Страница 4 из 43
За стенами клетки находились люди. Их слабые электрические поля подсвечивались чем-то вроде ауры, во всяком случае было понятно, что они живые. Это словно как на рентгеновском аппарате, только видишь не кости, а живую плоть, кожу, излучающую микроимпульсы, клетки, пульсирующие в такт вибрациям. А может быть это и были вибрации. Чиж не был силен в биологии, хотя школу закончил с пятерками, но без золотой медали. Люди эти ходили, говорили, жевали, зевали, болели, производили какую-то работу, причем их было довольно много. Изучая помещение около клетки, Чиж проворонил момент, когда подали ток на потолок.
Ударило его не слабо. Он плюхнулся на пол, на все четыре лапы и моментально отпрыгнул на стену, так как пол тоже оказался под напряжением. Стена перед ним засияла электрическими всполохами и ничего не оставалось, как перепрыгнуть на раскачивающуюся коровью тушу, висевшую, слава Богу, на диэлектрическом шнуре. Хотя, захоти экспериментаторы, то и к нему подведут ток. Пока ничего не оставалось, как сидеть на туше и замереть.
Захотелось есть. Когда здесь время кормежки, подумал Чиж. Стены камеры пыток уже не были под напряжением, но слезать с туши совсем не хотелось. Он просидел так уже восемь часов, изучая свой организм и окружающих его людей. То, что именно люди поместили его в клетку, стало ясно довольно сразу и версию об инопланетянах можно было отбросить. Осталось только поверить в буддизм и реинкарнацию души как единственный верный вариант.
Зрение у него было трех типов — голографическое, то что можно было увидеть глазами, или в пределах камеры, как оно поведет себя за пределами клетки, Чиж не знал, но надеялся, что возможности расширятся. Этакая объемная картинка с собой любимым в центре. Электрическое зрение — электромагнитные поля, силовые кабели, компьютеры, а это наверняка компьютеры, а не то жалкое подобие какое было у них в институте — Спектрумы и Робики с магнитными носителями, рации, радиостанции и средства связи, подключившись к которым можно было прослушивать разговоры. Как, да очень просто. Надо было сосредоточиться на одной рации, абстрагироваться от другого и начинаешь слышать разговор. Все в основном болтали по-английски, но иногда слышался и русский мат, причем последний чаще шел откуда-то с нижних уровней станции и относился к технической матчасти. Что за станция, где находится и откуда тут русские из разговоров понять не удалось — техники не упоминали местных названий, только какого-то барыгу и кучу запчастей, которые незамедлительно надо заменить. Третий режим зрения — биологического типа, улавливающий биотоки организма или феромоны. В общем можно было определить боится человек или нет. Удалось выяснить о нем только тогда, когда один из ученых приблизился к стеклу и Чиж резко прыгнул с потолка, встав перед человеком. То, что доктор наук испугался, он определил по усиливающимся оттенкам в его организме и резко увеличившимся электроимпульсам. Потом он начал орать и дали ток на все стенки, после чего пришлось спасться на туше.
Тело оказалось чрезвычайно резвым, скорость реакции несравнима с человеческой, координация движений очень сбалансированная, а три системы зрения позволяли очень точно навестись на цель. Чиж резко выбрасывал правую руку и фокусировался на ней. К тому же тело было довольно сильным, раз он мог так высоко подскакивать и цепляться к потолку. Хотя на планете может быть низкая гравитация.
Слух проверить не удалось — у клетки хорошая изоляция, нюх в проверке не нуждался — как пахнет разлагающаяся туша Чиж уже выучил и этот запах начинал не просто надоедать, он боялся распространения заразы, к тому же здесь было довольно жарко и труп начинал разлагаться. Скоро здесь заведутся мухи и он будет сидеть в собственном дерьме посреди клетки. Кормить, видимо, его не собираются. Чиж лег на пол и свернулся клубочком. Так было как-то безопаснее. Во всяком случае его всегда смогут разбудить током.
