Разум

В таком мире наложен запрет не только на уединённые объекты, но и на одинаковые объекты. Нет нигде повторений, которые были бы равными во всём. Если где–то возникнут тождественные отношения, этим немедленно порождается прецедент объединения многих усилий для решения одной задачи. Появляется возможность увиливания от тягот оразумления за счёт дробления своей ноши на большое число участников, что запрещено в связи с потерей индивидуального назначения каждой персоны. Но каждый объект обязан быть комплектным, т. е., наряду с формой, должен иметь личное сознание. Или скорее наоборот: объект — это прежде всего сознание, облачённое в собственную форму. Значит, сколько объектов, столько и сознаний. И все они собраны в последовательности со своими правилами подчинения, где всякое звено является одновременно общим для мене развитых составляющих и частью относительно сильнее развитых элементов. Такое структурирование кажется естественным только на первый взгляд. Особенность и трудность существования состоит в абсолютизации своей значимости всяким, кто есть. Каждый со своего места на шкале оразумления наделён способностью наблюдать ниже лежащие миры и полностью лишён возможности воспринимать выше расположенных соседей по разуму. Возникший перекос в отображении мира порождает уверенность в том, что именно на нём заканчивается весь путь оразумления и потому он имеет окончательное суждение о сути мира, о его достоинствах и недостатках. Начинаются сетования на несовершенство замысла творения и возникает зуд переделки, доработки, исправления, улучшения и навязывания миру своих представлений о том, как должно быть, если бы устроение природы было правильным. Однако содержательная суть этой правильности проистекает из ума промежуточной развитости, потому и полезность, а точнее: не вредность, так же соответствует промежуточному уму. А он потому и промежуточный, что соответствует только освоенному участку пути восхождения и является таким образом местным, частичным, неполным, урезанным пониманием целостной картины–закономерности. И если разрешить этапному уму вмешиваться в основы сущего, то мир состояться не сможет никогда, ибо много равноумных и равносильных устойчивую конструкцию не составят. Возникает необходимость обезопасить мир от улучшательного посягательства каждой из его бесчисленных составляющих.

Для этого в мире среди многих других запретов установлен самый принципиальный запрет на прямое или непосредственное, т. е. без посредников, общение сознаний между собой. Это значит, что одно сознание при любом своём желании лишено возможности по своей воле–прихоти воздействовать или как угодно иным образом влиять на все остальные сознания, сколько бы их ни было. Для того, чтобы такой запрет стал действенным, все сознания поставлены в условия взаимного непонимания. Рассмотрим пример.

Представим беседу ландыша и барсука. Растение является жителем линейного мира, потому в его высказывании или послании всякие события будут поданы только с однокоординатного взгляда.

Пусть окажется как угодно многомерный объект, но ландыш, исходя из развитости своего ума, в состоянии будет рассмотреть только то, что ему по уму, а именно: проекцию объекта на его мир, т. е. на линию. Исходя из своих представлений о предмете, он предельно подробно опишет увиденное, но вся конкретика уложится в его узкое–частное понимание обстановки. Барсук же по отношению к траве — это уже высокоразвитое существо. Он так относится к ландышу, как инопланетянин к человеку. И если ему придётся оценить усилия старательного цветка, то … он сообщение понять не сможет, ибо в нём отсутствует описание объекта с позиций плоскостного существа. Барсуку для отображения предмета в сознании необходим уже двухкоординатный образ. И если такового нет, то для животного это обозначает отсутствие не только образа, но и самого предмета. А коль его нет, то и беседовать не о чем.

