Тайник

- Я и не боюсь. - Глаза у нее блестели. - Не боюсь ни огня, ни змей, ни булавок, ни иголок и вообще ничего не боюсь...

- Я увезу тебя в свое королевство, и мы будем жить там долго и счастливо. Ты станешь прекраснейшей из королев, и все вокруг будут любить тебя...

Я повилял хвостом и положил голову ей на колени. Она погладила мне шелковистую шерсть и потрепала мои свисающие черные уши.

- И все вокруг будут любить меня... - Теперь она стала очень серьезной. - Как же расколдовать тебя, бедный старенький песик? Живой водой?

- Притронься к моему лбу камушком из сокровищницы великана, - заявил я. - Это один-единственный способ расколдовать меня, другого нет...

Я почувствовал, как она отпрянула от меня. Она поднялась, ее лицо свела гримаса горя и ярости.

- Ты не Оуэн, ты обыкновенный человек! Оуэн околдован, я я вместе с ним, и никому никогда не расколдовать нас!..

Она бросилась прочь и, пока добежала до "джипа", успела превратиться в законченную "Элен из конторы".

С того дня она наотрез отказалась ездить со мной в пустыню. Похоже было, что моя игра исчерпала себя. Но я сделал ставку на то, что "Элен из пустыни" все еще слышит меня, пусть подсознательно, и избрал новую тактику. Моя контора располагалась на втором этаже над бывшим танцзалом, и, надо думать, во времена "дикого Запада" здесь происходило немало острых стычек между мужчинами и женщинами. Но вряд ли эти стены видели что-либо столь же странное, как новая моя игра с Элен.

Я и раньше имел обыкновение разговаривать с ней и мерить комнату шагами, пока она печатала на машинке. А теперь я принялся вкрапливать в обыденную болтовню элементы сказки и то и дело напоминал ей про злого великана Льюиса Кожа Да Кости. "Элен из конторы" пыталась не обращать на это внимания, но откуда-то из глубины ее глаз нет-нет да и выглядывала "Элен из пустыни". Я разглагольствовал о своей пошедшей прахом карьере геолога и о том, что все немедленно уладилось бы, если бы я обнаружил жилу. Я размышлял вслух о том, как это было бы здорово жить и работать в разных экзотических странах и как нужна была бы мне помощь жены, которая присматривала бы за домом и вела бы за меня переписку. Мои побасенки тревожили "Элен из конторы". Она делала опечатки и роняла вещи на пол. А я знай себе пел свое, стараясь нащупать точную пропорцию между реальными фактами и фантазией, и "Элен из конторы" день ото дня приходилось все труднее.

Как-то вечером старый Дейв вновь предупредил меня:

- Элен сохнет прямо на глазах, и люди говорят нехорошее. Миссис Фаулер толкует, что она не спит по ночам, все плачет и не хочет сказать, что с ней такое. Ты, часом, не знаешь, что ее мучает?

- Я с ней не говорю ни о чем, кроме ее обязанностей, - заявил я. Может, она соскучилась по дому? Может, дать ей небольшой отпуск? Я спрошу ее об этом. - Мне вовсе не нравилось выражение, с каким Дейв смотрел на меня. - Я ничем ее не обидел. Право, Дейв, я совсем не хотел причинить ей зла...

- Людей линчуют не за их намерения, а за их поступки, - отозвался он. Учти, сынок, если ты обидишь Элен Прайс, у нас в Баркере найдутся желающие выпустить тебе кишки, как какому-нибудь паршивому койоту...

Назавтра я начал обрабатывать Элен с самого утра и после полудня сумел наконец взять нужный тон и сломить ее. Правда, мне и во сне не снилось, что это случится именно так.

- В сущности, вся жизнь - игра, - только и сказал я. - Если подумать хорошенько, то все, что мы делаем, так или иначе игра... - Она приподняла карандаш и взглянула мне прямо в глаза, а до того дня она никогда не осмеливалась на это в конторе, и сердце у меня екнуло. - Ты научила меня играть, Элен. Раньше я был таким серьезным, я и не догадывался, как надо играть...

- Меня научил Оуэн. Он понимал волшебство. Сестры мои только и знали, что нянчить кукол и выбирать себе мужей. Я их ненавидела...

Ее глаза были широко раскрыты, губы трепетали - она почти превратилась в "Элен из пустыни", хоть и не покидала конторы.

