Разум

Сознание и пространство состоят между собой в соотношении формы и содержания. Каждое сознание обладает своим пространством, точно так же, как всякому пространству присуще персональное сознание. Пространство и сознание — это непрерывно развивающиеся существа. В процессе роста они образуют подчинённые структуры, непрерывно умощняющиеся согласно принципу составности.32 Число пространств бесконечно велико.34 В соответствии с этим стремится к бесконечности и число сознаний. Каждая пара пространство–сознание образует сущее. Во всяком сущем устанавливается своё бытиё. Этому бытию подчинено всё, относящееся к данному сущему. Там ничего не может произойти без подчинения общим правилам оразумления. Правила эти отображены в законах, принципах, положениях.31 Значит, нет такого события, которое происходило бы без ведома, без участия, без творческого воплощения замыслов пространства–сознания. Если происходит нечто с материей, то непременно преобразования вещества проходят совместно с изменением пространства и сознания той же области мира, где эти действия начались. Более того, в действительности всё происходит наоборот: никакая материальная подвижка не состоится, если прежде эти преобразования не отобразились в сознании области пребывания материи. Невозможно затронуть одну из компонент мира, и не возмутить при этом остальные. Всякие перемещения материи вызовут отклик сознания, а оно, в свою очередь, всколыхнёт пространство. Если бы человек освоил воздействие на пространство, то можно было бы управлять материей без двигательных установок.

Отсюда следует: полотно естествознания обязано содержать фрагменты, отображающие роль сознания и пространства в познании мира. На сегодняшний день такое требование невыполнимо. И пока оно будет за пределами человеческих возможностей, сам человек станет рассматриваться мировым населением как недостойный для равноправного контакта. Но равноправие в пределах объёмного мира не в состоянии в людях взрасти: трёх освоенных септоновских координат не достаточно для овладения мудростью, дающей право на тиражирование своих взглядов за пределы резервации. Человеку, чтобы жить, надо научиться смотреть на себя не человеческими глазами, т. е. со стороны. Как предостерегал Конфуций: «Кто не глядит вдаль, тот не заметит беду рядом с собой.»

Но как подобраться к не физиологическому отношению к познанию? Нельзя же вот так враз взять и перестать пользоваться глазами, ушами, пальцами … Хотя в земном ареале есть особи доклеточного уровня развития, а также живущие в почве или в водных глубинах, которые не имеют привычных органов отображения среды и тем не менее умеют получать сведения для выживания. Пока в человечьей науке отсутствуют данные о способах исследования своего мира вирусами, бактериями, клетками и растениями. Но даже, если такое изучение наступит, например, как по отношению к животным, то в поле интереса попадут опять–таки материальные рецепторы, материальные отклики, материальные закономерности. Хотя такой подход, несомненно, нужен и принесёт пользу, но полученный багаж войдёт всё тем же материальным фрагментом в уже имеющееся полотно естествознания. Этот фрагмент не сможет расширить картину в направлении познания пространства и сознания. Нужны другие исследовательские приёмы. Какие?

В книге миры 31 показано, что трёхмерная среда обитания является последней, где по отношению к существам применяется такая предельная мера принуждения к развитию, как погружение в материю. Наиболее властно давление плоти на сознание действует в нулевом мире зарождения. Однако по мере обретения опыта ослабевает и внешнее насилие. Так, оно несколько спадает в линейном и плоскостном мирах. При подходе к плоско–объёмному междумерью развитость существ настолько возрастает, что появляется возможность постепенного устранения материального давления. Весь трёхкоординатный отрезок пути оразумления расходуется на избавление от плотного гнёта. Критерием для его снижения является развитость персоны: чем она выше, тем очевиднее особь приблизилась к состоянию осознания себя 32 и тем меньше требуется усилий для подталкивания её к движению в начертанном направлении. Как только надобность в насилии отпадает, сразу происходят два события. Первое из них — это понимание завершения трёхмерного пути развития. Примета наступления такого состояния кроется в замедлении трёхкоординатного времени и выплывании из четырёхмерного пространства нового четырёхкоординатного времени, характерного для кварома. Такое изменение отношения ко времени есть следствие возросшей развитости. В свою очередь, само возрастание возможно лишь при полном освоении событий кубического мира. Объём для такой особи окажется таким же пройденным этапом, как плоскостной мир животных — для человека. Но различие между кваромовцем и человеком принципиальное: если первого надо направлять на путь роста, то второго — принуждать. Из этого соотношения вытекает второе событие: из кваромовской области, в силу ненужности, удаляется средство принуждения в виде материи. За пределами объёмного мира нет той материи, к которой притерпелись люди. Более того, там нет и самих людей. Они к тому моменту уже перерастут этап особи и потеряют способность находиться в виде отдельности. Они на правах органа и в соответствии с принципом составности 31 войдут в тело более развитой сущности — кваромовца. Так что людям уготовано быть людьми пока они проживают в трёхмерье. Позади у них плоскостной мир, где есть животные, но нет людей. Впереди — кваромовская область, где есть четырёхмерные особи, но опять же нет людей.

В душу способно закрасться желание несколько замедлиться в темпе, чтобы подольше оставаться такой привычной особью- отдельностью. Но эта выходка вынудила бы также застопориться всю причинно–следственную цепь подготовки борца с верховным конфликтом,31 что ставит под угрозу разрушения весь септон. Спрашивается, во имя чего слаженный массив зависимых персон должен отказаться от личного начертанного пути развития и стать на путь потакания случайной прихоти отдельного звена? Более того, одиночная ненаказанная шалость послужила бы затравкой для подражания, появились бы протестанты с намерением изменить мир, на отработку которого потрачена вечность. Для недопущения похожей ситуации свобода каждого звена цепи оразумления ограничена узкой свободой выбора направления движения исключительно в пределах принятых в септоне причинных отношений.

Для всех неподчиняющихся предусмотрен значительный перечень наказаний, призванных образумить упрямцев и направить их на их же предначертанный путь. Так что всякая попытка замедления, стопорения, увиливания или нечаянного заблуждения, как у нас на Земле, приводит к нарастанию наказательного давления.

Можно ли пройти отмеренный путь в ускоренном темпе, перевыполнить план и прийти туда, где не ждали? Такая возможность недопустима так же, как и отставание. Оразумление настолько тяжёлая ноша, что донести её к цели раньше срока не удастся никому. Тяжесть этой ноши понукает к поиску вариантов уклонения от своей дороги и тогда рыскание замедляет ход, обрекая идущих на попятность. Происходит обмен замедления на страдания. Чем дальше оказались сзади, тем сильнее мýки. Сами мýки — это выражение недовольства оразумляющегося массива, в котором страдалец пребывает в виде неотъемлемой части. И как бы он ни хитрил и не изворачивался, внешним давлением на него в кругах принудительного поумнения, по крохам накапливая опыт ему придётся всё равно постичь то, что отмерено постичь. Отсюда вывод: наилучшим вариантом познания среды в её полном представлении, т. е. с учётом материальной и нематериальной составляющих, является прохождение трёхмерного отрезка пути без дополнительных страданий. Совсем устранить напряжения невозможно. Однако их накал можно уравновесить тем необходимым количеством переживаний, которые порождаются неантагоническими конфликтами развития. Причём, не вообще произвольного развития, как у нас на Земле, а именно такого выдвижения в будущее, которое соответствует предначертанной судьбе цивилизации. Как же её определить, если она нигде, никому и никак не известна?