Аня из Инглсайда

— У нашей тоже, — сказал Уолтер. У Заморыша два раза были судороги, и Уолтер не желал допустить того, чтобы лоубриджские кошки котировались выше инглсайдских.

— Спорю, что у нашей кошки судороги судорожнее, чем у вашей, — поддразнил его Энди.

— Спорю, что нет, — резко отозвался Уолтер.

— Ну-ну, давайте не будем спорить из-за ваших кошек, — сказала миссис Паркер, которой был нужен спокойный тихий вечер, чтобы завершить работу над своим докладом на тему «Непонятые дети». — Бегите в сад и поиграйте немного перед сном.

Перед сном! Уолтер вдруг осознал, что ему предстоит провести здесь всю ночь… много ночей… две недели ночей. Это было ужасно! Он вышел в сад, крепко сжав руки в кулаки, и неожиданно увидел Билла и Энди, схватившихся в яростной драке на лужайке — они брыкались, царапались, визжали.

— Ты подсунул мне червивое яблоко, Билл Паркер! — вопил брату Энди. — Я научу тебя, как давать мне червивые яблоки!

Такого рода драки были у Паркеров обычным делом. Миссис Паркер считала, что мальчикам полезно подраться. По ее словам, таким способом их организмы освобождаются от избытка кипучей энергии и после этого они становятся только еще дружнее. Но Уолтер, никогда прежде не видевший ни одной драки, пришел в ужас. Фред подзадоривал противников, Опал и Кора смеялись, но в глазах Элис стояли слезы. Уолтер не мог этого вынести. Он бросился между дерущимися, которые оторвались друг от друга на мгновение, чтобы набрать воздуха, перед тем как снова вступить в схватку.

— Прекратите драку, — сказал Уолтер. — Вы пугаете Элис.

Билл и Энди, застыв в изумлении, несколько мгновений смотрели на него, пока их не поразила смешная сторона происходящего — такой малыш вмешивается в их драку! Оба разразились смехом, а Билл хлопнул его по спине.

— На это нужна храбрость, карапуз, — сказал он. — Продолжай в том же духе — и когда-нибудь станешь настоящим мальчишкой. Вот тебе яблоко за это, и к тому же не червивое.

Элис стерла слезы со своих нежных розовых щечек и взглянула на Уолтера с таким обожанием, что Фреду это не понравилось. Разумеется, Элис была просто малявкой, но даже малявки не имели права смотреть с обожанием на других мальчиков, когда рядом стоял он, Фред Джонсон из Монреаля. Необходимо было что-то предпринять. Фред заходил в гостиную и слышал, как тетя Джен, перед этим говорившая по телефону, сказала несколько слов дяде Дику.

— Твоя мать тяжело больна, — объявил он Уолтеру.

— Она… она здорова! — выкрикнул Уолтер.

— Нет, она действительно тяжело больна. Я слышал, как тетя Джен сказала это дяде Дику… — На самом деле Фред слышал, как тетя Джен сказала: «Анна Блайт больна», но для интереса добавил «тяжело». — Она, вероятно, умрет, прежде чем ты вернешься домой.

Уолтер обвел все вокруг исполненным муки взглядом. И снова Элис встала на его сторону, и снова остальные собрались под знамя Фреда. Они ощущали что-то чуждое в этом темноволосом красивом маленьком мальчике — они испытывали потребность дразнить его.

— Если она больна, — сказал Уолтер, — папа ее вылечит.

Он вылечит — он должен вылечить!

— Боюсь, это окажется невозможным, — вздохнул Фред, делая постную физиономию и подмигивая Энди.

— Для папы нет ничего невозможного, — настаивал верный Уолтер.

— Рас Картер уехал в Шарлоттаун всего лишь на один день прошлым летом, а когда вернулся домой, его мать была мертва, — сказал Билл.

— И даже похоронена, — подхватил Энди, желая добавить драматический штрих — факт или нет, неважно. — Рас здорово разозлился тогда из-за того, что пропустил похороны… Похороны — это так интересно!

— А я никогда ни на одних похоронах не была, — заметила Опал огорченно.

— Ничего, тебе еще представится масса случаев, — утешил Энди. — Но вот видишь, малыш, даже наш папа не смог спасти жизнь миссис Картер, а он очень хороший доктор… гораздо лучше, чем твой папа.