- Волшебство и волшебные чары встречаются и в обыденной жизни, только вглядись как следует, - сказал я. - Разве не так, Элен?

- Я знаю! - воскликнула она, побледнев и выронив карандаш. - Оуэну колдовством навязали жену и трех дочерей, а ведь он был еще мальчик! Но он остался единственным мужчиной в доме, и все, кроме меня, ненавидели его лютой ненавистью - ведь мы были так бедны... - Она дрожала, голос ее упал до шепота. - Он не мог этого вынести. Он взял сокровище, и оно убило его. - Слезы бежали у нее по щекам. - Я говорила себе, что он на самом деле не умер, только околдован, и если я семь лет не буду ни говорить, ни смеяться, то расколдую его...

Она уронила голову на руки. Мной овладела тревога. Я подошел поближе и положил руку ей на плечо.

- Но я не выдержала! - Плечи Элен затряслись от рыданий. - Меня заставили говорить, и теперь Оуэн уже никогда не вернется...

Я наклонился и обнял ее за плечи.

- Не плачь, Элен. Он вернется. Я знаю другие волшебные средства вернуть его...

Едва ли я отдавал себе отчет в своих словах. Я был в ужасе от того, что наделал, и хотел утешить ее. Она подпрыгнула как ужаленная и сбросила мою руку.

- Я этого не вынесу! Я уезжаю домой!..

Она стремглав выскочила из конторы, сбежала по лестнице, и я видел из окна, как она бежит, бежит от меня по улице вся в слезах. Моя игра представилась мне вдруг жестокой и глупой, и в тот же миг я прекратил ее. Я изорвал в клочья карту волшебной страны и свои письма полковнику Льюису и сам не понимал, за каким дьяволом мне понадобилось все это.

Вечером после ужина старый Дейв поманил меня в дальний конец веранды. Лицо его казалось высеченным из дерева.

- Не знаю, что стряслось сегодня у тебя в конторе, и тебе же лучше будет, если не узнаю. Но утром ты с первой же почтой отправишь Элен обратно к матери, слышишь?

- Ладно, пусть едет, если хочет, - ответил я. - Не могу же я уволить ее ни с того ни с сего...

- Я говорю от имени всех наших. Лучше отправь ее с первой почтой, или мы все придем потолковать с тобой.

- Хорошо, Дейв, я так и сделаю.

Мне хотелось сказать ему, что игре пришел конец и что я сам очень желал бы уладить отношения с Элен, - но, поразмыслив еще чуть-чуть, я не решился на это. Голос у Дейва был ровный, но исполненный такого бешеного презрения, что я испугался - испугался древнего старика.

Утром Элен не вышла на работу. В девять часов я сам сходил за почтой, получил несколько писем, а также большой пакет и принес их в контору. Первое же письмо, которое я вскрыл, оказалось от доктора Льюиса и словно по волшебству разрешило все моя проблемы.

На основании предварительных структурно-контурных карт Льюису разрешили прекратить полевые изыскания. В пакете как раз и были копии этих карт для моего сведения. Мне надлежало составить инвентарную опись и подготовиться к передаче имущества интендантской команде, которая пожалует в ближайшие дни. А потом предстояло дорабатывать карты, нанося на них массу всяческих сведений. Я получил теперь право присоединиться к остальным и вместе с ними пройти наконец долгожданную лабораторную практику.

Я чувствовал себя на седьмом небе. Я похаживал по комнате, насвистывал и прищелкивал пальцами. Если бы еще Элен пришла и помогла мне с составлением описи! Затем я вскрыл пакет и стал лениво перелистывать карты. Их было множество - базальтовые пласты, похожие друг на друга, словно слои пирожного десяти миль в поперечнике. Но когда я развернул последнюю карту, изображавшую довулканический миоценовый ландшафт, волосы у меня на голове встали дыбом.

_Точно такую же карту я рисовал своими руками. Это была волшебная страна Элен. Топография совпадала во всех деталях_.

Я стиснул кулаки, у меня перехватило дыхание. Спустя минуту правда обрушилась на меня с новой силой, и по спине поползли мурашки.

_Игра имела под собой реальную почву. Я не мог положить ей, конец. С самого начала не я управлял ею, а она мной. И продолжает управлять_.