Страница 30 из 42
«I am glad arrive in Bahia. I see forest and sand»[26]. А в последнее время она даже стала составлять небольшие послания на новом языке, и вскоре Карл с Идой уже вели оживленную переписку. «Beit say, we live in house in Bahia. Ida see Karl, when live in house»[27].
Когда поселенцев расселят на суше, встречаться станет проще. Карл на это очень надеялся и обрадовался, когда на следующий день после его самовольной вылазки на берег капитан сообщил пассажирам, что их сейчас расселят за пределами Сальвадора.
Вздыхая с облегчением, люди покинули среднюю палубу и разместились в расположенных на пляже хижинах, которые Брандманн пренебрежительно назвал бараками. Он тут же снова начал возмущаться, когда его жена обнаружила в кухне черных тараканов.
Ида же была очарована обстановкой. Разумеется, покрытые пальмовыми листьями деревянные домики были убогими, но пляж, на котором их построили, казался ей невообразимо прекрасным, а простиравшийся за ним тропический лес представлял собой настоящее чудо. Каждый день солнце ярко сияло в безоблачном небе, песок сверкал золотом, а море переливалось лазурью. В воздухе витал запах экзотических цветов, а вечером из города доносилась музыка. Барабаны, флейты и мандолины – их звуки сплетались в диком ритме. Ида никогда не слышала таких быстрых рулад, таких головокружительных мелодий. Сердце ее билось чаще под звуки этой музыки, ей хотелось, чтобы ей позволили танцевать под нее.
Население Байи оказалось приветливым и открытым. Очень быстро в импровизированном поселении немцев появились первые любопытствующие, среди них были женщины и девушки в ярких одеждах, которые продавали фрукты и овощи. Ида поражалась тому, что мочки ушей у них проколоты и в отверстия вдеты золотые или разноцветные кольца. Их яркие цепочки и браслеты издавали веселый перезвон, когда они вступали в беседу, оживленно жестикулируя. Уличные торговцы предлагали фрукты и пирожки с крабовым мясом, а матросы учили переселенцев ловить рыбу и жарить ее здесь же, на пляже, на открытом огне. На вкус она была бесподобной, особенно приправленная лимонным соком – совсем не такая, как карпы из деревенского пруда в Мекленбурге или корюшка, которую Антон иногда тайком выуживал из озера помещика.
Переселенцы стали постепенно дополнять скудные рационы, выделенные им Бейтом, фруктами и другими продуктами. Женщины с недоверием рассматривали тропические плоды, и Ида едва не выдала себя, когда они вдруг принялись есть манго и бананы прямо с кожурой. Карл подмигнул ей издалека, пока она деловито чистила фрукты, притворяясь, что сама до этого додумалась.
Местные жители все время ходили босиком, что ужасно возмущало женщин из числа переселенцев, и они готовы были обсуждать это часами. Ида злилась на них за такую предвзятость. Сама она однажды украдкой сняла чулки и туфли, чтобы пройтись босиком по пляжу. Песок под ногами оказался теплым, он щекотал ее между пальцами… Она вошла в море и позволила волнам омывать ноги – это ощущение было совершенно непередаваемым. Ида еще никогда не чувствовала себя настолько счастливой, как на этом пляже к западу от Сальвадора.
Однако прочие переселенцы не разделяли ее восторга, придерживаясь правил и обычаев, заведенных в мекленбургской деревне, насколько это было возможно. Многие из них тоже чувствовали себя неуверенно. Бейт застращал их местными разбойниками и убийцами, настроив против всех бразильцев, кроме того, местная еда с непривычными ингредиентами и способом приготовления плохо сказывалась на их желудках. Якоб Ланге строго запретил своим детям брать еду у местных жителей. Похоже, он опасался, что уличные торговцы хотят отравить их. Госпожа Брандманн даже прогоняла прочь местных детишек, которые с любопытством приближались к их кострам, хотя темнокожие малыши с кудрявыми волосами выглядели очень мило.
– Чернокожие! – с восхищением в голосе сказала Ида, увидев, как эти дети играют в волнах.
– Чернокожие? – пришла в ужас госпожа Брандманн. – Как такое может быть, чтобы грязь вообще не смывалась?
