сон для двоих

- А где грибников мало, иногда даже Грибы вскрывают, чтобы собрать сукому, - Астольд вздохнул, - для Гриба это гибель. Их в тех краях иногда даже на плантациях разводят.

- И что, получается? - удивился юноша.

Грибы почти не размножались в неволе, и в чем тут дело, никто не знал. Однако где-то на юге отыскались почвы, на которых из сотни семян вырастало два гриба. Этого уже было достаточно для плантации. Сама мысль, что Грибы погибали, отдавая сукому людям, показалась Навиру Асемберу зловещей. Он внезапно разом пал духом.

О главной неприятности его все же не предупредили. Губы, которыми он вытягивал драгоценную жидкость, стараясь, чтобы она попадала не в рот, а прямиком в предназначенный для нее стаканчик, быстро уставали. Уже после третьего Гриба они казались огромными недвижными оладьями, а Грибов за день надо обойти больше десятка, чтобы обеспечить заработок не меньший, чем на основной работе. К вечеру Навир даже утратил способность членораздельно говорить. Еще через два дня до него со всей очевидностью дошло, что заработать таким способом на полное подключение он не сможет. Надо либо ждать приближения Изъявления Лояльности, либо отказываться от своей цели.

Харлам, как оказалось, вообще до морозов жил не в поселке, а посреди леса. Его полным подключением пользовались все лесники. Когда юноша обратился к Халсиму с вопросом, не помогут ли ему разобраться с библиотеками - где какая информация есть, какими библиотеками можно обойтись на первое время, лесник посмотрел на него недоуменно.

- Ты объясни, какую ты цель перед собою ставишь? Может, мы тебя к своему информ-экрану бесплатно пустим.

Но истинную цель Навир открыть не мог. Не станешь же рассказывать, что в своих снах он получал доступ к обрывкам знаний, которых, быть может, на Ланзоре и вовсе нет. Вот эта неполнота, недосказанность, мучила его больше всего. Он уже знал, что весьма почитаемый персонажами его снов Зигмунд Фрейд в местной реальности никогда не существовал. Оставалось проверить, имелся ли у него здешний аналог. Только так он мог ответить на основной вопрос - действительно ли его сны отражали некий иной, существующий по своим законам мир.

- Да я пока и цель затрудняюсь определить, - промолвил растерянно юноша.

- Ладно, - пожал плечами Халсим, - я отведу тебя к экрану и покажу, как работать с информацией. Для первого раза, мне кажется, тебе много времени не потребуется.

Земля - 3

Петр Петрович не подвел: едва Вера вернулась домой, выплатил мне приличное вознаграждение. Девушка продолжала посещать коммуну, но ночевала дома. Мне удалось убедить ее, что радости неустроенного общежития отнюдь не способствуют ее самосовершенствованию. Сам же я продолжал ходить туда: частично из-за Дмитрия, которого в нашем учреждении уже считали чуть ли не главным врагом, частично потому, что ФСБ прямо попросило меня посещать собрания и диспуты коммуны и пытаться оценивать их потенциальный вред. Там и кроме меня, насколько я понял, хватало их информаторов. Только все они были, мягко говоря, малость некомпетентны.

Меня, собственно говоря, из всего этого сборища талантов, придурков, шизиков и алкоголиков интересовал только Сергей. И мой интерес носил совершенно шкурный характер: надо было что-то делать со всеми моими снами. Ланзор, два его светила, Грибы, воспринимаемые за триста метров крадущиеся кошки, онемение губ поутру меня уже порядком достали. То есть в умеренных дозах это было интересно; но сны навязчиво становились частью моей жизни, отнимающей эмоциональные и интеллектуальные ресурсы.

Сергей немного занимался психосинтезом. Мои познания в этой области ограничивались всем известным опусом Ассоджоли, так что здесь я выступал учеником. Сергей согласился поработать со мной в направлении программирования сновидений. Он, как и я, был энтузиастом-любителем, и в коммуну приходил реализовывать свое хобби. Здесь он не жил. Постоянно проживало в данной квартире только двое. Странная полная девушка Катя, художница, рисующая то примитивные, насыщенные цветами контуры пейзажей в стиле Рериха, то переходящая к сюрреализму. Ее общение в коммуне заряжало творческими идеями. И вторым постоянным жителем был Максим - тихий хозяйственный парень, следящий за общим котлом и кошельком. Ума у него явно не хватало, и приходящих он слушал с открытым ртом. Сергей тоже с ним работал - Макс вел дневник своих упражнений и регулярно отчитывался о достигнутых успехах перед своим гуру.

