сон для двоих

И от этого ему тоже было неуютно. Думать о Марине в присутствии девушки казалось предательством и просто неразумным поступком, отчего Навир, собравшись, вообще выкинул посторонние мысли из головы и всецело занялся впитыванием информации. Иногда он непроизвольно поглядывал на девушку, которая отвечала улыбкой. Но юноша сразу же отворачивался к экрану. Посидев, сколько позволяли приличия, Кейтана собралась домой. Навир отправился ее провожать, как гостья не отнекивалась - мол, не желает время у столь занятого человека отнимать.

- Я все равно не могу круглые сутки на экран смотреть, надо же и отдыхать иногда. Вот сейчас и прогуляюсь заодно перед сном.

Он отвел глаза в сторону, стараясь перенести мысли на другой предмет. Внезапно Навир почувствовал, что у дома Кейтаны его ждут двое, и ждут с недобрыми намерениями. Двое парней, имен которых он пока не знал, намеревались намять ему бока на обратной дороге. Но девушка, улавливая его мысли и эмоции, не могла делать того же относительно других людей. Она и его беспокойство по поводу предстоящей разборки сочла сожалением по поводу предстоящей траты времени. И провожание получилось нерадостным - молча дошли до дома Кейтаны, вежливо попрощались, и юноша отправился назад. Двое крались за ним дворами, игнорируя поднимающих лай собак. Навир специально отправился длинной дорогой, по освещенным и людным улицам. Пока преследователи не готовы пустить в ход кулаки при свидетелях, а в безлюдном месте явно кончилось бы этим.

- Кротав, и кто там еще? Идите сюда, пока вас шавки не погрызли, - окликнул Навир, когда парни пробирались, пригнувшись, неподалеку от него, за невысоким забором.

Он подождал их на перекрестке. Кротав, и второй, дюжий детина с поднятым до глаз воротником полушубка, выбрались из чьего-то двора, попросту перешагнув штакетник. Кротав подошел поближе.

- Вы ведь что-то мне хотели сказать? - участливо поинтересовался Навир. - Слушаю.

- Оставь Кейтану в покое. Добром говорю, - просипел Кротав, оглядываясь по сторонам.

Второй, в полушубке, стоял возле забора, не решаясь выйти на свет.

- У меня, если ты не знаешь, с ее дедом дела. И она в них немного участвует. Ты понимаешь, что твоя просьба носит не частный характер? - Навир сразу решил вывести разговор в плоскость серьезных отношений, дабы дать возможность Кротаву одуматься.

В самом деле, в здравом уме ссориться что с грибником, что с лесниками никто бы не решился. Тем более с обеими силами сразу. Но Кротаву, распаленному гормонами, уже не до голоса разума. Почувствовав, что сейчас противник на него бросится, Навир слегка сместился в сторону. Опытным бойцом он назвать себя не мог, весь его опыт ограничивался детским и подростковыми несерьезными стычками. Но в нем жила неизвестная окружающим память Кима Карловича. Тот тоже не боец, но при этом его когда-то учили простейшим приемам самообороны. Провести прием в реальном бою без предшествующих тренировок вообще-то невозможно, но Навир обладал немаловажным преимуществом - он предугадывал действия противника. И когда Кротав попытался его ударить, ушел в сторону, одновременно захватывая и выворачивая руку нападающего.

Айкидо на Ланзоре не знали. Взвизгнувший от резкой боли в запястье Кротав, согнувшись, обежал вокруг юноши и воткнулся головой в пах бросившемуся на помощь товарищу, сбив того с ног. Только тогда Навир отпустил его руку, молча повернулся и пошел домой. Кротав от перенесенной боли боевой пыл потерял, а второй противник самостоятельно нападать не рискнул.

Земля - 4

- Ну, и как там наш большой друг Дмитрий? - начальник вызвал меня к себе и сидел за столом, зажав между пальцами дымящуюся сигарету.

Курить у нас в учреждении запрещено. Но начальник, согласно пункту первому известного анекдота, всегда прав.

- Он там как солидный гуру: сядет в углу, в разговор не вмешивается, пока его не спросят или не посмотрят вопросительно. Со всеми ровен, благожелателен, никому своего общества не навязывает. Идеальное поведение засланного казачка...

