Страница 10 из 17
– Это вполне естественно в таких обстоятельствах, – сказал полицейский. – Но, конечно, телеграмма стала новым ударом для вас обоих?
– Да, вы правы. Поэтому мы и решили вернуться домой.
– Никаких споров по этому поводу? Расхождений во мнениях?
– Никаких. Полное единодушие. Я жалел только о том, что не могу лететь вместе с женой чартерным рейсом.
Полицейский кивнул.
– Вполне могло случиться так, что ваша жена внезапно потеряла память, и тогда встреча с этими двумя дамами могла быть воспринята ею как единственная связующая нить, и она кинулась к ним за поддержкой. Вы очень точно их описали, и я думаю, их нетрудно будет разыскать. А пока я советую вам возвратиться в отель. Мы свяжемся с вами, как только у нас появятся какие-нибудь новости.
По крайней мере, подумал Джон, в полиции поверили его рассказу. Не приняли его за чудака, который выдумал всю эту историю и понапрасну отнимает у них время.
– Вы понимаете, – сказал он, – я очень беспокоюсь. Что если у этих женщин какие-то преступные намерения в отношении моей жены? О каких только случаях не рассказывают…
В первый раз с начала их разговора полицейский улыбнулся.
– Прошу вас, не волнуйтесь, – сказал он. – Я уверен, что все объяснится.
Хорошо бы, подумал Джон, но, ради всего святого, – как?
– Извините, – сказал он, – что я отнял у вас столько времени. Тем более, насколько мне известно, у полиции дел хоть отбавляй в связи с поисками убийцы, который все еще разгуливает на свободе.
Он сказал это намеренно. Нелишне дать понять этому малому, что между исчезновением Лоры и последними жуткими событиями может существовать прямая связь.
– Ах это, – сказал полицейский, поднимаясь из-за стола. – Мы надеемся, что в ближайшее время убийца будет сидеть под замком.
Его голос звучал уверенно и твердо. Убийцы, пропавшие жены, украденные сумки – у них все под контролем. Они пожали друг другу руки, и Джона проводили за дверь и далее вниз по лестнице. Возможно, размышлял он, возвращаясь в отель, полицейский прав. У Лоры случился внезапный приступ амнезии, и оказавшиеся в аэропорту сестры привезли ее обратно в Венецию, и поскольку Лора не могла вспомнить, где они остановились, доставили в свою гостиницу. Возможно, они и сейчас пытаются разыскать его отель. Во всяком случае, больше он ничего не мог сделать. Полиция все держит под наблюдением, и дай-то бог все устроится. Теперь же ему хотелось одного – повалиться на кровать со стаканом виски, а потом позвонить в школу Джонни.
Мальчик-рассыльный поднял его на лифте в скромный номер на пятом этаже в задней части отеля. Голый, безликий, с закрытыми ставнями и запахом кухни, доносившимся снизу, со двора…
– Попроси принести мне двойной виски, – сказал Джон, – и имбирный эль.
Оставшись один, он подставил лицо под холодную струю в раковине и порадовался, обнаружив крошечный кусочек бесплатного мыла – пустяк, но все-таки признак относительного комфорта. Он скинул туфли, повесил пиджак на спинку стула и бросился на кровать. Где-то громко играло радио – старая популярная песня, вот уже несколько лет как вышедшая из моды; года два назад Лоре она очень нравилась. «Я люблю тебя, крошка…» Они записали ее на магнитофон и часто проигрывали в машине. Он дотянулся до телефона и попросил соединить его с Англией. Затем закрыл глаза, а настойчивый голос упорно повторял: «Я люблю тебя, крошка… я не смогу тебя забыть».
Вскоре в дверь постучали. Это был официант с заказанными напитками. Маловато льда. Какое ничтожно слабое утешение, но как оно необходимо! Виски он выпил залпом, не разбавляя, и через несколько мгновений неотвязная боль утихла, притупилась и ее сменило, пусть ненадолго, ощущение покоя. Зазвонил телефон. Теперь, подумал он, собираясь с силами перед окончательной катастрофой, последний удар, Джонни умирает или уже умер. Тогда все кончено. Да погребет Венецию пучина вод…
На коммутаторе сказали, что его соединили, и через секунду с другого конца провода он услышал голос миссис Хилл. Она сразу узнала, кто говорит, должно быть, ее предупредили, что звонят из Венеции.
– Алло! – крикнула она. – Ах, я так рада, что вы позвонили! Все хорошо. Джонни прооперировали, хирург решил не ждать и сделал операцию днем, она прошла очень успешно. Скоро Джонни окончательно поправится. Вам больше не о чем тревожиться, он проведет ночь спокойно.