Маша вошла в столовую для научного персонала. За одним из трех столиков сидели братья-близнецы и доктор наук Иванов, местный станционный хирург, которого привлекли к работе с подопытными щедрыми премиальными и выгодным контрактом. Иванов ерзал на стуле и размахивал руками, рассказывая и брызгая слюной. По-английски он говорил плохо, поэтому часто вставлял русские слова. Братья не все понимали из смеси русско-непонятно-английского и один из них, заметив Машу, махнул рукой — мол, присаживайся, будешь переводчиком. Та взяла тарелку с синтез-кашей, апельсиновый сок и пару булочек и присоединилась к научному монологу, который извергал доктор Иванов.
— Вы представляете себе, нет вы представить не можете какое это замечательное существо! — вопил Иванов, измазавшись в каше. — Тело покрыто естественным антисептиком. Никакие болезни ему не страшны, к тому же молекулярная кислота вместо крови — а это именно она окисляясь покрывает все его тело — чрезвычайна опасна не только для людей — любой металл не устоит перед ней.
— Из чего же тогда сделаны клетки? — задал резонный вопрос Зигфрид. Или Фридрих.
— Хорошо что у нас под боком промышленный завод. — Иванов усмехнулся. — Компания сделала заказ на толстые и прочные плиты из нескольких сплавов, которые слоями накладываются друг на друга. Даже если один слой прожжет, то остальные чуть замедлят распространение коррозии.
— Мне вот интересно, концерн «Хорс» не высказал удивления такому заказу? — спросил один из братьев.
— Ха! Да они рады были, что появилось хоть что-то. Завод собираются перемещать, все давно сидят на чемоданах, а эту жилую станцию так неожиданно для них выкупила Компания.
— Станция принадлежит Компании? — спросила удивленно Маша, игнорируя перевод братьям.
— Ну да, они полностью выкупили все площади и персонал, оставив даже местную охрану. Все равно только полковник Федоров, начальник тутошнего СБ, знает станцию как свои пять пальцев. Он здесь с самого основания и народ в охрану набрал оттуда где служил — космический десант, спецназ, невидимки и еще черт знает кто.
— Для простого доктора вы слишком много знаете. — Сказала Маша.
— Так ведь я не простой доктор, я здесь примерно столько же, сколько и Федоров. — Иванов откинулся на спинку стула. — Я прилетел сюда когда станция только строилась, было-то всего два жилых блока приходилось ютиться в колониальном челноке. Это потом, как закончили понагнали шахтерских партий, да на паре крупных астероидов построили тюремные колонии под куполами. Это сейчас там никого нет — всех перевели.
— Ну, а твари откуда взялись? — спросил Фридрих. Или Зигфрид.
— Экипаж одного грузовоза притащил откуда-то. Для размножения им требуются живые формы. Первое поколение — вроде паразита, садиться на лицо и откладывает внутрь носителя личинку, которая потом и развивается во взрослую особь. Очень напоминает механизм земных насекомых вроде изумрудных тараканьих ос, мухи-горбатки или гордиева червя.
— Так они что, относятся к разряду насекомых? — с удивлением спросила Маша. — У них ведь отсутствуют видимые признаки!
— Ну что вы, вы просто не всех видели. — Улыбнулся Иванов. — Тот с кем вы работаете напоминает рабочего, если брать аналогию с муравьиным ульем. Там есть также солдаты и трутни-оплодотворители. Они гораздо крупнее и сильнее, имеют трубы трахей, торчащих из спины. К тому же нервная система у них всех узелкового типа — то есть существует несколько крупных нервных центров, которые и выполняют функции мозга. Поэтому напоить алкоголем его нельзя — тварь нисколько не опьянеет. Это если применить к человеку. Проведя эксперимент мы выяснили, что солдаты и более крупные особи появляются из носителей с высокоорганизованной нервной структурой, как человек. Более мелкие и примитивные — из тел животных. Ваш появился из коровьей туши.
— То есть получается вы внедрили живым людям эмбрионы?! — возмущенно спросила Маша.
— Ну да. — Спокойно ответил доктор Иванов. — И что здесь такого? Это все были заключенные с близлежащих колоний.