Поцелуй сильного мужчины

Родион даже возмущаться не мог, настолько хороша была пылающая праведным негодованием Дана. Эх, если бы он не боялся схлопотать добротную оплеуху, он бы ее непременно поцеловал.

Но ходить с синяком под глазом ему невместно. Побитая морда у деловых партнеров доверия, как правило, не вызывает. Не то, что у собутыльников. Там фингал признак геройства, своего рода медаль за отвагу.

Посмотрел на часы. Миновало всего-то пятнадцать минут после обеда, а сколько за эти четверть часа произошло событий! Поездка по окрестным полям с председателем у него была назначена на три часа, времени еще завались. Он решил сходить к Дане. Надо хотя бы попытаться выяснить, с чего это она на него так взъелась?

Посмотрел на себя в трюмо. Вид вполне приличный. Подумаешь, грудь голая, зато мускулатура развитая, не то, что у удравшего дохляка. Решительно прошел по коридору, но перед ее дверью замер и принялся топтаться на одном месте, как в детстве перед кабинетом отца, ожидая наказания за шалость.

Понужнув себя геройским «не дрейфь!», он постучал. Стук вышел неуверенным, даже робким. Да что это с ним такое? Он же всегда был смелым парнем?!

В ответ послышалось приглушенное «войди»! Он отрыл дверь и вошел. Дана сидела у окна, расчесывая волосы. Они облаком закрывали плечи и спину, спадая ниже спины. Родион заметил, что распущенными они оказались гораздо длиннее, чем заплетенные в косу.

Дана пораженно уставилась на Родиона.

– Тебе чего? Я-то думала, это Егорка приперся за книжкой.

– А это я приперся. И не за книжкой, а поговорить.

– У нас чужакам на женскую половину заходить запрещается! – выговорила она, чопорно поджав губы.

– Ну, раз я все-таки здесь, то давай перекинемся парой слов. От твоей женской чести от этого не убудет! – с сарказмом заявил Родион и демонстративно уселся на стул.

– Ладно, – нехотя согласилась негостеприимная хозяйка. – Чего тебе?

– Чего ты на меня взъелась? – решив говорить так же по-простому, как и она, поинтересовался Родион. – Чего я тебе сделал?

Она чуть сощурила глаза, наклонив голову. После небольшой заминки сказала:

– Ничего ты мне не сделал.

– И не мог сделать, поскольку до сегодняшнего дня не был с тобой знаком.

Ему показалось, что она хочет возразить, но Дана молча принялась заплетать косу, закинув руки за голову. От этого жеста грудь у нее поднялась и напряглась, и Родион застенчиво уставился в пол, понимая, что это зрелище не для его слабых нервов.

– Ну, так с чего ты меня невзлюбила?

– А я вообще городских хлипаков не люблю, – вызывающе заявила она. – Мне нравятся сильные парни. Вот такие, как Степан. Он трактор одной рукой удержать может.

Родион решил, что она привирает.

– С чего ты решила, что я слабак?

– По тебе сразу видно. А девчонкам нравятся сильные мужчины!

Не выдержав прямого оскорбления, Родион сделал быстрый шаг вперед, поднял, обхватил ее руками так, чтобы ее руки оказались в кольце его рук, плотнее прижал к себе, чтоб не вырвалась, и поцеловал.

К его удивлению, она не сопротивлялась, и поцелуй затянулся. С трудом оторвавшись от ее губ, он заглянул в ее глаза. Они были спокойны, холодны и презрительны.

– Что, только так и нужно поступать с деревенскими дурочками?

Он никак не мог прийти в себя от завораживающего и тело и душу поцелуя, поэтому возмутился с трудом:

– Да какая между девчонками разница? – плохо соображая, что говорит.

Дана с силой отбросила его от себя.

– Какая разница между деревенскими и городскими дурындами? – уточнила с угрожающим спокойствием.

На всякий случай Родион стал медленно отступать к двери.

– Ты мои слова не перевирай! – он окончательно запутался и не знал, как выпутаться. Голова после поцелуя совершенно не соображала.

Дана расплылась в фальшивой улыбке.

– Как приятно знать, что ты придерживаешься в этой области принципов равноправия. Консенсус своего рода?

