Разум

А теперь предоставим таким гротескным существам возможность жить долго, ну, скажем, двести лет. Можно ли такое допустить? Можно, но бесполезно, ибо при таком остервенелом уничтожении среды уже через сто лет жизнь на Земле исчезнет. Тогда в чём состоит проблема победы над старостью, кто сможет принять на себя бремя долгожительства и чем всё–таки занимаются геронтологи? Разумно поступит планета, если после исчерпания образумливающего воздействия на человечество она примет решение очистить себя от инициативных и дерзких, но не … Люди, гружённые муками, уйдут на очередной виток насильственного оразумления, а Земля, наконец, получит отдых перед новой напастью.

Третьим недостатком современного подхода к старению стала подмена объекта исследования: продлевать жизнь намерены человеку, а экспериментальная нагрузка возлагается на … что угодно, кроме человека.2 «Происходящая в последнее десятилетие технологическая революция в молекулярной биологии, расшифровка генома дрожжей, бактерий, нематоды, плодовой мухи, мыши и человека открывает беспрецедентные возможности для изучения генетических основ старения, что, в конечном счете, позволит разработать средства, улучшающие качество жизни пожилых людей.»

Или: расшифровка мухи открывает возможности для изучения основ старения людей. Значит, основы будут мушиные. Какими же тогда получатся пожилые люди? А ежели основы взять от нематоды, то это даст новый образец стариков? Может лучше по Скулачёву скроить ветеранов: «Опыты на мышах, которые относят–ся к млекопитающим и прошли схожим эволюционным путём, доказали: у зародыша можно «выбить» ген, уводящий его от рыбы».40

Похоже, что учёные сами у себя уже давно отыскали ген, уводящий от разума. «В 2002 году Нобелевскую премию получили Бреннер, Хорвиц и Салстон, которые проследили путь дробления клетки круглого червя нематоды до взрослого состояния. Оказалось, что у взрослой особи на 160 клеток меньше, чем положено. Клетки никто не съедает, — они обрывают жизненный путь по своей инициативе. Были найдены гены, которые программируют нематоду на харакири. Подобные гены были найдены у человека. Если бы не эти гены, у эмбриона не пропадали бы плавники между пальцами, не отмирали бы жабры, не рассасывался бы хвост.» 40

И это на полном серьёзе, с немеряным учёным апломбом, за огромные вложения и в течение всей исследовательской карьеры. Почти по И. П. Павлову: „…какое плодотворное поле раскрылось бы для физиологического исследования, если бы немедленно после вызванной болезни или ввиду неминуемой смерти экспериментатор искал с полным знанием дела способ победить ту и другую» 40

Исследования изначально и во веки впредь предполагаются только физиологические, т. е. беспредельное потрошение плоти, ибо о сознании–рассудке в данном программном послании не упоминается. Особо интригующе выглядит: с полным знанием дела. Каждый, решившийся спасти человечество, непререкаемо уверен, что ему это удастся и только таким приёмом, который избрал именно он. Если у червя оказался недобор клеток, если бы не харакири нематоды, если бы не было гена, уводящего от рыбы, если бы отсутствовало указание о полном знании дела, если бы …, да разве помыслил бы кто–то о жалком положении стариков? А так, при наличии обещающего материала, накопленного на бактериях, клетках, тараканах, птицах и прочей настырно живучей живности, мы враз ударим долгожительством по болезням и старости.

Повторим написанное несколькими страницами ранее: «Тело не является массивом с некоторыми усреднёнными параметрами, не есть этакой однородностью, изменяющейся разве что плотностью. Это прежде всего скопище сущностей. У каждой из них личный начертанный путь развития, а значит, и своё понимание процесса потребления и очищения, отношения к среде и влияния на среду, своя связь с соседями и личный взгляд на своё назначение».

Лабораторная крыса — это существо начальных участков плоскостного мира. Значит, в её плоти отсутствуют органы, дающие возможность отображать всю вторую координату пространства. В сознании животного воспроизводится только часть второго направления бытия. И крыса вовсе не воспринимает высоту. То, что она способна перемещаться в трёхмерной области, понимаемо лишь человеком. Это он видит объём. Крыса же всякие свои перемещения укладывает в понятие плоскости. Для неё движение вверх и вниз не отличается от бега по как угодно извитой поверхности, в которой различает всего лишь длину и ширину. До того уровня, чтобы приобрести понимание высоты, ей необходимо освоить весь плоскостной путь, выдвинуться в объёмное междумерье и осознать замедление двумерного времени с попутным выплыванием из будущего нового времени, характерного для трёхмерья.31 На весь такой маршрут потребуются эпохи. Пока же всё, связанное с высотой, для крысиного рассудка располагается в невообразимом грядущем. Но коль нет восприятия объёма, то нет и телесных органов, реагирующих на объём. У крысы есть сердце, почки и остальной набор телесных элементов. Но каждый из них представляет собой двумерную функциональную конструкцию, хотя и собранную в объёмном исполнении. Сердце крысы не затрепещет, как людское, при воспевании полёта над плоскостью. Для неё понятие над невозможное. Ничего не может быть такого, что не касается поверхности, не опирается на неё или отделяется от неё. Хотя она и может смотреть сверху вниз на объект, но способности различить объёмность у неё нет, она распознает только плоскую проекцию предмета на собственное видение–восприятие.

