Страница 92 из 121
И только тут Райден понял, что не так было с этим мальчишкой. Вокруг него, на земле и в небе. Райден не видел их. Ни цветов, ни неба — вообще ничего, словно вокруг него образовался какой–то провал. Жить… да он отдаст что угодно за эту возможность. За возможность уничтожить этого еретика, Рейвена. Наверное, поэтому он схватился за руку мальчишки со всей оставшейся силой. И тот легко притянул его к себе.
— Жаль, но на Вершину Древа тебе пока рано, — улыбнулся он. — Но я вспомню о тебе, когда прилет время отсеивать образцы людей для новой селекции…
Едва оказавшись на твердой почве, Райден не раздумывал дольше, Он упал на колени, коснувшись головой земли, Боль тотчас же пронзила утраченный глаз.
— Мой господин, я благодарен вам за вашу милость, моя душа мое тело принадлежат вам целиком. Используйте меня, как пожелаете.
— Да, как я пожелаю, — подперев кулаками голову, мальчишка смотрел на него сидя на корточках — обычный парнишка, каких тысячи на улицах Тира. Однако Райден, обладающей огромной властью в Приоре, не смел поднять глаз, дрожа всем телом.
Часть 6
Голова раскалывается и сердце бьется так, что вот–вот выскочит из груди. И еще хочется пить. Хотя, наверно, если бы он выпил лишь глоток, то вода бы точно попала не в то горло. Как будто кровать качается. Нет, как будто мир вертится вокруг кровати, вертится, вертится, вертится… как колесо. Что, если приоткрыть один глаз? Тогда станет лучше? Медленно–медленно Кальвин рискнул это сделать. Открыв глаза, он уставился в потолок, простой перетянутый балками потолок, ни о чем не говорящий ему. Но потому, что это не небо и оно не кружится, это уже хорошо, очень хорошо.
Опустив взгляд, он пробежался им по сторонам, Стены тонкие, словно бумага, светло и солнечно за ними. Да, похоже, уже день. Справа от него на стуле сидел старик. И это был один из самых невероятных людей, которых Кальвин когда–либо видел, Белоснежные волосы, гладко зачесанные назад, спускающиеся на спину, и столь же ослепительно белоснежная окладистая борода. Однако, несмотря на седину, человек не был похож на старую развалину. Лицо почти лишено морщин, смуглое или просто загорелое, острый взгляд узких глаз, В нем застыла огромная мудрость и знания. Ярко–желтая, солнечного цвета свободная рубашка с широкими и длинными рукавами, украшенными вышивкой в виде драконов, обвивающих их, и такие же широкие брюки, На ногах его было нечто невероятное — сандалии на высокой, не менее пятнадцати сантиметров платформе. Оставалось лишь удивляться, как он мог даже стоять на них. Руки старичка были вложены в рукава, а на губах играла лукавая усмешка.
Кальвин перевел взгляд налево и увидел лежащую рядом с ним девушку, Светлые шелковые волосы разметались по подушке, руки сложены поверх тонкого тканого одеяла, Спит. Грудь ее мирно вздымалась и опускалась, но цвет лица казался слишком бледным. Гвен?
— А, наконец очнулся, молодой человек. Я думал, ты проспишь еще с пару недель.
— Пара недель? — Кальвин резко вскочил на кровати, осознав сказанное стариком. Нет, не может быть… не может… Он взглянул на Гвен. — Что с ней? Почему она до сих пор спит? Ведь она должна была пинками выпихнуть меня из кровати, и заставить молить о пощаде за все то, что я сделал… — Кальвин осекся, поняв, что говорит глупости. Старик улыбнулся.
— Когда вы появились в моем водопаде, признаться, я очень удивился, ведь прошло всего двадцать минут с тех пор, как я расстался с Гвен и тем вторым гостем. Бедному старику пришлось самому лезть в воду и вытаскивать вас двоих, иначе бы вы просто утонули по пояс в воде.
— Что произошло?
— Я думал, ты сможешь рассказать. Вот уж не ожидал, что моя внучка приведет такого симпатичного любовника.
— Что? Внучка?! ЛЮБОВ… — Кальвин подавился, закашлявшись. — Вы ее дедушка?
— Я — Мэй Као. добро пожаловать в мое скоромное жилище. Мы в Соне, кстати сказать, — Мэй Као наклонился вперед и начал беззастенчиво рассматривать Кальвина. Смутившись, тот отвел глаза.
