Страница 11 из 27
Через одно из окон он увидел, что Монгров и Вертер де Гете приближаются к локомотиву, и встал, чтобы окликнуть их. Но те намеренно проигнорировали его и усилили этим чувство одиночества, хотя в другой раз его позабавило бы та нарочитость, с которой оба играли свои роли. Карнелиан снова уселся на диван: возвращаться домой расхотелось, но и здесь заняться было нечем. Госпожа Кристия, всегда верная спутница пропала с Герцогом Квинским и Миледи Шарлотиной. Даже Ли Пао нигде не было видно. Джерек зевнул и закрыл глаза.
— Спишь, мой дорогой? — раздался голос снизу.
Это был Лорд Джеггед.
— Это и есть машина, о которой ты мне рассказывал, а? Она называется…
— …локомотив. О, Лорд Джеггед, мне так приятно видеть вас. Я думал, вы давно уехали.
— Меня отвлекли от дела, — из желтого воротника была видна бледная голова с привычной задумчивой улыбкой. — Могу я присоединиться к тебе?
— Конечно.
Джеггед воспарил в воздух облаком лимонного цвета и опустился рядом с Джереком.
— Оказывается, эксцсссэрия Герцога не являлась намеренной неудачей? — сказал Лорд Джеггед. — Но мы все притворились, что не заметили этого.
Джерек Карнелиан снял шляпу и выкинул ее из локомотива. Она превратилась в оранжевый дым, растаявший в воздухе. Джерек ослабил завязки своего плаща.
— Да, — сказал он. — Я даже ухитрился польстить ему. Он выглядел таким жалким. Но почему ему взбрело в голову, что кто-то заинтересуется ординарным маленьким пришельцем? Причем безумным, прорицающим бедствия, помешанным на предсказаниях.
— Ты, значит, не считаешь его слова правдой?
— Почему? Я уверен, он не лгал! — Но что такого интересного в правде? Очень мало, — и это знаем мы все. Поглядите на Ли Пао. Он тоже все время говорит правду. А, кстати, что такое правда? Существует так много ее видов.
— И его пылкая речь не встревожила тебя?
— А что он сказал нового? То, что срок отпущенный Вселенной конечен?
— Что мы находимся слишком близко к концу этого срока, живем на Краю Времени!
— Лорд Джеггед сделал движение рукой — одежды его спали, обнажив тонкое бледное тело; и он вытянулся на диване.
— Почему вы придаете этому сообщению такое значение, Лорд Джеггед?
Лорд Джеггед рассмеялся.
— Нет, не придаю. Просто беседую. И чуть любопытствую… Твой ум намного свежее моего… и почти любого другого в этом мире. Вот почему я задаю вопросы. Если тема наскучила тебе, я готов оставить ее.
— Отнюдь. Но бедный космический путешественник был так невыразителен, не правда ли? Или вы нашли в нем нечто заслуживающее внимания?
— Пожалуй нет. Когда-то люди боялись смерти, и я полагаю, что он, как там его, тоже боится. И думаю, его раса привыкла делится своим страхом с другими, что каким-то образом успокаивает их самих. Наверное, на этом и зиждется его уверенность в своей правоте. Ну да бог с ним, он найдет достаточно утешения в питомнике Миледи Шарлотины.
— Кстати, о питомниках. Вы не видели девушку, путешественницу во времени, в довольно тяжелом сером одеянии и в широкополой шляпе соломенного цвета.
— Если мне не изменяет память, видел.
— Не обратили внимание, куда она делась? Не заметили, как она уходила?
— Сдается мне она понравилась Монгрову, и он, прежде чем уйти с Вертером де Гете, отослал ее в свой питомник.
— Монгров! Какая неудача!
— Ты хотел ее для себя?
— Да, ведь она из интересующего меня периода.
— Но у тебя нет питомника.
— Зато у меня есть коллекция 19-го столетия. Она превосходно подошла бы к ней.
— Значит, она из 19-го столетия?
— Да.
— Возможно, Монгров отдаст ее тебе.
— Лучше, чтобы Монгров не знал, что я хочу ее. Иначе, назло мне он скорее распылит ее на атомы или отошлет назад в ее собственный век, а может отдаст кому-нибудь другому. Вы должны знать это, Лорд Джеггед.
— Ты мог бы выменять ее на что-нибудь. Как насчет того экземпляра, который так хотел Монгров? Кажется, это был писатель девятнадцатого века, или нет?
— Да, это было еще до того, как я увлекся этим периодом. Насколько я понимаю, Амбруаз Бирс[10].
— Он самый.