Чаще всего люди жаловались на невозможность посетить церковь. Миссионеры служили мессы и устраивали молитвенные часы на пляже. Они благодарили Господа за то, что путешествие до сих пор было относительно безопасным, и переселенцы вместе пели песни своей родины. Некоторые женщины плакали, судя по всему, они уже начали тосковать по дому. Они часами рассказывали друг другу о своих деревнях и семьях, сидя кружком, как когда-то в Мекленбурге, и заштопывали дырки на чулках своих близких. Все это еще крепче сплотило будущую общину деревни Санкт-Паулидорф.
Только Карла по-прежнему в нее не принимали, поэтому лишь спустя неделю после прибытия в Байю ему удалось поговорить с Идой. Женщины брали питьевую воду в ручье, бежавшем среди леса чуть выше пляжа. В тот день ближе к вечеру Ида решила снова сходить за водой, но на этот раз в виде исключения ее никто не сопровождал. Карл встретил ее у ручья и взял у нее ведра.
– Good afternoon, Ida! – сказал он. – Can I help you?[28]
Оба просияли, когда она дала правильный ответ, сказав «thank you»[29].
– О, Карл, я никогда не думала, что жизнь может быть так прекрасна! – вырвалось у Иды.
Никто не разделял ее восторга от Байи. Прочие переселенцы только и делали, что ругали песок, покрывавший все в хижинах ровным слоем, жару, из-за которой они обливались потом, – и, конечно же, местных жителей, настолько ленивых, что в обед они бросали работу, уходили в тень и бездельничали там несколько часов. Это замедляло погрузку провианта и технический осмотр «Санкт-Паули». Прежде чем отправляться дальше, капитан решил капитально отремонтировать корабль и вымыть все внутри.
– В Новой Зеландии будет так, как здесь?
Карл пожал плечами.
– Не знаю, – с сожалением произнес он. – Но думаю, что нет. Судя по тому, что говорил твоему отцу Бейт, она больше похожа на Мекленбург. Матросы говорят, что там, как в Англии, часто идут дожди. Тебе здесь нравится?
Ида энергично закивала головой.
– Нравится? – со счастливой улыбкой переспросила она. – Это слабо сказано. Здесь просто чудесно, это настоящий рай! Жаль, что я не могу здесь остаться!
Карл поставил ведра на землю. Он не знал, разумно ли поступает, но он увидел свой шанс.
– Так давай сделаем это! – решительно произнес он. – Давай просто убежим! Я могу найти здесь работу, например, в порту. В Гамбурге я разгружал суда, за это неплохо платят. Правда, вместо английского придется выучить португальский… Я уже знаю одну фразу, Ида: «Voce é linda». Это значит: «Ты красивая!»
Он улыбнулся девушке. Ида смотрела на него с недоумением, но Карл не сдавался.
– Здесь даже есть немецкое консульство, Ида! – продолжал он. – Мы можем обратиться к ним, вдруг они помогут нам? – Он протянул к ней руки. – Ты хочешь остаться здесь, со мной, Ида Ланге? Ты выйдешь за меня замуж?
Ида испугалась, а потом нервно рассмеялась.
– Ты… ты шутишь… Мы не можем взять и убежать, мы…
– И кто же нам помешает? – поинтересовался Карл и взял ее за руки. Она не отняла их сразу, и он еще больше осмелел. – Твой отец? Бейт? Если мы убежим ночью, прежде чем все вернутся на борт, нас не станут долго искать. Может быть, день, два – дольше капитан ждать не станет. До тех пор будем прятаться. Например, в лесу, или же я сниму комнату в порту… – Карл вспомнил приветливого хозяина трактира. Наверняка он не откажется помочь.
Ида покачала головой.
– Я не могу выйти за тебя замуж, – напомнила она. – Я выйду замуж за Оттфрида, ты же знаешь. Все решено… и моя семья… Мне нужно плыть в Новую Зеландию… – Она осторожно высвободила руки.
Карл передернул плечами.
– Кем решено? – поинтересовался он. – Господом? Лично я не слышал гласа небесного, который возвестил бы миру о том, что Ида Ланге может выйти замуж только за Оттфрида Брандманна и больше ни за кого на свете.
26
Я рада прибыть в Байю. Я видела лес и песок (искаж. англ.). (Примеч. пер.)
27
Бейт сказал, мы будем жить в доме в Байе. Ида увидит Карла, когда будет жить в доме (искаж. англ.). (Примеч. пер.)
28
Добрый вечер, Ида! Можно я помогу тебе? (англ.) (Примеч. пер.)
29
Спасибо (англ.). (Примеч. пер.)