Страница 17 из 23
— У вампиров своего государства никогда не было, нет его и сейчас. Правда, в последние годы кланы вампиров все больше берут под свою руку выжженные земли. Правители других стран смотрят на это сквозь пальцы. Те земли непригодны для нормальной жизни после Драконьего Катарсиса, во время которого процветавшее королевство Лайтифа, вотчина туров, было стерто с лица континента. Горотур вон подтвердит, что его народ до сих пор боится приближаться даже к самым маленьким горам. Несмотря на то что драконов давно уже нет.
— Угумс, — прогудел из полумрака тур, и не думая засыпать.
— Кто-то скажет, что королевством для вампиров является весь континент, и будет отчасти прав. Укрывища клыкастых есть по всему Кавану. Если бы не проклятие древних времен, вампиры давно бы уже заполонили все и вся. Они очень плодовиты — нормой в семье является от пятнадцати до тридцати детей. И это не считая тех, кого они обращают во время кормежки, когда хотят этого. Из-за проклятия Хтолима, пожирателя энергии, сами по себе, без своего специфического питания, они живут недолго, поскольку в них самих запасов энергии практически нет. Только чужая кровь, главный разносчик Сил по организму мага, может дать им на время силу и позволить обмануть Хтолим. Так что все помнят главное — чем старше вампир, тем больше на его счету жертв, большинство из которых маги, будь то эльфийские хаи, нагийские шаманы или орочьи волхвы. Старик Тулкаш явно выпил не одну сотню литров крови. Его род, Морталинги, один из самых древних у вампиров, так что нам очень повезло, что они по какой-то причине отступили. Обычно эти ночные аристократы доводят дело до конца.
— Ну-ну, — буркнул я.
— Именно так, — с укоризной глянула на меня Трис. — Что еще ты хочешь знать, хозяин?
— А солнце для них опасно или нет? — не мог не задать я этого вопроса.
— Да они мечтают о нем, — фыркнула Трис. — Из-за этого проклятого дождя вампиры вынуждены намного чаще искать себе жертв, навлекая соответственно на свои головы месть правителей всех государств. На солнце они могут впитывать свет и заменять им чужую кровь. Наги, сумевшие преодолеть силу заклятия Вечного Дождя в некоторых оазисах в пустыне, уже и не рады своему достижению. У них там сейчас столько вампиров прижилось, что и проползти негде. Правда, говорят, вампирские маги тоже кое-чего добились на выжженных землях, но пока результат слабый — пара дней в месяц без дождя. Но наши маги даже этого не сумели. А вот кто легко сломал бы заклятие Дождя — так это праншасы, хранители растений. Но их так мало и они такие одиночки упертые, что можно и не пытаться их уговорить.
— Как жаль, — вздохнул я. — Твоего садовника убили, а старичок был таким забавным.
— Вот еще, — улыбнулась Трис. — Убить праншаса невозможно, если он сам того не захочет. Тэмми сейчас в полном порядке и снова обихаживает мой сад. Но он так и не сказал, кто его проткнул. Мы нашли следы двух существ. Следы харрами ни с чем не спутаешь. А вот второй…
— Так это же чудила растительная, — удивился я. — Она же тоже у тебя в саду обитала. Я ее там видел.
— Нет у меня в саду никаких чудил, — нахмурилась лендерра. — Как она выглядела хоть?
— Словно из листьев сплетена, и глаза зеленым светятся. Да она же рядом с тобой стояла, когда Родерия приехала.
— Форестесса, — с какой-то легкой злостью обронил в ночи тур.
— Плохая из меня лендерра. — Трис покивала своим мыслям. — Сижу себе в даракале и даже не знаю, кто у меня под боком снует. Праншас, харрами и форестесса под одной крышей. И небо не рухнуло, надо же.
— А чего такого-то? — не понял я ее стенаний.
— Эти народы изначально живут в бескрайнем Лесном Море, как и моркоты, кстати. — Тристания искоса глянула на меня. — Это огромная территория в южной части континента.
— Джунгли, что ли? — уточнил я.
— Нет, это что-то большее, чем просто джунгли. Это надо видеть. Высоченные деревья, струящийся туман, красивейшие цветы, убивающие одним своим ароматом, страшные звери, способные подражать голосам охотников… Никогда бы не хотела там оказаться, — заключила Трис.