— Так вы не знаете, что с Гвен?
— Должно быть, ей повезло меньше, чем тебе. Ну, я могу сказать, что она не больна, физически с ней все в порядке, но из–за тебя, глупый мальчишка, она отдала часть себя. Чего только женщины не делают из–за глупых мужчин.
— Подождите, дедушка… что значит 'отдала часть себя'?
— Ну, скажем так, она стала слабее, возможно, но в то же время приобрела нечто новое. Если бы она умерла, я бы избил тебя своим посохом до полусмерти, но, к счастью, моя внучка крепче, чем кажется на первый взгляд. Ее мать позаботилась об этом. Но если ты не будешь присматривать за ней, в конце концов она может решить пожертвовать и этой силой своей души ради тебя. Не смей забыть о том, что она отдала, чтобы достать тебя оттуда.
— Оттуда… — Кальвин перевел взгляд на девушку. Такая слабая и беззащитная. Но тут глаза его расширились. Он повернулся к Мэй Као, кивающему с улыбкой. Две недели… прошло две недели, как они мирно спят в этом домике где–то в далеком Сон. Но почему Сон? Последнее, что он помнил — лицо матери. Почему–то ее лицо было на гране слез. А потом он спал, и этот сон был похож на бесконечный кошмар, в котором его преследовала лишь боль от тысяч мелких шипов, врезающихся в тело. В том сне он висел в пустоте посреди необъятного поля цветов. Он знал, что где–то есть Микалика, и ему куда больнее, чем ему самому. Эти бесконечные часы или дни, что он провел в том месте. А потом нечто пронзило его. Светящаяся холодная волна накрыла его, грозя погрести под собой. И он не мог ни освободиться, ни даже закричать. Как будто это тело больше не принадлежало ему. А затем… что произошло потом? Кальвин сжал виски, пытаясь вспомнить. Чьи–то ласковые руки сняли его с колеса. Ему показалось, что это была Гвен, и она плакала. Она плакала из–за него? Но сразу после пришла вторая волна и сила ее удара мигом выбросила их далеко за пределы того места, словно пушинки. Но было ли все это сном? Или не было?
— Как мы оказались здесь? До того я точно помню, что был в Хаосе, а потом…
— Полагаю, что–то произошло там, — Мэй Као указал пальцем на пол под своими ногами, — и вернуться ты не сможешь, даже если захочешь. Странно все это. Старика подводит память, — задумчиво произнес он. — Но хотя вы вернулись через двадцать минут, ты явно провел там куда больше времени. Если сдвинулось даже время, думаю, там произошло что–то действительно значительное.
— Значительное?
'Они пытались уничтожить щит, который создал мой лучший друг…' — голос Микалики вновь зазвучал в его голове. Это было так неожиданно, что Кальвин вздрогнул и невидящим взглядом уставился в пространство. Микалика ненадолго замолчал, но затем заговорил снова. 'Я слышал о чем они говорили. Они хотели… они хотели уничтожить все, что осталось от моего лучшего друга. Они хотели уничтожить и ЕГО самого. Если бы не она, все было бы кончено. Я ничего не мог сделать. Мы были так беспомощны, что могли только наблюдать. Но больше… больше я не стану просто смотреть издали. Я хочу действовать, хочу защитить моего лучшего друга… я…'
— Мама… почему ты поступила так? — не обращая внимания на плач Микалики внутри своей головы, прошептал Кальвин. И неожиданно понял, что плачет он сам, Их мысли стали слишком одинаковыми, и он уже не мог разделить их. Еще раз бросив взгляд на спящую Гвен, он свесил ноги с кровати и поискал взглядом свою одежду, так как на нем были лишь брюки.
— Куда ты собрался? — поинтересовался Мэй Као.
— Да, я хочу вернуться туда еще раз. Мне необходимо поговорить с матерью. Я должен понять, почему она так поступила со мной? Должно быть, у нее были на это веские причины, но…
— Не думаю, что это возможно…
— Что? — найдя свою рубашку, Кальвин как раз натягивал ее через голову, когда на него обрушился град ударов, он мог лишь беспомощно защищаться, упав на пол. Втянув голову и откатившись в сторону, он поднял руку. Мэй Као как раз занес над ним свой страшный посох: