Страница 4 из 25
– Ааахх… – простонал Хью-младший.
Он поступил в университет, полный амбиций, и даже накупил себе разных книг с непроизносимыми немецкими названиями. Но его путь в университет все время обрывался на Вест-стрит у дома 116, где жила одна миловидная блондинка.
И теперь Хью понимал, что пропал. Несостоявшийся сыщик не мог отличить один сорт табака от другого, а вдобавок ко всему вокруг уже начали происходить загадочные события. Отец не прибыл в порт, чтобы встретить сына с «Акватика». Вместо него приехал полковник Стэндиш, которого он помнил очень смутно…
Хью-младший покосился на полковника, сидящего рядом, и задумался о том, что же гложет этого человека. Хью знал, что при других обстоятельствах полковник был человеком очень общительным и доброжелательным. Пухлый, с красным носом, вечно страдающий от отдышки, с короткой стрижкой – он выглядел как обычно, но вел себя крайне странно. Он то и дело вертелся, ерзал на сиденье, косился по сторонам. Периодически он принимался стучать кулаком по рулевому колесу, будто в судороге, порой случайно нажимая на клаксон, визг которого всякий раз заставлял Донована подпрыгивать.
Они ехали из Саутгемптона с бодрым чудаковатым старикашкой по имени Фелл – и примчались прямиком в Скотланд-Ярд, как в кошмарном сне Донована. Что-то тут было нечисто. В голове Донована роились подозрения, что его старик, как всегда полный энтузиазма, подстроил ему что-то вроде проверки. И хуже всего было то, что он так и не узнал, где же сейчас его отец, что происходит и…
– Черт подери, сэр! – внезапно сказал полковник Стэндиш. – Черт, черт, черт, черт!
– А? – переспросил Донован. – Прошу прощения?
Полковник откашлялся, прочищая горло. Его ноздри жадно втягивали воздух.
– Молодой человек, – хрипло начал он, – я должен сказать вам правду. Верно?
– Да, сэр?
– О вашем отце. Должен рассказать, что случилось, и предупредить.
– О господи, – пробормотал Донован, оседая на сиденье.
– Видите ли, вот что случилось. Бедняга перетрудился, и я пригласил его к себе отдохнуть. Мы неплохо провели вечер: мой сын – не думаю, что вы знакомы, – моя жена и он. Х-м-м… Еще был Берк, мой деловой партнер, Морган, писатель, и Деппинг, который живет в домике для гостей. Его дочь и мой сын, они, видите ли… Хм-м-м… Не важно. И этим же вечером, – полковник понизил голос, – все и началось.
– Что началось? – Сердце Донована сжалось в ужасном предчувствии.
– За ужином присутствовала леди Ленгвич. Она, знаете, из суфражисток, которые норовят бить стекла на демонстрациях. Хотела познакомиться с епископом, чтобы поговорить с ним о социальных реформах. – Полковник шумно вздохнул, похлопав Донована по руке. – Мы все стояли внизу, в холле, разговаривали с леди Ленгвич – она как раз пришла. Тон был великосветский. Помню, жена произнесла: «Епископ Мэпплхэмский будет счастлив познакомиться с вами, леди Ленгвич». Та посмеялась, а моя дочь сказала: «Проклятье! Да, черт возьми! Как только он узнает, что вы здесь, он сразу же примчится вниз». И затем вдруг – фьиииить! – Полковник махнул рукой и свистнул, будто изображал пролетевшую пулю. – Вниз по перилам… Фьиииить! Со второго этажа скатился, будто чертова лавина!
Донован решил, что не расслышал.
– Кто скатился? – переспросил он.
– Да ваш отец. Бедняга. Как чертова лавина, клянусь вам!
Полковник смерил Донована взглядом и усмехнулся.
– Старушка, к счастью, не подала виду. Нужно отдать ей должное. Ваш отец приземлился прямо у ее ног – бам! Вот так. Старушка приподняла очки и сказала, мол, очень мило с его стороны, что он прибыл столь быстро. Но тогда у меня появились подозрения.
Полковник огляделся, словно опасаясь, что кто-то может его подслушать.