Аналогичная нестыковка получится и при описании обстановки великоразумным барсуком. Он внесёт в своё послание сведения из двухкоординатного пространства, которые недоступны ландышу. Как ни склонять собеседников к взаимопониманию, ничего из этого не выйдет. Так и быть должно, ибо ландыш потому и является ландышем, т. е. жителем линейного мира, что его сознание доросло именно до такого уровня развитости. Барсук для него находится в невообразимо далёком будущем, до которого траве придётся претерпеть муки роста на протяжении длинных эпох. Точно так же для барсука ландыш располагается в ужé неразличимом прошлом. Если даже оба собеседника составят друг о друге некоторое мнение, то оно окажется проекцией незнакомого события на собственное понятийное восприятие. Однако ни при каких условиях представители разных миров не смогут одинаково отобразить одно и то же происшествие, предмет или явление.

Такое соотношение влияний есть защита от вмешательства менее развитых в судьбу более развитых, поскольку сильнее развитые находятся в ненаблюдаемом будущем. А как быть с насилием более развитых по отношению к малоразвитым, ведь прошлое, хотя и не полностью понимаемо, но в некоторой мере отображаемо?

Пусть, например, инопланетяне или жители внутренних областей планеты вздумали бы изменить поступки людей. Если бы у них оказалась возможность воздействовать прямо на сознание отдельных или всех персон, то собственное развитие людской прослойки разума пришлось бы исключить. Вся популяция превратилась бы в устройство биологического типа, пружины в котором закручивает некто посторонний. Этим действием более разумные уничтожили бы звено в причинном соподчинении длинной цепи оразумления, идущей из мира зарождения до самого сорроса. Пусть даже остальные звенья остались бы в неприкосновенности. Тогда развитие своим чередом дошло бы до растений, затем образовались бы животные, а что дальше? Ведь следующего звена — людей, уже нет, значит, у плоскостных существ не может наступить то, что является их следствием: в процедуре составности породить междумерный разум, т. е. человеческий. Разрыв цепи восхождения равносилен её уничтожению. Но без этой цепи нельзя взрастить борца с конфликтом. Без борца наш мир устремится к разрушению.

Можно предположить, что большой разум не станет полностью менять линию поведения людей, а только частично: в пределах отдельных корректировок, подсказок, защиты от безмозглых выходок и прочих подстраховок. В этом случае нарушается требование самостоятельно учиться самостоятельности и за первой нерешённой задачей, повлекшей начальное вмешательство, ослабший разум допустит вторую ошибку, затем третью и так постепенно небесные наставники окажутся вынужденными через уничтожение отправить популяцию на принудительные круги оразумления или опять–таки превратить их в биологические куклы. Какой бы вариант сторонней помощи не избрать, сразу же создаётся угроза миру.

Основой невмешательства является закон индивидуального развития каждого, кто есть. Связан этот закон с неповторимостью судеб, закладываемых во всякую персону в мире зарождения. Бессмертие сознания соотносится с индивидуальностью назначения и не может быть изменено никогда и никем. Личная предначертанность — это ориентир собственной свободы. Если поступки особи укладываются в назначенную линию, она претерпит лишь те страдания, которые обусловлены неотягощённым оразумлением. При отклонении тяжесть наказания тем больше, чем сильнее отход.

Такая трактовка бед кажется человеческим измышлением. Но, присмотревшись, можно отметить в ней причинно–следственное содержание. В самом деле, если весь оразумляющийся массив исповедует принятые правила движения, тогда всякие действия любого элемента, согласующиеся с общей направленностью, не вызывают возмущения соседей и потому от них не поступают претензии в виде ощущаемых напряжений. И наоборот: чем большее отклонение некой–то части, тем сильнее помеха всей причинно связанной цепи и тем заметнее её реакция. Интрига бытия заключена в том, что личную судьбу не знает никто, в том числе и сам носитель этой судьбы. Она постигается в результате поиска, выбора, ошибок и научения. Только приобретя многовековый опыт оценки обстановки, можно в изменчивой ситуации борьбы с верховным конфликтом найти единственно правильные решения для обязательной победы. Потому в мире самостоятельность и индивидуальность поступков ревниво, т. е. весьма строго и жёстко до уничтожения, оберегается на всех уровнях мироздания.