Страница 9 из 13
Горе. Нет, брат, я никогда не плачу. От меня плачут.
Солдат. Врешь, от этого табачку и тебя бы пробрало.
Горе. Ан нет! Ну, давай на спор. Открой свою коробочку.
Солдат. Так я тебе и открыл! Я небось за этот табачок платил пятачок, а ты даром нюхать хочешь.
Горе. Не смей, солдат, перечить мне! Уж если я чего захочу, так не отстану, покуда по-моему не будет. Комариком оборочусь, а в коробочку твою заберусь.
Солдат. Комариком?
Горе. Комариком.
Солдат. Заберешься?
Горе. Заберусь.
Солдат. Других обманывай, а я не поверю, покуда своими глазами не увижу.
Горе. Ну, смотри! Приоткрой крышку - только самую узенькую щелочку оставь.
Солдат. Ладно. Этакой довольно с тебя?
Горе. Еще чуток! Довольно. Ну, смотри! Раз!.. Два!.. Три!..
На сцене темнеет. Горе-Злосчастье исчезает. В темноте искоркой пролетает золотой комарик.
Солдат. Есть!
На сцене опять светло.
(Захлопывая крышку.) Ну вот, теперь и сиди себе в табакерке, нюхай заморский табачок на здоровье! Что, чихаешь? На волю просишься? Нет уж, я тебя не выпущу. Дорого мне царский табак обошелся - нюхай теперь ты его. (Подносит табакерку к уху.) А? Что? Будь здорова! Чего? Еще раз будь здорова!.. Ну, на всякое чиханье не наздравствуешься! Спрячу-ка я табакерочку в карман и до тех пор не выну, пока домой из похода не ворочусь. Говорят, солдат черта год со днем в тавлинке проносил. Да не солдат пардону запросил, а черт...
Издалека доносится музыка.
Эх, жалко, с матушкой и Настей проститься не пришлось. Доведется ли свидеться? Матушка стара, немощна, а Настя не своей волей живет, своей судьбе не хозяйка. (Напевает что-то без слов, в лад музыке.) Ну, да авось горе не беда! Живы будем - встретимся, а помрем - другим долго жить прикажем. Шагом марш! (Вскидывает ружье на плечо и запевает.)
Раз, два,
Горе не беда,
Шла в поход пехота,
Брала города!
Прощай, родимая сторона!
(С песней уходит.)
Занавес.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Большая светлая горница. Посередине стол, празднично накрытый. Настя сидит у окна и шьет.
Настя (поет) .
По реке, реке просторной
Лебедь белая плывет,
А из рощи ворон черный
Лебедь белую зовет:
- Полно, лебедь, жить на воле.
Полно плавать по воде.
Поживи в тепле и холе
С черным вороном в гнезде.
- Любо жить в тепле и холе,
Лебедь ворону в ответ,
Но милее вольной воли
Ничего на свете нет!
Голос (за окном). Желаю здравствовать, хозяева! Дозвольте солдату воды напиться. Издалека иду.
Настя. Сейчас вынесу. А то зайди, служивый, передохни малость.
Голос. Покорно благодарим. Коли не помешаю, зайду.
Настя несет воду. В дверях сталкивается с Солдатом.
Солдат. Настенька!
Настя. Ванюшка!
Солдат. Вот не думал, не гадал. Здравствуй, Настенька, здравствуй, голубушка!
Настя. Здравствуй, родной ты мой, цел ли, здоров ли с войны воротился?
Солдат. Живем покуда. И на том спасибо.
Настя. А уж как я тебя ждала, Ванюшка, - не то что дни, минутки считала. Покуда матушка твоя жива была, все к ней бегала, все спрашивала, нет ли весточки, а как померла она, с той поры и спросить про тебя не у кого стало. Проснешься ночью и думаешь: может, он на поле раненый лежит и некому его водой напоить, некому рану перевязать. И не чаяла уж, что увидимся!
Солдат. Ты что же, в услужении здесь живешь, в хоромах этаких?
Настя. Нет, дома, у дяди. Уж так я рада тебе, слов не найду! Да ты сними шинель, а сам к столу присядь. Устал, верно, проголодался?
Солдат. Настенька, давай лучше сюда сядем, в уголок. Этот стол не для прохожего солдата накрыт. (Пьет из ковша.) Ох, и вкусна водица родная, слаще меду! (Ставит сундучок на пол.) А что, дядя твой в дворниках здесь служит или дом сторожит?
Настя. Нет, он этому дому хозяин.
Солдат. Вон как! С чего же это он разбогател? Клад в лесу нашел, что ли?
Настя. Клад не клад, а вроде того. С веревочки дело пошло.
Солдат. Как же это так - с веревочки?
Настя. Понадобилась купцу одному веревочка, а дядя в это время дерево в лесу рубил. Снял он с себя подпояску да и продал купцу за алтын.
Солдат. Алтын - деньги небольшие.
Настя. Да не в алтыне дело, а в том, что дядя купцу этому горе-злосчастье свое в придачу дал. Ведь от горя-то, от злосчастья только так и можно избавиться - с себя снять и другому навязать.
Солдат (усмехаясь). Это-то я знаю.
Настя. Знаешь? Ты? Да откуда же?
Солдат. А потому знаю, что мне самому горе-злосчастье в придачу дали. Да-да, Настенька. Оно и сейчас при мне.
Настя (всплескивая руками). Ванюшка! Да неужто тебе оно досталось?
Солдат. А кому ж, как не мне? Вот в этом кармане и ношу его. Под солдатской шинелью ему и место. (Достает из кармана завернутую в платок табакерку и подносит ее к уху.) Ну как, чихаешь? То-то же! Будь здорова! (Задумчиво вертит табакерку в руке.) На войне с горем был и домой не без горя воротился.
Настя. Вот несчастье-то какое! Ну и что же - много ты бед вытерпел?
Солдат. Много, Настя. Всего и не расскажешь! Говорят, веселое горе солдатское житье. Да только я горю-злосчастью воли не даю. (Встряхивает табакерку.) У меня, знаешь, порядок строгий, военный. Захирело оно у меня в табакерочке, - еле дышит, а сколько может - досаждает. И в походе я немало с ним натерпелся, и домой пришел, как на чужую сторону. Матушка померла, дом развалился...
Настя. Что ж ты горе с рук не сбудешь, Ваня? Дяде-то моему ведь вон как повезло с тех пор, как он с горем расстался. Может, и нам с тобой повезет?
Солдат. Эх, Настя! Сколько раз хотел я его в чужие руки передать, да совести не хватает. Ну, думаешь иной раз, отдам его первому, кого встречу, довольно мне с ним маяться, а поглядишь на встречного человека - и мимо пройдешь. Да посуди сама: могла бы ты кому-нибудь горе обманом навязать?
Настя (подумав). Нет, не могла бы.
Солдат. Вот то-то и оно! Видно, связаться с горем проще простого, а избавиться от него не так-то легко... Одна только у меня радость, что с тобой встретился.
Настя. Ох, и от меня радости тебе не будет!..
Солдат. А что - разлюбила?
Настя. Полно, Ваня! Люблю по-прежнему, да нет - больше прежнего. А только выдают меня против воли замуж... Видишь, стол накрыт? Будет у нас нынче пир не то новоселье, не то обрученье.