— Не лучше…

— Лучше и вдобавок красивее…

— Не лучше…

— Что-нибудь всегда случается, когда уезжаешь из дома, — сказала Опал. — Что ты почувствуешь, если вернешься домой и обнаружишь, что Инглсайд сгорел дотла?

— Когда твоя мама умрет, вас, детей, вероятно, разлучат, — весело предположила Кора. — Может быть, ты переедешь к нам насовсем.

— Да… переезжай, — сказала Элис нежно.

— Ну, его отец захочет оставить детей себе, — возразил Билл. — Он скоро снова женится. Но, может быть, его отец тоже умрет. Я слышал, как папа говорил, что доктор Блайт сводит себя в могилу непосильным трудом… Смотри, как он уставился. У тебя девчоночьи глаза, сынок… девчоночьи глаза… девчоночьи глаза…

— Брось, — сказала Опал, неожиданно почувствовав, что ей надоела эта забава. — Ты его не одурачишь. Он знает, что его просто поддразнивают. Сбегаем лучше в парк — посмотрим, как играют в бейсбол. А Уолтер и Элис пусть остаются здесь. Мы не хотим, чтобы малышня вечно бегала за нами следом!

Уолтер не был огорчен, увидев, что они уходят. Элис тоже явно не пожалела об этом. Они сели на бревно и посмотрели друг на друга робко и обрадованно.

— Я научу тебя играть в камешки, — сказала Элис, — и дам на ночь моего плюшевого кенгуру.

Когда пришло время ложиться спать, выяснилось, что ему предстоит провести ночь одному в маленькой спальне, дверь в которую открывалась прямо из холла второго этажа. Миссис Паркер предусмотрительно оставила ему свечу и теплое стеганое одеяло, так как июльская ночь выдалась необычно холодной, как это иногда случается даже летом в приморских провинциях. Казалось, что можно ожидать ночных заморозков. Но Уолтер никак не мог уснуть — даже с крепко прижатым к щеке плюшевым кенгуру Элис. Ах, если бы он только был сейчас дома, в своей собственной комнате, где из большого окна открывается вид на Глен, а за маленьким слуховым окошком с крошечным козырьком стоит высокая сосна. И мама пришла бы и почитала ему стихи своим чудесным мелодичным голосом.

— Я большой мальчик… Я не буду плакать, не бу-у-уду… — Слезы, несмотря на все его усилия, подступили к глазам. Что пользы от плюшевых кенгуру? Казалось, прошли годы с тех пор, как он покинул родной дом.

Вскоре из парка вернулись другие дети и, дружеской бесцеремонностью набившись в маленькую спальню, уселись на кровать, грызя яблоки.

— Э, ты ревешь, малыш, — насмешливо протянул Энди, — ты просто маленькая, миленькая девочка. Мамочкин любимчик!

— Кусни, малыш, — предложил Билл, проживая ему наполовину сгрызенное яблоко. — И не унывай. Я не удивлюсь, если твоя мама поправится… разумеется, в том случае, если у нее есть конституция организма. Папа говорит, что мисс Флэгг давным-давно умерла бы, если бы у нее не было этой конституции. А у твоей матери она есть?

— Конечно есть, — убежденно ответил Уолтер. Он понятия не имел о том, что такое «конституция организма», но если она есть у миссис Флэгг, то должна быть и у мамы.

— Миссис Сойер умерла на прошлой неделе, а мать Сэма Кларка на позапрошлой, — сообщил Энди.

— Они умерли ночью, — заметила Кора. — Мама говорит, что люди чаще всего умирают ночью. Надеюсь, со мной так не случится. Только вообразите, отправиться на небеса в ночной рубашке!

— Дети! Дети! — позвала миссис Паркер. — Быстро в постель.

Мальчики убежали, предварительно сделав вид, что душат его полотенцем. Пожалуй, малыш им все же понравился.

Опал уже повернулась к своей двери, чтобы уйти, когда Уолтер схватил ее за руку.

— Опал, ведь это неправда, будто мама больна? — прошептал он умоляюще. Он бы не в силах остаться один на один со своими страхами.

Опал, как говорила миссис Паркер, была незлая девочка, но и она не могла противиться искушению испытать тот трепет, что возникает у человека, сообщающего дурные вести.

— Она в самом деле больна. Тетя Джен так говорит… Она сказала, что мы не должны говорить тебе об этом. Но я подумала, что тебе следует знать… Может быть, у нее рак.

— Неужели все должны умереть, Опал? — Для Уолтера, никогда прежде не думавшего о смерти, это была совершенно новая и пугающая мысль.