Страница 10 из 17
Мы уже писали, что научная категория – это результат обобщения не понятий, а свойств предметов и явлений окружающей действительности. Юридическая категория может осознаваться и формулироваться через непосредственное исследование объективной среды, минуя иные субъективные представления о предметах и явлениях. В то же время юридическая категория может представлять собой многоуровневое системное образование, составными частями которой являются менее абстрактные юридические понятия.
Выяснить, можно ли включать в структуру юридической категории такие понятия, достаточно несложно. Нужно удостовериться, что они сами не являются целостной системой родового порядка, не обобщаемой в рамках данной системы знания. Ведь юридические категории – это высшая ступень абстрактных знаний в правоведении. Это отнюдь не означает, что они отделены от реального мира.
Напротив, юридические категории тесно связаны с правовой действительностью. Научные правовые абстракции не только не теряют своей связи с правовой действительностью, но и дают возможность постигать ее полнее. Выражая сущность и закономерности явлений и процессов правовой сферы общественной жизни, юридические категории фиксируют конкретное и объективное представление о таких процессах. Они раскрывают практические возможности использования познанных закономерностей правовых явлений для сознательного юридического регулирования общественных процессов.
Как верно отмечал А.М. Васильев: «Правовые категории сложились на основе изучения общественной практики и необходимости обобщения государственно-правовой деятельности людей. Только в предметной практической деятельности они становятся реальностью. Только в процессе политико-юридической и общественной практики вообще проходят проверку своей истинности. Генезис правовых категорий связан с общественной потребностью осмыслить, объяснить и зафиксировать своеобразие права в ряду других явлений общества»56.
Государственно-правовая действительность – это специфическая сфера абстрактного осмысления. Особенно это касается самого права в его объективном и позитивном смыслах. Ведь право как система нормативно-регулятивных средств, выраженных в формальных источниках, уже само собой выступает в качестве определенной формы духовного освоения действительности, включает в себя знания об общественных отношениях и институтах. Может показаться, что юридические категории по сравнению с нормативно-регулятивными средствами права отражают процессы реальной действительности как бы опосредовано. В правовых нормах всегда в какой-то мере выражен опыт организации общественных отношений, осмыслены и отражены существующие социальные процессы. В литературе юридические категории называют даже «отражением отражения»57 В какой-то мере это так.
Но есть и серьезные возражения этому утверждению. Во-первых, нормативно-регулятивные средства права сами представляют собой проявление действительности, поскольку, отделяясь от человека, существуют относительно объективно. Во-вторых, они фиксируют определенный опыт, практику определенных общественных отношений. В-третьих, преследуют практические цели – регулирование общественных отношений, установление правопорядка. В-четвертых, знания, помещенные в праве, ограничены моментом издания юридического источника, т. е. перестают развиваться. И, наконец, в-пятых, государственно-правовая действительность не исчерпывается правовыми нормами, принципами, целями и т. д.
Поэтому научные юридические категории – это наиболее эффективный способ обретения знания о государственно-правовой действительности. Юридическая наука существует специально для того, чтобы теоретически овладевать объектом и обогащать нас новым знанием. Значение ее предельно велико. Мыслить конкретно о праве, т. е. теоретически представлять себе целостную картину правовой сферы общественной жизни, возможно лишь на основе юридических категорий и понятий, которые выработала юридическая наука.
В этом смысле юридические категории являются методом юридической науки. В литературе, правда, предлагалось относить категориальный аппарат только к методу теории права: «Теория права, обращенная к дальнейшему познанию, и является методом, а ее категориальный аппарат – необходимым инструментом правового познания, приобретая в абстрактно-теоретическом мышлении значение специфического звена метода правовой теории. Такова диалектика единства и взаимопереходов метода и теории права. В связи с этим метод теории права не выглядит как простая иллюстрация философского метода. <…>….Диалектика указывает нам генеральный путь теоретического мышления и устанавливает общие принципы познания, направляющие ход изучения правовой действительности, сообразуясь с ее собственной природой. Этот путь познания ведет к диалектическому пониманию правовой формы общественной жизни – выявлению объективной диалектики ее исторического развития, внутреннего движения, функционирования и отражению ее в субъективной диалектике развития, переходах, связях правовых категорий и понятий. Поэтому логика правовой действительности становится логикой теории права, а логика теории права – специфической логикой дальнейшего познания правовой формы общественной жизни и овладения ею»58.
Неоднозначный, на наш взгляд, вывод. Получается, что иные юридические науки (кроме теории права) своим категориальным аппаратом, а значит, и своим методом не обладают. Пожалуй, единственным аргументом из приведенных, обосновывающим особое значение теории государства и права, является то, что категории этой науки отражают объективную диалектику государственно-правовой сферы общественной жизни предельно обобщенно для всей юриспруденции. Они являются общими для всей юридической науки, что позволяет отнести их к группе общенаучных (межпредметных) в границах юриспруденции. Особенность теории государства и права заключается в том, что она вырабатывает основные фундаментальные категории юриспруденции, которые, будучи отражением наиболее существенных свойств и главных связей государственно-правовых явлений, наиболее глубоки по своему содержанию и широки по объему, воспринимаются в качестве «опорных конструкций» иными юридическими науками.
Интересно в этой связи мнение В.В. Ныркова о том, что «все общие понятия, вырабатываемые наукой теории государства и права, есть юридические категории – наиболее общие абстракции правоведения. И, следовательно, они способствуют своеобразному объединению правовых знаний, «расчлененных» в специальных юридических науках, позволяют познавать явления правовой действительности с «единой», «общей» позиции, абстрактно в мышлении воссоздавать ее общую картину и тем самым содействовать единству познавательной деятельности во всех отраслях правоведения. <…>
Без указанных категорий ученый одной специальной отрасли правоведения не понимал бы ученого другой частной области знания юридической науки»59.
Бесспорно, что в большей степени общие (межпредметные) юридические категории представлены именно в теории государства и права. Однако стоит заметить, что включать в систему юридических категорий мы можем только те (и, следовательно, не все) обобщающие понятия теории государства и права, которые являются предельными в рамках данной системы знаний и фундаментальными, т. е. играющими в процессе познания фундаментальную логико-гносеологическую и методологическую роль.
Кроме того, не стоит забывать, что юридические категории могут формулироваться и в рамках отраслевых наук. Последние также обладают своим предметом и методом, особенностями своего категориального аппарата, в котором наряду с общими (межпредметными) юридическими категориями, отраженными в рамках теории государства и права, используются еще и частнонаучные юридические категории, обусловленные особенностями предмета конкретной отраслевой науки.
А.М. Васильевым высказывалось мнение о необходимости разграничения правовых категорий и категорий права: «Правовые категории – научные понятия, которые выступают как инструмент научного мышления и служат для отображения объективной сути правовых явлений. Категории права – компоненты правовой нормативной структуры, инструмент правового регулирования».60