– Я отвел его в сторону и шепнул: «Слушайте, старина, черт вас дери, пусть это Либерти-Холл, но черт возьми!» Да? Ну, и потом я тактично спросил его, хорошо ли он себя чувствует, может, доктора вызвать? Господи боже, он начал уверять меня, что это случайность! Дескать, он наклонился над перилами, чтобы посмотреть, кто пришел, так, чтобы его не увидели, потерял равновесие и съехал вниз, чтобы не упасть. Ну, я и спросил: на кого же он смотрел? Он сказал, что на Хильду, одну из служанок…
– Разрази меня гром! – Донован прижал пальцы к вискам – голова снова начала болеть. – Мой старик сказал…
– Ему повсюду мерещатся воры. Бедняга, – вздохнул полковник. – Он решил, что Хильда – это женщина по прозвищу Пиккадилли Джейн, известная воровка, но в темном парике. Затем на газоне ему померещился еще один вор. Той ночью кто-то запустил викарию в глаз чернильницей. Не удивлюсь, если ваш отец пришел к выводу, что викарий – это замаскированный Джек-Потрошитель.
– Это для меня уже слишком. – Донован почувствовал, как ему становится дурно. – Сэр, вы хотите сказать, что мой отец сошел с ума? Так?
Стэндиш глубоко вздохнул.
– Не хотелось бы так выражаться, – проворчал он. – Но другого объяснения я не вижу. А хуже всего то, что я старший констебль в графстве. Когда я не стал его слушать, он заставил меня договориться для него о встрече с парнями из Скотланд-Ярда и… ш-ш-ш!
Полковник внезапно замолчал и оглянулся через плечо. Донован проследил за его взглядом и увидел именно то, чего боялся: высокую фигуру, движущуюся со стороны Уайтхолла твердой тяжелой походкой, будто этот человек поставил себе целью наступить на каждую трещину в тротуаре. Цилиндр сидел на нем так, будто это был не простой головной убор, а шлем солдата Воинства Господнего. То и дело епископ Мэпплхэмский окидывал улицу внимательным взглядом, бормоча себе что-то под нос. Это, как и то, что епископ казался более бледным, чем обычно, не укрылось от взгляда его сына. Хотя Донован и не поверил своим глазам, он ощутил внезапный прилив жалости. Старик был упрям. А ведь его предупреждали, чтобы он не переутомлялся. Можно было ожидать, что рано или поздно колоссальная энергия, бурлящая в этом человеке, приведет его на грань нервного срыва.
– Видите? – спросил полковник громким шепотом. – Сам с собой разговаривает. Врачи говорят, это один из первых чертовых признаков. Вот беда-то, да? Старина совсем спятил. Лучше потакать его причудам.
Полковник Стэндиш заблуждался, думая, что говорит шепотом, – он гремел на всю улицу. Впрочем, епископ, казалось, его не слышал. Он увидел своего сына и остановился. Его жесткое лицо расплылось в обаятельной улыбке, одной из тех, что делали его похожим на Брайана. Но эта улыбка была мрачноватой. Он поспешил подойти, чтобы пожать Доновану руку.
– Мальчик мой! – сказал епископ. Его звучный голос, который в юные годы епископа мог убедить человека в чем угодно, торжественно разнесся по Дерби-стрит. Даже Стэндиш, казалось, был очарован. – Я так рад, что ты вернулся. Я, конечно, должен был встретить тебя в порту, но неотложные дела требовали моего присутствия в другом месте. Ты хорошо выглядишь. Очень хорошо.
Это утверждение лишь заставило Донована чувствовать себя еще более неловко. Похоже, его отец был очень занят.
– Привет, папа, – сказал он, сняв шляпу.
– С твоими теперешними знаниями, – с воодушевлением продолжил вещать епископ, – ты сможешь помочь мне в одном деле первостепенной важности, которую другие, – он выразительно посмотрел на полковника, поджав губы, – так и не осознали. Доброе утро, Стэндиш.
– Оу… Амм… Ммм… Да, доброе утро, – нервно откликнулся полковник.
Епископ внимательно посмотрел на него. В его глазах промелькнуло любопытство.
– Стэндиш, мне жаль говорить это старому другу, но вы дурак. Я вынужден сказать вам это. Я сглупил, что признаю. Но… – Епископ медленно вытянул руку, в его голосе вновь зазвучало воодушевление. – Ни дождь, ни буря не смогут заставить меня свернуть с моего пути. Даже самый скромный из людей, вдохновленный великой целью, будет сильнее тех, чьи цели ложны.
Его сын едва не захлопал в ладоши – когда его старик начинал говорить таким образом, он мог вдохновить даже толпу мумий. Не так важно было, что он говорил, важен был тон его гипнотического голоса, его взгляд и внутренняя убежденность.