У него мелькнула слабая мысль, что для простой деревенской девчонки она знает слишком уж мудреные слова, и тут же пропала. Вместо нее появилось страстное желание захлопнуть за собой дверь снаружи и скрыться в своей комнате. Исключительно в целях личной безопасности.

– Что-то ты слишком уж настроена против меня. Тебе случайно никто из горожан на хвост не наступал? – он нащупал позади себя ручку двери и приготовился дать деру в случае чего.

– Нет. Кто бы посмел? – она очаровательно улыбнулась, сверкнув белоснежными зубками. – Из городских денди ты будешь первым, кому на хвост наступлю я! – и она сделала угрожающий рывок к нему.

Но Родион оказался проворнее. Распахнув дверь, тут же оказался снаружи и захлопнул ее перед носом Даны. Пользуясь ее заминкой, бросился к себе. Забежав, подпер дверь стулом, поскольку никаких запоров на ней не было, и понял, что задыхается от смеха.

От души смеялся минут пять, если не больше. Потом подмигнул своей покрасневшей от смеха физиономии и понял, что ему здесь очень нравится. Как бы умудриться задержаться здесь подольше? Руку сломать или ногу? Нет, не годится, его тут же отправят домой. Расстройство желудка? Тоже не подходит, еще заподозрят какую-нибудь холеру и положат в больницу. Надо подумать.

На часах было уже без десяти три, и он направился к конторе, где его должен был ждать председатель. Явился в три ноль-ноль. Зашел в приземистое прохладное здание и прошел по коридору. На стенах висели фотографии коров с надписями: «Матильда. Рекордсменка с 1955 по 1961 год. Доярка Глафира Петренко». «Афродита. Рекордсменка с 1965 по 1972 год. Доярка Глафира Петренко». Первые фотографии датировались тридцатыми годами. Они были небольшими, черно-белыми и весьма потрепанными. Последние были уже цветными, глянцевыми и огромными, чуть ли не в полный коровий рост.

С интересом прочитав их все, Родион подошел к двери с табличкой «председатель правления». Открыл дверь, пусто. Интересно, секретарша у председателя есть или она ему по штату не положена? Если в хозяйстве введен режим жесткой экономии, то все может быть.

Но стол для секретаря стоял, на нем присутствовал довольно новый компьютер, правда, выключенный. Рядом расположился принтер, факс и сканер. В принципе, весь комплект офисного оборудования был на месте. Вот только самого офисного работника не было.

Прерывая его размышления, в комнату заскочила Дана и бросилась за стол. Он изумился.

– Что ты тут делаешь? – это у него прозвучало так, будто она на его глазах выгнала из правления беднягу секретаршу, чтоб незаконно занять ее место.

– Я здесь работаю! – огрызнулась Дана. – И опоздала исключительно из-за тебя! – не давая ему ответить, включила переговорник и объявила: – Ксан Потапыч, вас городской денди домогается!

В переговорнике раздался легкий смешок, и глубокий бас, вполне соответствующий отчеству, разрешил:

– Проси!

Дана сделала своеобразный жест, который можно было понять двояко: и как «проходи», и как «идти-ка ты восвояси»! Родион решил понять его как приглашение, и зашел во внутреннюю дверь. За ней оказалась довольно просторная комната с длинным столом у окна, видимо, для совещаний. В противоположной от двери стене стоял стандартный офисный стол с компьютером, и большой письменный стол. За ним восседал, другого слова Родион подобрать не смог, величественный дядька с копной черно-белых волос, с пышными усами, мощными широкими плечами, в вышитой крестиком рубахе.

Родион сразу вспомнил старый фильм «Кубанские казаки». Председатель был родом оттуда. Типичный казак?

Поднявшись, Ксан Потапыч оказался одного роста с Родионом, но раза в два шире. При этом толстым он не был. Этакая гора сплошных бицепсов и трицепсов. Родион мысленно порадовался, что ему не придется встречаться с ним на ринге. Вырубит одним ударом.

Протянув руку для приветствия, Ксан Потапыч приветливо проговорил:

– Здравствуй, Родион! Вон ты какой красавец! Ты уж нашу Дану извини, она порой не слишком удачно шуткует.

– И вам доброго дня, Ксан Потапыч. А шуткует неудачно Дана потому, что слишком уж красива.