Теперь представим, что энтузиасты от старения вводят крысе чудо–препарат. Поскольку снадобье изготовлено трёхмерным существом, это свидетельствует, что целебный эффект сосредоточен не столько в особенностях молекул, сколько в их пространственных расположениях–ориентировках. Именно такова сегодняшняя трактовка химических соединений. Вся мощь молодильного продукта сокрыта в объёмном распределении радикалов. Но как раз их–то крыса и не различает. Будучи плоскостным существом, она ещё не доросла ни умственно, ни телесно до восприятия сведений любого характера, сосредоточенных за пределами плоскости. Это похоже на то, как бы вдруг трёхмерный человек внезапно узрел и приспособил для своих нужд прилетевших к нам жителей четырёхмерного пространства — кварома. Вот когда крысиный потрошитель препарирует кваромовца, тогда и крыса выскажет людям своё мнение о них. А пока такого не произошло, она, в лучшем случае, отреагирует на интервенцию в её тело своим, т. е. плоскостным отсветом на якобы универсальное средство. Будет ли реакция крысы на препарат? Всенепременнейше! Есть ли возможность уточнить–проверить крысиный отклик на вмешательство дерзких, но не … Такой контроль немыслим, ибо людям пришлось бы сбросить с себя свою трёхмерность, окунуться в плоскостное прошлое и, ставши вровень с крысой, вместе с ней заняться познанием старения каких–то напористых особей из будущего. Вроде того, как сами люди попытались бы сделать кваромовцев вечно молодыми.

Но, если же отсутствует убеждённость в совпадении откликов крысы и человека, то зачем вообще мучить животное? Ответ: а как иначе подобраться к премиям, дипломам, степеням, кормлению и почёту? Посмотрите, весь мир так делает! И делает, и делает, и делает … А результат? Если сложить всех убиенных крыс, мышей, котов, собак, обезьян, птиц, … вся суша метровым слоем покроется. Но, с другой стороны, сколько ни всматриваться нигде ни одного бессмертного. Что же это за чёрная дыра — наука, которая втягивает бюджеты, судьбы, цивилизации, а взамен — уничтожение вида?

Однако, коль не животных, то кого? Никто из людей ведь не ляжет добровольно на стекло микроскопа под проценты мученического долгожительства. Как же искать, находить и не сдаваться?

Последний вопрос вносит в душу отчаяние. Действительно, как всё–таки следует экспериментировать, если на животных получить достоверные сведения невозможно, а на людях — грех? Возникший тупик обязан показать вдумчивому читателю несуразность людского мышления. Если уж нужно заниматься чем–то, так непременно действия должны быть направлены на материю, на плоть, на тело, которые тут же следует поднести к глазам то ли непосредственно руками, то ли через микроскоп, то ли растёртое–измельчённое утопить в химическом реагенте … Почему бы вдруг не вспыхнуть научному озарению: может вообще не стоит заниматься кромсанием вещества? Ведь, если имеется прецедент физиологического эксперимента, так он не имеет права исчерпать собой все исследовательские подходы к явлению. Сам факт того, что нечто имеется, свидетельствует о наличии и других возможностей. И коль они сейчас, именно в сию минуту не видны, не известны, не заявили о себе, значит, не пришла пора. Те, кому они не раскрылись, ещё не доросли до понимания более сложных закономерностей, уже отдалившихся от материи и показывающих мир с пока неизвестных сторон. Почему бы на первых порах хотя бы в рамках поисковой гипотезы не предположить отсутствие самостоятельности организма–тела. Намёк на такое состояние дают многочисленные варианты потери сознания, когда при том же наборе органов сами по себе они не способны собраться в осмысленную конструкцию. Аналогичная ситуация возникает сразу после умирания: тело комплектное в материальном отношении, но, поди ж ты, мёртвое. Сколько бы ни колоть его живительным эликсиром, как ни поливать его святой водой, какие бы анисимовские молекулярные основы старения или ионы Скулачёва ему не вводить куда бы то ни было, оно останется мёртвым. В чём же дело? Только что был живой! Все органы находятся на своих местах, вдоволь материи, а жизни нет! Аналогичная беспомощность возникает во сне: десятки килограммов бездеятельной материи, уязвимой и бесполезной.