Страница 271 из 273
Посему мы предлагаем использовать термин «космография», хотя, возможно, это слишком широкое понятие. Возможно, это слово больше подходит для описания взаимодействия галактик, а для звездных систем уместнее «астрография»? Ведь принято же навигаторов межзвездных перелетов называть «астрогаторами».
Мы располагали фрагментами астрографии системы Мошки — данными, использованными в уже опубликованных произведениях. Например, уже были созданы система Новой Каледонии и красный сверхгигант, так называемый Глаз Мурчисона. Увидела свет история Новой Каледонии.
Нам требовался красный сверхгигант внутри Империи. Логика подсказывала, что разместить его можно лишь в одном месте, и в каком именно — определили уже изданные произведения: в Глазу Мурчисона, позади Угольного Мешка. Сверхгиганту пришлось расположиться от Солнца по другую сторону Мешка; в любой другой точке мы бы видели его и теперь.
И уж если мы используем Глаз Мурчисона, то используем и Новую Каледонию. Тут нет больших натяжек: Новая Шотландия и Новая Ирландия — любопытные миры. Это подвергшиеся терраформированию планеты, интересные своей культурой и своеобразные. Есть, однако, и проблема: обитатели Новой Шотландии тщательно и долго сберегали свою субкультуру и с гордостью ее отстаивают. Поскольку действие в основном происходит в Новой Шотландии, часть персонажей, в том числе и главные действующие лица, непременно должны быть новыми шотландцами. По конструктивным причинам выбирать пришлось между двумя кандидатурами: старший помощник или старший механик. Мы выбрали старшего механика в основном потому, что в современном мире всем известно: подавляющее большинство судовых механиков — шотландцы, и нам представлялось логичным перенести это положение дел в будущее.
Следует отметить, что некоторые критики обвиняли нас в том, что мы позаимствовали мистера Синклера из «Звездного пути». Мы ничего не крали. Мистер Синклер таков, каков он есть, по очевидным космо-историческим причинам.
В итоге астрография продиктовала нам название книги. Поскольку действие в основном происходит близ Угольного Мешка, нам нужно было знать, как выглядит Угольный Мешок с обратной стороны. Затем мы добавили туда вихри межпланетной пыли, и развивающиеся протозвезды, и всякие прочие чудеса; но все это случилось потом, когда мы подлетели ближе. Первая сложность была такова: определить, как выглядит Угольный Мешок с расстояния в десять парсеков.
Ларри Нивен нашел отличный образ человека в капюшоне, чей единственный глаз — это сверхгигант. У сверхгиганта есть малый спутник, желтый карлик, довольно схожий с нашим Солнцем. Тогда если сверхгигант — Глаз Мурчисона, то карлик, само собой, Мошка в этом Глазу.
И коль скоро отсталым и суеверным людям Человек-в-Капюшоне представляется Ликом Господним, то Мошка, само собой, превращается в «Мошку в зенице Господней», и противиться такому напрашивающемуся названию романа невозможно. (Хотя Ларри Нивен нашел в себе силы возражать и настаивал на «Мошке в Глазу Мурчисона» до тех пор, пока издатель не настоял на нынешнем названии.)
КОРАБЛИ
Когда-то давно мы купили пластиковую модель космического корабля под названием «Исследовательский корабль „Лейф Эрикссон“», весьма занимательную. Корабль отдаленно напоминал сплющенную пинтовую бутылку виски с удлиненным горлышком. «Лейфа Эрикссона» сгубило полное отсутствие у коллекционеров моделей интереса к космическим кораблям; по сию пору продается его призрак, раскрашенный омерзительными флуоресцентными красками под нечто из разряда летающих тарелок.