— Он погиб вместе с остальными. В огне. Я поленился тогда воскресить его, а сейчас, конечно, слишком поздно.
— Ты никогда не отличался благоразумием, милый Джерек.
Брови Джерека сошлись вместе.
— Я должен иметь ее, Лорд Джеггед. Я полагаю, что влюбился в нее. Точно — влюбился!
— О! Изощреннейшее притворство! Оно даст силы уму, сделает тебя изобретательным! Ты добьешься успеха! Ты отнимешь ее у Монгрова, даже если для этого придется перевернуть весь мир. Ты будешь питать наше любопытство. Заставишь трепетать. Ты завладеешь нашим вниманием на месяцы. На годы. Мы будем обсуждать твою победу или поражение. Будем гадать, как далеко ты зашел в своей игре. Будем наблюдать, ответит тебе взаимностью твоя серая странница или оттолкнет, отвергнет твою любовь? Или предпочтет Монгрова, чем усложнит твою задачу, — Лорд Джеггед приблизился и сердечно поцеловал Джерека в губы.
— Да, это должно быть разыграно до мельчайших подробностей. Твои друзья помогут тебе советами. Они перевернут литературу всех времен и выберут лучшие любовные истории для твоей игры, Джерек! Горгона и королева Элизабет, Ромео и Юлий Цезарь, Виндемир и леди Оскар, Гитлер и Муссолини, Фред и Луэла, Одлиба и Обика, Серо и Фидзилак. Список можно продолжить и… в нем — ты, дорогой Джерек!
Зараженный энтузиазмом друга, Джерек встал и громко засмеялся.
— Я буду возлюбленным!
— Возлюбленным!
— Ничто не помешает мне!
— Ничто!
— Я завоюю мою любовь и буду счастлив, пока Вселенная не состарится, не остынет!
— И что бы там не пророчил наш друг — пришелец, сейчас это лишь придаст игре особую остроту!
— Лорд Джеггед потер свой белый, словно полотно, нос.
— О, Джерек! Ты познаешь искушение, исступление, изнеможение, искупление, избавление!
— Джеггед, казалось, увлекся «иканьем» в этот вечер. — Избранный, истовый, истинный, исконный, искомый!
— Он был близок к опасным преувеличениям.
— Ты станешь идолом, мой дорогой. Твоя история прогремит в веках, или во всяком случае, в том, что от них останется! — и с этим возгласом он заключил в объятия своего друга, в то время как Джерек Карнелиан схватил веревку гудка и с силой дернул ее, заставив локомотив закричать, застонать и кинуться, пульсируя клубами пара, в теплую черную ночь.
— Любовь! — кричал Джерек.
— Любовь, — шептал Лорд Джеггед, снова целуя его.
— О, Джеггед! — Джерек отдался сладострастным объятиям Лорда.
— У нее должно быть имя! — воскликнул Джеггед, переворачиваясь на спину в широкой постели и делая глоток пива из бронзовой кружки, которую держал между указательным и большим пальцами левой руки. — Мы должны узнать его.
Он встал, прошел по гофрированному полу к окну и, откинув в сторону занавески, посмотрел наружу.
— Это закат или рассвет? Похоже на закат.
— Извините, — Джерек открыл глаза и дотронулся до Кольца на правой руке, чтобы слегка подправить пейзаж.
— Намного лучше, — сказал Лорд Джеггед Канари, восхищаясь золотой зарей. — А это что за птицы? — он показал на черные силуэты, кружащиеся высоко в небе.
— Попугаи, — ответил Джерек. — Им положено питаться мясом бизонов.
— И что?
— Они не хотят. Я где-то допустил ошибку в репродукции. Придется вернуть их в генобанк и начать все с нуля.
— Что, если мы навестим сейчас Монгрова? — предложил Лорд Джеггед, возвращаясь к изначальной теме.
— Он не примет меня.
— Но зато он примет меня. А ты будешь моим спутником. Я сделаю вид, что меня заинтересовал его питомник, и ты сможешь снова встретить предмет своей страсти.
— Я не уверен сейчас, что это была хорошая мысль, любимый Джеггед, — сказал Джерек. — Я слишком увлекся прошлой ночью.
— Конечно, моя любовь. Но почему нет? Это случается не так часто. Джерек Карнелиан, ты не должен отступать. Это доставит удовольствие слишком многим.
10
«… насколько я понимаю, Амбруаз Бирс…»
Бирс Амброаз (1842–1914?) — американский писатель. Известен своими сатирическими и мистическими произведениями. Творчество Бирса напоминает по стилистике рассказы его предшественника в этой области — Эдгара Аллана По.