— Понятненько, — протянул я. — Ты что-то там про орков говорила. Это такие большие, зеленые и наглые кочевники?
— Да Силы с тобой, хозяин. — Трис аж вскинулась с бесконечным изумлением на лице. — Где ты таких страшил видел? Орки — самый древний народ Кавана, их культура старше эльфийской почти в два раза. А их волхвы способны передвигать горы с места на место по одному лишь намеку орочьего царя! Попасть в их страну Асгыр-Тархан позволяется далеко не каждому! Это большая честь для любого разумного существа на континенте.
Выслушал я все это с самой независимой из возможных мордой. Мозг при этом тихонечко отсыхал. Вот это поворот… Никаких тебе злобных кочевников, людоедства и прочих прелестей немытого фэнтезийного народа. Остепенеть и не убиться! Эльфы преклоняются перед орками… Пока я моргал с видом всезнающей жабы, Тристания подбросила в костер пару полешек и продолжила:
— Севернее империи нагов Алша’Ашшур лежит арена Армагелоо, где вот уже семь веков с попеременным успехом идет вялая пограничная война между нагами и северными великанами, которые называют себя йотунами, остальные же зовут их ограми. Вот как раз эти огры, живущие в холодных землях, очень даже большие, наглые кочевники, разве что не зеленые, а очень даже синие.
Кое-что из сказанного Трис привлекло мое внимание. Очень странный рубеж в истории этого мира. Около семисот лет назад словно что-то грандиозное произошло. И уже не в первый раз эта дата попадается. Как она там сказала? Драконий Катарсис? Я сделал себе зарубку в памяти — Библиарх нам поможет. Чувствуя непреодолимое желание зевнуть, я провыл над костром, напугав какую-то зверушку в темных кустах:
— Все, я спать.
Вернувшись в карету и завернувшись на своем узком ложе-сиденье в одеяло, я еще какое-то время размышлял о том о сем — и благополучно отрубился.
Вставать пришлось довольно скоро — разбудила меня Тристания настойчивым стуком в дверь дома-кареты. Вывалившись наружу, я огляделся сонным взглядом, убедился, что ничего не изменилось в этом мире, и раздраженно спросил:
— Чего еще? Разве уже утро?
— Да, хозяин, уже давно рассвело, — ответила лендерра. — Небо стало светлее.
— Что-то не заметно, — засомневался я, но местным виднее.
Рассудив так, добрался до костра и получил от Горотура большую кружку горячего травяного чая с ворохом черствых плюшек на чистой тряпочке. Как-то не по-барски тут аристократы путешествуют. Где ковры, разносолы, человеки с полотенцами и согнутыми спинами? Вживаясь в ни разу не доброе утро, я приступил к потреблению сладкого чая. Трис пристроилась рядом с такой же огромной кружкой и спросила:
— Что будем делать дальше?
— Сначала ты мне ответишь, кто такой хайверс и что за трон у меня появился, — добрался я наконец до истины.
— Понятия не имею, — пожала плечами эльфийка, обломав в лучших чувствах.
А вот внутри меня крепло убеждение, что этот самый трон сейчас гораздо важнее какой-то там королевы эльфов, хоть ты тресни. Все это время мне не давали покоя слова рыжей Ованны, оставшейся в даракале, о некоем барьере, защищающем мир от меня, такого белого и пушистого, милого и ранимого…
Словно теплом потянуло откуда-то из шумящего дождем леса. Я прислушался к ощущениям и узнал их — так повеяло в Даракале недавно от Николая, когда он приближался к моим покоям. Интересно, интересно. Неужели я научился как-то чувствовать тех, кто ко мне приближается? Заметив мое беспокойство, Тристания подала сигнал Горотуру и сама вооружилась тонким мечом, ножнами которого вчера мне всю дорогу пыталась проткнуть правую ногу, — в карете мы ехали все вместе. В это время подала сонный голос Родерия, выпрашивая съедобную подачку. Эта счастливица даже и не подумала высунуть нос из-под одеяла. Тур жизнерадостно подсунул утонченной графине другую порцию плюшек, а сам сгреб лапищей из травы свои две секиры, способные внушить трепет баобабу.