Убойный эффект

— Никто из третьего взвода в наряды не ходит и на работы тоже. Бордюры эти и траву красить по двадцать раз не надо, в кухняк гарантированно не попадешь, если, конечно, не накосячишь. Дневальным на тумбочку тоже не поставят. Хотя, у нас для этого четвертый взвод есть — они теперь вечный кухонный наряд и сортиродрайщики. Это майор так распорядился, когда только пришел. Комбат на него хотел было наехать, да что-то передумал. — Солдат улыбнулся. — Нашла коса на камень. Первый взвод — обычный стрелковый, мы, второй взвод — снабжение и обеспечение.

— То есть? — не понял товарищ.

— Таскать ящики с патронами, харчи, шмотки. Если куда-нибудь ротой идем, то наша задача: всех напоить и накормить, снарядить, поставить палатки и так далее. Четвертый взвод все уберет и закопает дерьмо, если такое найдется. Третий взвод разведает местность, оборудует секреты, посадит наблюдателей, обозначит территорию, на которой мы шаримся — ветки для костра собираем, лагерь обустраиваем. Первый взвод — первичное охранение. Они не как третий взвод — просто пушечное мясо, короче, но все же лучше устроились. Все работы по казарме и части мы выполняем — первый и второй взвод. Третий — понятно. Четвертый тоже. Вот такие нововведения, так что привыкай.

— Однако. — Товарищ почесал затылок. — И это все майор сделал за два месяца?

— Ну да, во всяком случае наша часть стала более-менее напоминать боевую. На стрельбище железно каждую неделю ходим и не по три патрона выдают со слезами на глазах, а прямо три магазина битком набитых. Стрельба стоя, в полуприседе, лежа, с колена, да хоть вверх ногами, майор на патронах не экономит.

— Как это он из Егорыча столько боеприпасов выбил?

— Да фиг его знает, только тот уже уволился. Тащить нечего стало, назначили молодого сержанта на его место, а тот только Топтыгину в рот глядит и поддакивает. Я тебе так скажу — майора нашего в части Уважают. И не просто, а с большой буквы. Наверное, командир на такое и рассчитывал, когда его позвал.

Дверь канцелярии отворилась и на пороге возник майор в армейской майке, из ворота которой торчала волосатая грудь, в черных трусах. Сразу же в глаза бросилась искривленная черная палка с подобием стопы на шарнире на месте левой ноги. Круглый тяжелый диск опирался на пол, чуть вдавливая доски. Майор демонстративно поднес к глазам часы.

— Еще две минуты. — Возвестил он. — Заканчиваем хождение.

Солдаты заторопились. Подшивающиеся зубами рвали нитки, оставляя некрасивые концы, те, кто не успел помыться, бегом торопились в туалет. Как всегда распиздяи создали пробку и сейчас у входа в нужник возникла небольшая давка. Приятели расстелили кровати, тот, который приехал с госпиталя, полез наверх и заворочался, устраиваясь поудобнее.

— Минута! — майор смотрел на часы.

Все завертелось еще быстрее — все забегали как угорелые, кто-то бросил идею с подшиванием и мытьем и завалился прямо так. За оставшиеся пятьдесят секунд казарма успокоилась, только в туалете тонкой струйкой журчала вода из-под крана.

— Кто не выключил за собой воду? — спросил майор.

Казарма молчала.

— Таааак. — Протянул он. — Добровольцев нет, значит. Тогда…

С верхней койки упало тело и выскочило на взлетку. (центральный проход в казарме между кроватями)

— Товарищ майор, разрешите пройти в туалет и выключить воду.

— У тебя двадцать секунд солдат. Время пошло.

Тело, теряя тапки, понеслось в строну нужника, где, зашлепав босыми ногами по кафелю, быстро закрутило кран и вернулось в расположение, пытясь надеть тапки на ноги, но, бросив это занятие, подхватив их в руки, залезло на кровать. Майор кивнул и погасил свет в расположении, после чего вернулся в канцелярию, оставив дверь открытой. Он подошел к компьютеру, на котором писарь что-то печатал. Все документы были сохранены и помещены в папку с сегодняшней датой. Майор проверил работу писарчука и уже хотел запустить игру, чтобы скоротать время до проверки караула, как скрип кровати из казармы отвлек его внимание.

— Это что такое? — спросил майор в темноту. — В три скрипа захотелось поиграть?

Ответом ему была гробовая тишина.