Соответственно, имелись мужская и женская комнаты, гостиная, кухня - и еще одна комната, в которой вообще не было мебели, а в углу лежала охапка матрасов. Здесь могли заночевать сверхплановые гости обоего пола, а днем здесь свершались медитации, упражнения психосинтеза и прочие интересные занятия, призванные привести к самосовершенствованию. Здесь же велись конфиденциальные разговоры. Общие разговоры происходили в гостиной, которую Максим попросту называл курилкой.

Мне вначале даже казалось, что Макс и есть настоящий хозяин квартиры: но нет, он, как и Катя, снимали ее у настоящего хозяина, проживающего большей частью в Москве. Все прочие, периодически проживающие и просто ночующие, делали это на халяву. Впрочем, Макс как-то ухитрялся получать практически со всех добровольные взносы в общий кошелек. С меня он тоже получил, но - натурой. То есть консервами. А кто-то обеспечивал коммуну картошкой, морковкой, тыквами, приносили даже пойманную в реке рыбу. На кухне всегда можно было отыскать что-либо для пропитаний. Катя отвечала за чай, а Макс - за супы и вторые блюда.

Спиртное тоже приносилось и выпивалось регулярно, но участвовало в распитии не так уж много желающих. Пьянка, не становящаяся всеобщей, потихоньку увядала и на общее течение жизни значимо не влияла. Народ больше упивался атмосферой приобщенности к тайнам. Даже те, кто понимал, что тайны сии есть во многом высосанные из пальца гипотезы с убого подобранными фактами, якобы что-то доказывающими, менять общую атмосферу не стремились и скептицизм свой держали при себе. Так же поступил и я. Все происходило весьма по-русски: умные люди не стремились развенчивать заблуждения менее умных, используя их к своей выгоде. Или, по крайней мере, не мешали другим так поступать. И все - во имя сохранения атмосферы братства и доверия.

Детское, честно говоря, поведение. Ну и ладно. Дмитрий, за кознями которого мне надлежало приглядывать - честно говоря, я своим обязанностями откровенно манкировал - здесь почитался эрудитом и местным авторитетам по всем теориям. Он много читал и всегда мог дать справку по любому вопросу. Но личного опыта изменения состояний сознания избегал - к своему разуму Дима относился весьма щепетильно. Не употреблял спиртного, избегал психотренингов, гипнотических процедур, был всегда выдержан. Друзей, как обычно у таких товарищей случалось, он не имел, что его совершенно не расстраивало. Счастье свое Дима обретал в борьбе за истину, как он ее понимал. От таких людей я всегда старался держаться подальше.

Сейчас Дмитрий пересказывал суть воззрений Грефа на пренатальные матрицы нескольким новичкам, внимающим его речам со всем мыслимым прилежанием. Сам он при этом не имел ни опыта холотропного дыхания, ни опыта иных способов достижения измененных состояний сознания. Я сидел на кухне, приглядывая за сковородкой с жарящимися котлетами, и рассеянно думал, что вот так у нас всегда: кто что-то умеет делать - делает, кто не умеет - начинает учить других.

- Ким Карлович, а вас за Димой присматривать поставили? - спросила Катя, присаживаясь напротив меня. - Ребята так говорят.

- Если бы мне самому было неинтересно, то никто бы не приставил, - ответил я ей чистую правду.

Вообще, в таких ситуациях что ни скажи - не поверят. Поэтому незачем выдумывать.

- Для меня это удобный повод, а вот занятия с Сергеем - мои собственные потребности.

- Так вас накажут за использования служебного положения в личных целях, - засмеялась художница.

Боже мой, да она со мной заигрывает! Вот еще не хватало. Я вообще человек женатый и приключений на стороне не ищу. К тому же Катя, на мой взгляд (подозреваю, что не на мой - тоже) не слишком привлекательна.