– Слава богу, – ответил он.
– О да, – сказала она. – Мы все вздохнули с облегчением. А сейчас я передаю трубку вашей жене.
Джон сел на кровати, его словно оглушили. Что она имеет в виду, черт возьми? Затем он услышал голос Лоры, ясный, чистый:
– Дорогой! Дорогой, ты слышишь?
Он не мог ответить. Он почувствовал, как рука, в которой он держит трубку, холодеет и покрывается липким потом.
– Я слышу, – прошептал он.
– Не очень хорошая связь, – сказала она, – ну да ладно. Как сказала тебе миссис Хилл, все хорошо. В отделении Джонни такой прекрасный хирург, такая милая медсестра, и я просто счастлива, что все так устроилось. Из Гатвика я приехала прямо сюда – между прочим, полет прошел отлично, но что за странное сборище! Когда я расскажу тебе про них, с тобой случится истерика… Потом поехала в больницу, Джонни только отходил после наркоза. Конечно, он был вялый, полусонный, но так мне обрадовался! А Хиллы так чудесно меня приняли, отвели мне гостевую комнату, и от них рукой подать до города и больницы. Сейчас поужинаем, и я сразу пойду спать, после полета и всех этих волнений меня просто качает. Как ты добрался до Милана? Где остановился?
Отвечая, Джон не узнал собственный голос. Он больше походил на голос какого-то механического устройства.
– Я не в Милане, – сказал он. – Я все еще в Венеции.
– Все еще в Венеции? Но почему? Машина не завелась?
– Я не могу объяснить, – сказал он. – Произошла какая-то путаница…
Его вдруг охватила такая усталость, что он чуть не уронил трубку, и, к своему стыду, почувствовал, как в глазах закипают слезы.
– Какая путаница? – В ее голосе теперь звучало подозрение, почти враждебность. – Ты не попал в аварию?
– Нет… нет… ничего такого.
Непродолжительное молчание, затем она сказала:
– У тебя как будто язык заплетается. Только не говори мне, что ты надрался.
О господи… если бы она только знала! Он чувствовал, что у него в любую минуту может отключиться сознание, но не из-за виски.
– Я думал, – медленно проговорил он, – я думал, что видел тебя на vaporetto с теми двумя сестрами.
Какой смысл продолжать? Объяснять бесполезно.
– Как ты мог видеть меня с сестрами? – сказала она. – Ты же знал, что я поехала в аэропорт. Нет, мой милый, ты просто идиот. Дались тебе эти несчастные старушки! Надеюсь, миссис Хилл ты ничего такого не сказал?
– Нет.
– Так что ты намерен делать? Ты сядешь завтра в Милане на поезд?
– Да, конечно.
– Я все же не понимаю, почему ты застрял в Венеции, – сказала она. – Все это кажется мне довольно странным. Но главное – с Джонни все будет в порядке, и я здесь.
– Да, – сказал он, – да.
Он расслышал отдаленный звук гонга, прозвучавшего в холле директора школы.
– Тебе пора идти, – сказал он. – Мой привет Хиллам и поцелуй Джонни.
– Хорошо, береги себя, дорогой, бога ради, не опоздай завтра на поезд и машину веди осторожно.
В трубке щелкнуло, и ее голос пропал. Он вылил в пустой стакан капли оставшегося виски, смешал их с имбирным элем и залпом выпил. Потом встал, подошел к окну, распахнул ставни и высунулся наружу. Голова у него слегка кружилась. Камень упал с его души, но облегчение, огромное, невыразимое, странным образом смешивалось с ощущением нереальности, словно голос, говоривший из Англии, был не голосом Лоры, а мистификацией, сама же Лора все еще в Венеции, в каком-нибудь потаенном пансионате с двумя сестрами.
Суть в том, что он видел всех троих на vaporetto. В красном плаще была Лора, не какая-то другая женщина. И рядом с Лорой были сестры. Так чем же это объяснить? Тем, что он сходит с ума? Или чем-то еще более зловещим? Когда их vaporetti поравнялись, сестры, обладающие огромной силой внушения, увидели его и каким-то необъяснимым образом заставили поверить, что Лора стоит рядом с ними? Но зачем, с какой целью? Нет, это совершенная бессмыслица. Есть лишь одно объяснение – он ошибся, у него была галлюцинация. И значит, ему необходим психоаналитик, как Джонни был необходим хирург.