Только теннис

Должна признаться, я не только получаю удовольствие от тенниса, но и материальные стимулы в этих ветеранских турнирах неплохие. Для меня, например, это приличный дополнительный заработок. Я честно могу сказать, что, после того как я перебралась в Англию, пытаюсь зарабатывать сколько могу. Не в ущерб своему здоровью, конечно. Легко теннисистам деньги никогда не достаются, и я ничем от всех не отличаюсь - я с десяток раз моталась за год в Америку, причем только на уик-энды. Я летела по девять-одиннадцать часов, чтобы вернуться через два дня на работу. Когда я посмотрела, сколько у меня авиабилетов в Америку, мне стало дурно. Правда, в самолете я отдыхаю, так как "Филип Моррис" оплачивает билеты бизнесс- или 1-го класса, это все же делает перелет через океан полегче.

Какие же теперь гонорары платят бывшим звездам? Всем разные. Могу сказать только о себе. На первенстве США - только за участие - пять тысяч долларов. Налоги вычитаются сразу. В 1998 году я вошла в полуфинал. За каждый выигрыш мне платили пятьсот долларов, и в сумме я заработала почти восемь тысяч. Получила же шесть, две тысячи у меня съели налоги. Но это были только американские налоги, а так как я живу в Англии, дома добирали еще и английские.

В Америке налог составляет двадцать пять процентов от полученной суммы. А в Англии - сорок. И эту разницу в пятнадцать процентов у меня вычитали. Постепенно, но привыкаешь, что налог - это неизбежно.

Сейчас я в год обычно играю не больше двух турниров. А почему десять раз летала в Америку? Потому что возила детей на Оранж бол, на другие соревнования. Можно найти год, когда я сыграла и шесть турниров. Имя у меня есть, но я не Крис Эверт, поэтому далеко не так приглашаема, как она. В Америке американцы любят американцев. В Америке болеют только за своих. Наверняка Селеш, когда закончит, будет восприниматься как американская теннисистка, хотя она родилась в Югославии. У нее зрителей будет куда больше, чем у такой же югославки Мимы Яшовец, но не получившей американское гражданство. Мы в России предпочитаем иностранное, а они любят только свое. Нас воспитали так: мы самые сильные, но еще есть и американцы. А американцы воспитаны проще: лучше их самих никого нет.

Ветеранские турниры не обязательно подверстаны к большим соревнованиям. Чаще наоборот, они существуют отдельно. Один раз мы играли в Хьюстоне, и наши матчи собирали больше народу, чем проходившие в то же время встречи профессионального календарного WTA-тура.

Мы начинаем, как я уже говорила, с 35 лет, а верхний рубеж зависит от твоего состояния и твоего желания. Я считаю, ветеранские турниры - это хорошая идея, но она нуждается в уточнении. Потому что если ты уже достиг определенных лет, то качество игры соответствует уже возрасту, а не мастерству в молодости. Поэтому если в ближайшем будущем нас не начнут делить по возрастным группам, то я, скорее всего, играть уже не смогу - физически тяжело. Уже в прошлом году, когда сыграла против Джиджи Фернандес, после матча я думала, что умру. На следующий день так ныли все мышцы, что я еле держалась на ногах.

У меня уже выработана специальная подготовка к этим турнирам. За месяц я начинаю дополнительно что-то делать, ведь я и так все время играю. Не могу сказать, что начинаю целенаправленно готовиться, но в день минут сорок пять час я уже тренируюсь. Кроссы не бегаю, но я их никогда и не любила. Я занимаюсь в тренажерном зале - это помогает укрепить ноги. Впрочем, я занимаюсь на тренажерах иногда и для собственного удовольствия, это в принципе стимулирует жизненный тонус. Я чувствую себя намного лучше после занятий в зале. Или поиграла в теннис с моим близким знакомым еще с молодости, теперь уже бывшим директором Большого театра Володей Васильевым, зарядилась на целый день. Я немножко побегала за мячом, а он говорит: "Надо же, так бегать в нашем-то возрасте". Не скрою, мне приятно слышать такой комплимент, и для того, чтобы это приподнятое состояние сохранить, я готова продолжать тренироваться. Недавно Аня Дмитриева тоже удивлялась: "Ты смотри, как она еще носится". Но дело даже не в том, что мне льстят слова моих друзей. Я так боюсь начать задыхаться, когда понесусь в Москве за автобусом, ой как не хочется, чтобы такой день наступил.