Последняя мысль пришла мне в голову только что, когда я подбирал слова, чтобы описать поведение объекта как можно короче. Начальник затянулся сигаретой и пробормотал, что и такой вариант вполне возможен. А потом поинтересовался, как Дмитрий, который уже судился с нашей конторой, держался со мной.

- Вежливо и с почтением. Ну, он-то понимает, в какой я там роли. Да это вообще всем известно, так что я в их дела демонстративно не лезу. Участвую иногда в тренингах по линии психосинтеза, да общаюсь с учениками своего сон-тренера. С остальными, как и с Дмитрием, только здороваюсь.

- Я думаю, - изрек начальник неторопливо, - что насчет нашего "большого друга" вы, Ким Карлович, не ошиблись. А посему дальнейшее ваше пребывание внутри коммуны для нас бессмысленно. Спецслужбы и так знают, что там делается, наши отношения с Дмитрием перешли в формальную судебную плоскость, нет смысла дальше тратить рабочее время. Если у вас есть какие-то личные интересы, то их вы сможете удовлетворять в свободное от работы время. Так?

Я пожал в ответ плечами. Мое мнение здесь мало что значило. К тому же с начала следующего месяца меня отправляли в командировку, и работать целых четыре месяца мне предстояло в организации другого министерства. Поскольку эта организация находилась в нашем же городе, для меня это был практически отдых. Отрабатывать полностью время от меня никто не требовал, выполнил командировочный свои обязанности на сегодня - и свободен. Чаще всего мне удавалось управиться еще до обеда. Меня уже не в первый раз посылали в командировку, и предстоящую работу я представлял довольно хорошо. Через несколько дней времени для посещения коммуны у меня окажется более чем достаточно.

С Сергеем, сон-тренером, мы теперь общались посредством интернета и мобильной связи, не припутывая посторонних. Проект "Ланзор" заинтересовал его так глубоко, что он перестроил весь свой распорядок дня. В коммуне теперь сон-тренер, как и я, появлялись в основном для прикрытия - проводя на единомышленниках те же самые исследовательские и тренировочные процедуры, что и со мной. На фоне результатов добровольцев легче было выделить специфику собственно Ланзора. А единомышленники о содержании моих снов ничего не знали - оно доверялось исключительно сон-тренеру.

Дмитрий, хоть и бросал в нашу сторону заинтересованные взгляды, с вопросами не подходил. После того, как нам с Сергеем удалось научить Навира ощущать телепатически угрозу, что-то подобное появилось и во мне. Отчего-то лучше всего я понимал Дмитрия и Катю-художницу. Ощущения довольно необычные: стоило представить мысленно образ любого из них, на меня волной накатывались их переживания. Расстояние значения не имело. Женские эмоции, надо сказать, порядком выбивали из колеи. Меня в эти моменты окружающие не раз ловили на феноменальной рассеянности; я мог даже в простейших предложениях, не замечая того, менять местами существительные, приводя слушателей в недоумение.

Внутренние образы Дмитрия не так путали сознание, но восприятие его мыслеобразов каждый раз повергало меня в депрессию. Окружающее воспринималось в черном свете, сам себе я представлялся никчемным существом, а все мои занятия - бессмысленным топтанием вокруг найденного в глухом лесу клочка прошлогодней газеты. Приходить в себя приходилось часа полтора.

Сон-тренер считал, что виноват в этом Дмитрий.

- Он же совершенно шизоидная личность, да еще с паранойяльными наклонностями. Если нормальный человек примерит на себя такую маску, ему не то, что в дурдом - в петлю нестерпимо захочется! Ты, Карлович, с этим делом завязывай. Если уж хочешь стать телепатом, подожди, пока с нормальным человеком связь не установишь. Катька, она тоже не образец нормы.

- А может, именно с нормой как раз у меня и не получится? - огорошил я его встречным вопросом, и Серега не нашелся с ответом.

Однако угрозу, причем с оценкой ее степени, я чувствовал в любом случае - даже если похмельный бомж издали сверлил меня недобрым взглядом. Теперь я мог ходить по темным улицам, не опасаясь гоп-стопа и прочих неприятностей. Неожиданное нападение мне не грозило. Как ни странно, наибольшая угроза исходила от водителей автомашин. Каждую минуту мимо меня проносились потенциальные убийцы - люди, которым легче обречь меня на смерть, чем согласиться поцарапать свое авто. Те же самые люди, становясь пешеходами, мгновенно переходили в разряд безопасных, белых и пушистых, созданий.