— То-то же. — Усмехнулся майор и закрыл дверь, чтобы не мешать солдатам засыпать звуками пальбы.

Так, так, за кого бы нам сыграть сегодня, подумал майор, щелкая пальцем по левой кнопке мыши. Псих? Не неохота, да и орет он больно громко. Шизик? Тоже тот еще тип, хотя драйвовый, как говорит молодежь. Может сирена? Титьки у нее ничего так. Когда я последний раз видел титьки? В две тысячи шестом? Даже потрогать не дали, сволочи, сразу же пристрелили снайпершу. Ну да я ведь не некрофил, чтобы и трупаком кувыркаться. Да и сиськи там так себе, двухкнопочный калькулятор. Теперь понятно, чего ее в снайперши потянуло — мужики не клюют, никто не обслуживает. Вертеть задницей надо было лучше, чтобы рыбка ловилась. Ладно, сыграю за Майюшку, тем более что ОП 3 я за нее так и не прошел. Будильник завел? Ну, тогда понеслась. Майор нажал кнопку запуска игры. И наступила темнота.

Было неимоверно холодно. Казалось, ледяная стужа пронизывает до костей, вымораживает мясо, конечности не чувствуются. Майор попытался подняться и, несмотря на холод, у него это получилось. Тело двигалось с трудом, но все же подчинялось командам. Он тянул его вверх к солнцу, но поганый ветер швырял ему хлопья снега в лицо. Кое-как разлепив замершие глаза, он оглядел унылую белую равнину с торчавшими тут и там мертвыми телами, обломками конструкций, горами мусора, изредка скрываемыми туманом. Майор поднялся на колени и только сейчас обратил внимание на руки.

ОНИ БЫЛИ НЕ ЕГО!!! Не лопатообразные ладони с многочисленными порезами и мелкими шрамиками, которые уже ничто не могло исправить, нет. Они были гладкими и тонкими с такими же ухоженными пальчиками. И что самое главное — с мягким маникюром в виде лака для ногтей. Майор резко посмотрел себе на грудь. Твое желание сбылось, идиот, мимолетно подумал он, глядя на «свой» неплохой такой бюст третьего размера. А может быть четвертого?

— Су. а, бл. ь, е. ть, е. на в рот, пидарасы вонючие!!! — заорал во всю мощь девичьих легких майор на всю снежную равнину. — Че за х. ня?!!

Стоит сказать, что голосовые связки претерпели не просто кардинальные изменения — голосок оказался очень красивым, с приятным тембром. Вот только орать на морозе наверное не стоило. Майор в ужасе разглядывал свою обнаженную левую руку, покрытую татуировками, желто синий комбинезон, штанцы с низкой талией и кроссовки, утопающие в снегу. Никакого оружия и подавно не было. На поясе только висела небольшая коробочка, книга на цепи справа и несколько непонятных кубиков, касающихся тела своими холодными боками.

Рядом зашевелился сугроб и оттуда показалась голова Сальвадора.

— Кому не спится в ночь глухую?! — спросил он. — Че так холодно. Е..ть! Че за х. ня?!

— А ты наблюдательный. — С издевкой сказал майор.

— Э, какого хрена тут происходит?! — завопил Шизострел. — Я, мать его, должен быть у себя дома! Су. а, походу, пиво было хреновым!

— ИИИИИИИИИИИИИ! — раздался голос справа от майора. — Я мужчина!!!

Он резко обернулся и увидел, как спецназовец Экстон выползает из ямки, проделанной его телом в падении.

— ИИИИИИИИ! — продолжал вопить он и топать ногами на месте, уминая снег.

Майор подшагнул к Экстону и с размаху залепил ему по морде, покрытой щетиной.

— Заткнись и возьми себя в руки. — Твердо сказал он.

— Странно, что он удивлен, что он мужик. — Сказал Сальвадор, усаживаясь в сугроб. — Хотя он всегда казался мне пи. ром.

— Я девушка! — возразил Экстон, размазывая слезы по щекам. — Какие страшные ногти! А эта рожа, волосы и… там.

— Что тебе не нравиться? — с ухмылкой спросил Шизострел. — Если ты лесбиянка, то это рай для тебя. Кстати, где мы?

— Неужели не догадались? — спросил молодой девичий голос. — Мы на Пандоре.

— Ага, только синекожих аватарок я тут не наблюдаю. — Съехидничал Сальвадор. — Да и местечко то еще.