Страница 21 из 23
В одной из них он узнал самого молодого из советников, Игсу. Черные одеяния разлетались от порывов ветра, напоминая хлопающие крылья ворона. Девушкой оказалась… Цина. Прижатая спиной к стене, она находилась в ловушке сильных рук протурбийца. Ее длинная юбка была задрана до самых бедер, обнажая безжалостному морозу стройные ноги жертвы. Служанка пыталась отбиваться и отворачивалась от настойчивых поцелуев ухажера, но сил явно не хватало.
Кай сразу все понял. Похоже, не дождавшись «уважаемого господина» к обеду, Цина сама или по приказанию кого-то понесла ему перекусить прямо в мастерскую. Игсу перехватил ее у ворот, достаточно резко, чтобы выбить посуду из рук, и уволок за угол. Она, конечно, могла бы пойти по внутренней лестнице, а не через улицу, но Кай подозревал, что таким путем девушка как раз и хотела скрыться от чьего-то преследования. Правда, обмануть советника не удалось.
Увлеченная борьбой парочка не замечала невольного наблюдателя. Кай отвернулся и сделал шаг обратно. Все происходящее не имело к нему никакого отношения. Более того, он понимал, что ввязываться в это не стоит. Только не им с Даной, и так находящимся здесь в довольно спорном положении. Но как и много лет назад, ночью в грузовом отсеке звездолета, когда он увидел Эрика, который притеснял Бизона, Кай уже чувствовал, что не сможет не вмешаться. Что-то изнутри толкало его на глупый поступок. Возможно, выражение лица его белоснежки, когда та узнает, что он снова остался в стороне.
Кай поморщился. Потом вышел из-за стены, чтобы оказаться в поле зрения советника и разжал пальцы. Металлическая трубка упала на землю и с грохотом покатилась по камням. Двое отпрянули друг от друга. Игсу уставился на Кая с удивлением. Воспользовавшись заминкой, Цина оттолкнула советника и бросилась бежать. Обогнув Кая, девушка скрылась в здании. В глазах протурбийца заплескалась ярость.
— Упс, похоже, я помешал, — произнес Кай на его языке, спокойно выдержав взгляд. — Приношу извинения. Я не местный, не знаю ваших порядков.
Он оставил Игсу хватать ртом воздух и вернулся в помещение. С улицы послышались торопливые шаги: рассерженный советник уходил. Прикинув, как удивится Дана, когда узнает о том, кто обижает ее служанку, Кай немного убрал в автомобиле после своего обыска, а затем запер ворота ключом, полученным от одного из мастеров.
Выключив свет, он поднимался по внутренней лестнице, когда внезапно в дверном проеме словно из-под земли выросла фигура в черном. Игсу выхватил из широкого рукава острый нож. Кай развернулся плечом, закрывая грудь от удара. Кожу обожгло, и через пару секунд он перестал чувствовать руки и ноги.
Сознание возвращалось постепенно. Сначала в нос ударил аромат пряных трав, затем его сменил влажно оседающий в горле запах сырости. Кай попробовал пошевелиться и обнаружил свои руки растянутыми в стороны и прикованными к стене. Сам он оказался сидящим на голом полу в каком-то каменном чулане, освещенном единственным факелом, который был закреплен чуть ли не над головой. Пламя едва слышно потрескивало. Никакой мебели вокруг и ни единой живой души. В углах, куда не доставал свет, притаились тени. Ледяная стена холодила спину Кая даже через одежду.
— Вот же мать твою… — невольно вырвалось у него, как только стало более-менее понятно, в какую переделку попал.
Видимо, кончик ножа Игсу был смазан парализующим ядом. Обычные протурбийские уловки, Кай даже не испытал удивления. Его не собирались убивать, по крайней мере сразу, но похищение явно хотели сохранить в тайне. Для чего? И выпустят ли живым после того, как продержат здесь какое-то время? Ведь он прекрасно видел похитителя и не станет молчать и оставлять нападение безнаказанным.
Кай согнул ноги в коленях, оттолкнулся и попытался подняться. Напряг мышцы на руках, чтобы подтянуться в своих оковах. Кое-как это удалось, но силы иссякли. Тень в углу тут же зашевелилась и выступила вперед. Он поднял голову, чтобы встретиться лицом к лицу…
…с тем, кого уж точно не ожидал никогда больше увидеть.