Нередко гораздо проще взять подробный конструкт и работать внутри его ограничений, чем в гибких границах вседозволенности. Забавы ради мы решили превратить «Лейфа Эрикссона» в модель имперского военного корабля. Опыт оказался поучительным. Во-первых, это была модель большого корабля, но его устройство не позволяло ему нести на борту меньший корабль. Во-вторых, его снабдили стабилизаторами, полезными только для полетов в атмосфере: для чего большому кораблю приспособления для полетов в атмосфере? Исходя из этого, мы решили, что это может быть крейсер или линкор первого класса. Военному кораблю или дредноуту ни к чему совершать посадки, такой корабль должен иметь цилиндрическую или сферическую форму (чтобы уменьшить площадь поверхности). Наш корабль был чересчур велик для эсминца — расходного корабля, который почти никогда не используется для самостоятельных миссий, только в составе флотилии. А вот крейсер и линкор первого класса можно отправить в самостоятельный поход. Так начал возникать «Макартур», линкор первого класса. Этот корабль мог входить в атмосферу, но происходило это редко, только в тех случаях, когда во время длительной одиночной миссии кораблю приходилось самостоятельно искать себе топливо. Запасать его крейсер мог двумя способами: заправиться на специальной станции или пролететь в богатой водородом атмосфере газового гиганта и зачерпнуть топливо. Кстати, у нашей пластмассовой модели такие ловушки наличествовали.
У линкора имелись большие шлюзовые ворота и просторное внутреннее помещение — определенно, ангарная палуба для вспомогательного судна. Ангарная палуба была единственным большим помещением на крейсере, и, естественно, вне боевых условий там происходили общие построения команды.
Башенка на модели казалась совершенно бесполезной, и мы поначалу ею пренебрегали, но потом нам пришло в голову, что при длительных перелетах без ускорения полезно иметь отсек с повышенной силой тяжести. Повышения гравитации в «горлышке» без усиленного вращения ожидать не приходилось — корабль был тонковат; нас это не устраивало, однако благодаря башенке в носовой части зону нормальной тяжести можно было устроить без излишней частоты вращения.
И так далее, и тому подобное. В романе «Ленин» был спроектирован с чистого листа; и, само собой, прежде чем «Лейф Эрикссон» получил право именоваться линкором «Макартур», мы внесли в конструкцию ряд усовершенствований; просто удивительно, сколько интересных деталей можно изобрести, имея в руках всего лишь простую модель.
СОЦИОЛОГИЯ
Движитель Олдерсона и Поле Лэнгстона определили тип возможной межзвездной организации социума. Были и другие варианты — но их сложнее было вместить в рамки, поставленные упомянутыми технологиями.
В «Мошке в зенице Господней» в качестве главной формы человеческого правления мы выбрали имперскую аристократию. И получили по заслугам: Дик Брасс из «Нью-Йорк пост» заключил, что ничего иного мы выбрать и не могли, другие критики рукоплескали нам за то, что мы сумели показать, каким может быть такое общество.
По счастью, в научной фантастике нет Священных Коров. Не избрать ли путь передачи власти через кровосмешение? Критики содрогнутся! Неужели, спросят они, мы действительно верим, что возможно имперское правление? Что возможна монархия?
Ответ зависит от того, что подразумевать под «верим ли мы». Считаем ли мы, что подобное мироустройство желательно? Мы такого не говорили. Неизбежно? Конечно, нет. Возможно? Да, черт возьми.
Политическая наука в «Мошке» взята из «Эволюции политической мысли» С. Норскота Паркинсона. Сам Паркинсон ссылается на Аристотеля.
Сейчас в моде линейное развитие истории: все только улучшается, ухудшения ждать не приходится, и, само собой, мы никогда не вернемся к прежним дрянным временам (к примеру) индивидуального правления. Забавно, но некоторые критики, которые сетовали на аристократическую пирамиду власти в «Мошке» (одновременно отвергая нашу Империю как абсурд), не принимали жалобы на «имперское президентство» в США. Сколько читателей отказалось бы сделать Джона Кеннеди нашим пожизненным президентом?
Любая претензия на «научность» в истории — обман. В этом проблема марксизма, хотя Маркс изложил вполне разумный экономический взгляд на историю вплоть до своего времени и некоторые из его принципов верны.
Военная история — еще один приемлемый способ взглянуть на минувшие несколько тысяч лет, но никто в здравом уме не рискнет утверждать, что история человечества состоит исключительно из истории битв и стратегий. Можно писать историю с точки зрения научной медицины, с точки зрения крыс, вшей, чумы, сельскохозяйственного развития, как историю вождей и сильных личностей, и в каждом подходе будет своя правда.