к прочему содержанию».

Князь Голицын лично видел Щепкина в спектакле «Господин Богатонов…» и отозвался о его игре самым положительным образом, «находя приобретение сего отличного артиста весьма полезным для здешнего театра».

В творческой судьбе Михаила Семеновича Щепкина произошел крутой поворот — он вступил в труппу Императорского театра. Условия контракта, прямо скажем, были суровые и материального благополучия не сулили, но главная мечта актера осуществилась!

Согласно контракту, подписанному в Туле, Щепкину предстояло еще около полугода отработать у Штейна. Одновременно с зачислением в московскую труппу ему был предоставлен отпуск до марта 1823 года. Выступая в Туле, он несколько раз выезжал в столицу и играл в спектаклях, закрепляя свой успех и постепенно входя в труппу театра.

Помня о том, что ему в свое время помогал Петр Егорович Барсов, Щепкин вызвался походатайствовать о нем перед дирекцией Императорского театра. Артисту предоставили возможность выступить в двух спектаклях, но, к большому огорчению Щепкина, его ходатайство было отклонено, дирекция не разделила его высокой оценки игры Барсова. Да и сам претендент помог «зарубить» себя: держался «не по чину» независимо да еще и запросил непомерно высокое жалованье в четыре тысячи рублей…

Провинциальная страница в биографии Щепкина завершалась. Почти семнадцать лет работы на сценах Курска, Харькова, Полтавы, Тулы и других городов стали неплохой стартовой площадкой для нового творческого взлета. За это время он переиграл едва ли не все роли современного ему репертуара, совершенствуя свое мастерство от спектакля к спектаклю, обретая новый опыт, знания, свой стиль исполнения. «Щепкин не выбирал ролей, играл все, — писал Сергей Тимофеевич Аксаков о том периоде жизни артиста. — В «Железной маске» играл начиная с часового, дошел до маркиза Лювуа, в «Рекрутском наборе» переиграл все роли, кроме молодой девушки Варвары…» Это было время ученичества, первого признания таланта Щепкина и начала восхождения его к вершине известности и славы, которую он принесет отечественному театру.

«ЗАВИДУЕМ МОСКВЕ»

Сравнить его ни с кем не могу: он как-то сам по себе.