Подведу итог. Мои, ни к чему не обязывающие турниры - все равно труд. Но в то же время это такое невероятное удовольствие встречать подруг из прошлого, вспоминать с ними старые истории. Так приходит, пусть на миг, ощущение собственной юности, когда тебя любила публика, обожали поклонники, когда для тебя был открыт весь мир... Теперь ты мир воспринимаешь совсем уже не так, как в молодые годы, а как человек, проживший большую часть жизни и понимающий, какими потрясающими и какими безвозвратными оказались те уже далекие моменты молодости.

V. МУЖ И ДОЧЬ

КАТЯ

Оказавшиь в Англии, я наконец-то смогла заняться своей семьей, а самое главное - дочерью. К моменту нашего отъезда Катя уже несколько лет как играла в теннис и у нее очень хорошо все в спорте складывалось. Я еще до всяческих планов на отъезд думала, что необходимо создать ребенку такие условия, которые позволили бы ей формироваться в классного игрока, а я в ней его видела. Когда говорят "заняться семьей" - это обычно означает, что в семье есть проблемы. Но между нами никакого разлада не наблюдалось. Просто на протяжении многих лет я возилась с чужими детьми, я отвечала за их воспитание, их кормление, их становление. Пришло время большую часть времени посвятить своему ребенку.

Надо сказать (и я это чувствую, и многие друзья мне говорят), что я уже готова стать бабушкой, потому что у меня в моей женской жизни осталась пропущенной очень важная страница. Той мамой, какой бывают обычные мамы, из меня не получилось. Хорошо помню, как у нас на кухне принималось судьбоносное решение, иначе говоря, Витя и моя мама сидели напротив меня, а я им говорила: "Буду я тренером сборной СССР или не буду, вам решать". Они друг на друга посмотрели, гордая моя мама и гордый мой муж, и решили, что заслуженный мастер спорта обязательно должен стать заслуженным тренером СССР. Они не видели других вариантов, потому что знали, теннис - это дело моей жизни. Я сказала: "Вы хоть понимаете, с чем столкнетесь?" Но вот этого они, мне кажется, тогда не понимали, они, похоже, думали, что теперь тот теннис, который меня отбирал у них, - закончился, а начнется другой, спокойный и солидный. Скрывать не стану, но до того дня, как я стала тренером, жизнь у меня была малина. Утречком я шла на тренировку, нынешних совершенно диких, изнурительных тренировок по пять-шесть часов тогда еще не придумали. Я тренировалась всего два часа, хотя и очень прилично. Только в ноябре-декабре и, может быть, еще в марте-апреле я тренировалась по два раза в день или занималась дополнительно три раза в неделю физподготовкой. Следовательно, во второй половине дня я, как правило, оказывалась дома. Приходила, конечно, уставшая, выжатая как лимон уж очень выкладывалась на тренировке. Но все-таки во второй половине дня свободна. К тому же раньше не проводили столько соревнований, сколько сейчас.

Первое испытание, когда я стала тренером сборной Советского Союза, - ты приходишь в контору и работаешь с девяти до шести. Это обязательно, в Спорткомитете заслуженных мастеров спорта особенно проверяли. Человек я совестливый, не могла нарушать дисциплину, опаздывать и уходить раньше времени. На меня обрушилась организация невероятного количества сборов, а с ними - еще большее количество проблем. Я сейчас вспоминаю свои ташкент-ские сборы, где, в общем, мы, как сыр в масле каталась, но в один прекрасный момент звонок: нет бензина! Девочки бегут до стадиона кросс, а мы, тренеры, собираем их сумки и ракетки в такси и так отправляемся на корты. И я должна, вместо того чтобы отрабатывать удар справа или удар слева, заниматься "пробиванием" бензина. Наша жизнь заполнялась тем, что мы все время что-то доставали и "пробивали". Бассейн - "пробить", автобус - "пробить", игру - "пробить", еду "пробить". И конечно же, все перечисленное в рамки с девяти до шести никак не входило. А тут пошли поездки за рубеж, следовательно, начались визы, которые отчего-то всегда выдавали в последний момент. За ними - авиабилеты, главный советский дефицит тех лет. Но когда возникали у моих теннисисток проблемы личного характера, двадцати четырех часов в сутки уже не хватало. А я уже мама, и самое чудесное время, когда Катька агукала, ползала, начинала ходить, мною было полностью пропущено. Возможно, какой-то молодой маме попадет в руки эта книжка, и она скажет: что это такое Морозова несет, сумасшедшая, что ли, какое же счастье спихнуть маленького ребенка! Разные есть мамы, я же жалею, что у меня этот кусок жизни пропал безвозвратно.