Но он не мог перепутать. Этого важного и знатного протурбийца с холодным, как зимняя стужа, и надменным взглядом Кай не забывал ни на секунду своей жизни. В памяти, как наяву, воскресли мрак и безнадежность каменоломен чужой планеты, а желудок вдруг скрутило от голода. Как он не сообразил сразу? Это же то место! Один из гротов каменоломни! Где-то по соседству наверняка устраиваются на ночь и дерутся за место у костра новые партии рабов. Их шум не слышен, потому что такие драки всегда проходили почти бесшумно. После долгого трудового дня тратить силы на бесполезные крики — непозволительная роскошь.
— Вижу, ты узнал меня, детеныш, — прошипел хозяин каменоломни, надвигаясь на Кая, застывшего у стены, — думал, сможешь сбежать от меня? От меня ты сможешь избавиться, только если сдохнешь.
Кай тряхнул головой, стараясь избавиться от наваждения, но протурбиец лишь рассмеялся, наблюдая за его попытками.
— Это… было давно… — пробормотал Кай, едва ворочая непослушным языком, — этого давно нет…
Тут же его мотнуло в сторону от увесистой пощечины.
— Не смей разговаривать, пока господин не разрешит тебе, раб! — загремел протурбиец. Его фигура, облаченная в богато расшитые одежды, становилась все выше и массивнее, будто он рос на глазах. — Не смей даже осквернять нашу речь своим поганым языком! Тебе запрещено разговаривать! Ты можешь только слушать приказы.
Вытащив из рукава длинную иглу, протурбиец шагнул вплотную к Каю. Глядя ему прямо в лицо, гипнотизируя не только его сознание, но казалось, самую душу, он медленно вонзил иглу в предплечье пленника и делал это до тех пор, пока она почти целиком не скрылась под кожей.
По венам Кая пронесся жидкий огонь. Он выгнулся, прекрасно узнавая вкус протурбийских отравленных пик. Пусть раньше ему доставалось от охранников нечасто, теперь, похоже, хозяин каменоломни решил исправить это упущение сполна.
— На колени, детеныш! — приказал ему протурбиец.
Кай опустил глаза и увидел собственные ноги, худые, грязные и босые. Детские. Он оглядел себя, с ужасом понимая, что все вернулось. Он снова одет в старую куртку, украденную у новичка, который потом, к счастью, быстро загнулся и уже не претендовал на свое добро. Он давно вырос из штанов, они открывают щиколотки и требуют починки на коленках. И он снова голоден.
Ноги Кая подкосились, и он рухнул на колени перед протурбийцем, едва не вывернув руки из плечевых суставов от такого резкого движения.
— Это неправда… — Кай убеждал самого себя, но что-то внутри подсказывало: не поможет.
— Думаешь, ты кому-то нужен, кроме меня? — протурбиец вонзил ему в руку вторую иглу, вызывая новую волну боли. — Думаешь, тебя кто-то искал? Думаешь, я скрывал твое местонахождение и не давал выкупить тебя обратно? Хочешь правду? Тебя никто никогда не искал. Ты никому не нужен. Ты и мне-то нужен только потому, что еще можешь таскать камни. И ты будешь их таскать, пока не сдохнешь. В этом смысл твоей никчемной жизни, жалкий дешевый раб!
— Нет… — Кай мотнул головой, от чего силуэт нависающего над ним знатного господина слегка размылся, — они не искали… потому что все погибли… я же узнавал…
— Что ты узнавал? Что ты мог узнать из моих каменоломен? Ты сам себе это придумал. Ты все сам себе придумал — новую жизнь, счастливое бегство. Придумал, чтобы не сойти с ума. Ты слишком слабый, чтобы решиться на побег. Ты даже не стал атаковать, как другие, во время бунта! Ты предпочел стоять в стороне. Такие не сбегают.
Протурбиец презрительно фыркнул. Кай стиснул зубы.
— Ты сказал «сойти с ума»… — он помолчал, собираясь с мыслями и сопротивляясь боли, охватившей все тело, — но протурбийцы так не говорят… они не говорят «сойти с ума»… они говорят «выпустить схура»…
— Думаешь, что в совершенстве изучил нас? — вдруг зазвучал другой голос.
Кай вздрогнул, увидев, как Айшас вышел из тени и встал рядом с хозяином каменоломни.