Знак Дракона (сборник)

— Интересно, — спросил я, — и кого же вы подозреваете?

— Не лезьте в бутылку, Мэг, — сказал из угла Советник Гринский. — Мы же ни в чем лично вас не обвиняем.

— Интересно, какой смысл мне вас обманывать? — Я закинул ногу на ногу и с безразличным видом уставился в окно. Но мне, честно говоря, стало не по себе.

— Я полагаю, — вновь вступил в разговор Аргал, — что все это имеет под собой вполне определенную цель. Это наверняка какая-то темная правительственная махинация с целью захвата в федеральное пользование ряда планет из так называемой мятежной зоны.

— Да и пополнение во флот им не помешает.

В это время дверь кабинета открылась и из него вышла вдова Гэпток. Молча, ни на кого не глядя, она прошла к выходу и скрылась с глаз. Я встал и вошел к мэру.

— Садитесь, Мэг, — сказал он, не поднимая головы. — Опять недобрые вести?

— Да. Сообщение. Специально для Сэлха.

— Давайте его сюда.

Мэр взял протянутые листки, быстро прочитал их и сунул в щель анализатора. Потом облокотился на стол, закрыл лицо руками. Несколько секунд он сидел неподвижно, затем посмотрел на меня и, потирая указательным пальцем переносицу, сказал:

— Вы, наверное, уже знаете о результатах нашего анализа вчерашнего циркуляра?

— В общих чертах, да.

— И что вы думаете по этому поводу?

— Мне сказать нечего.

— Во всяком случае, они не ждут, а действуют. Значит, рейдер будет у нас через два стандартных месяца.

— Так сказано в сообщении.

— Так сказано в сообщении… — думая о чем-то другом машинально протянул он за мой. — Так сказано в сообщении. А вы-то сами что думаете, Мэг?

— Я — Офицер Службы Связи. Что я могу об этом думать? Я на службе.

— Ну тогда я вам скажу, что думаю об этом я. Мне все равно недолго уже сидеть на этом месте, я могу себе это позволить. — Мэр откинулся на спинку кресла и скрестил руки на животе. — Так вот, Мэг, я лично считаю, что все это — очень хитрый трюк. Что они заранее рассчитали все так, чтобы получалась нулевая корреляция с содержанием предыдущих циркуляров. А спрашивается — зачем? А затем, скажу я вам, что Метрополия боится, что после такого вот циркуляра миры вроде нашего могут кинуться в объятия к мятежникам. Вот и надо зародить у всех подозрение — а существует ли мятеж на самом деле?

Ай да мэр, подумал я, ай да умница! Эдак он, чего доброго, сам мятеж устроит. С его-то любовью к Сэлху сделать это ничего не стоит. Если бы не только что принесенное сообщение о том, что на подходе рейдер Галактического Флота, посланный для нашей защиты, то, чего доброго, они завтра же провозгласили бы свое присоединение к мятежникам. Хотя, конечно, толку от этого никакого бы не было, воевать-то Сэлху нечем. Но шуму бы они наделали.

— Вы знаете, Мэг, что мне предлагала сейчас миссис Гэпток? У нее, видите ли, созрел прелюбопытный план. Она особа в таких делах опытная, все входы и выходы там, наверху, знает. Не чета нам. Так вот, она предлагала нам поднять здесь на Сэлхе мятеж.

— Что?! Она?!

— Да. Поднять мятеж и подавить его. Ей, стерве эдакой, не терпится денежки за реенгрит получить и в Метрополию умотать. Боится зар-раза, что не доживет до разработки — теперь ведь положение военное, теперь не до реенгрита и не до нашего отдаленного Сэлха. Так вот она и предлагает спровоцировать на мятеж наиболее горячих — и накрыть их. И заорать на всю Галактику — мол, наш реенгрит в опасности. Каково?

— Серьезная женщина.

— Ага. И вся беда, Мэг, в том, что не одна она так настроена. Вот жили мы все здесь хорошо и мирно, уживались вроде бы, а чуть копнули поглубже, чуть тронули нас — такая грязь изо всех щелей прет, такая дрянь… — мэр вздохнул тяжко и замолчал.

Черт побери, живут же на свете люди, для которых вот это все откровение! Счастливчики. Впрочем, ведь это же Сэлх. Быть может, родись я здесь, и я был бы таким же. Но люди есть люди, всего лишь люди, мэр, и на том же Сэлхе дряни всякой больше, гораздо больше, чем вы думали. Но чуть меньше, чем считал я сам…

— А что вы ей ответили?

— Хм… Честно говоря, ее следовало бы вышвырнуть отсюда, и вся недолга. Но за ней сила, Мэг, за ней очень большая сила. А у меня семья. Мне приходится быть дипломатом. Я ответил ей, что она, прожив у нас столько времени, ничему, видимо, не научилась. Я, конечно, понимаю, что в делах Метрополии она смыслит неизмеримо больше нашего, но здесь, у нас, она многое недопонимает. Я ответил ей, что подними сейчас мятеж на Сэлхе, которому грозит авангардное освоение, большинство жителей которого теряет и дом, и привычный образ жизни и средства к существованию, то всякий кто встанет на пути у мятежников будет смятен и раздавлен, какими бы связями в Метрополии он не обладал. Я ответил ей, что Метрополия далеко, дальше, чем мятежники, и еще неизвестно, чем все это закончится, и не придется ли Сэлху волей-неволей присоединиться к мятежу, потому что любой патрульный катер любой из противоборствующих сторон, окажись он по соседству с нами, может диктовать нам свои условия. Вот что я ей ответил, Мэг. Судя по всему, ее мой ответ не удовлетворил. А теперь, когда вы принесли это сообщение, когда оно станет известно, она начнет действовать. Через час начинается заседание Совета.

— Да, сэр, вам не позавидуешь. Впрочем, не позавидуешь и мне. Если сюда доберутся мятежники.

— Сомневаюсь я, что они сюда доберутся.

— Не смею вас больше задерживать, сэр, — сказал я вставая. — В случае если я вам понадоблюсь, то я буду на Станции, либо неподалеку.

С порога я оглянулся. Мэр глядел в окно на поселок, и только теперь, глядя на его профиль, я заметил, как он осунулся за эти дни. Но худшее еще было впереди…

Поднимая машину над стоянкой, я вдруг почувствовал, что, наверное, в последний раз на Сэлхе делаю это так спокойно и уверенно. Что уже сегодня, когда я вернусь, ситуация может измениться настолько, что даже посадка станет опасной. Не знаю, то ли на меня подействовал вид старинного грузовика Лэмба — огромной бронированной машины, нелепой и излишней на том Сэлхе, каким он был еще две недели назад — то ли еще что-то, но на какое-то мгновение я даже задержал подъем, сомневаясь, стоит ли рисковать в такой день и не лучше ли переждать его на Станции. Лэмб обычно держит эту колымагу в ангаре у себя на ферме, потому что над ним всегда потешались, стоило ему притащиться на ней в поселок, но сегодня он, видно, никаких насмешек не боялся. Да и не до того сегодня людям, это понятно даже совершенно неискушенному в массовой психологии человеку. А я ведь не зря считался одним из лучших слушателей Академии и всегда набирал по психологическим дисциплинам не меньше двадцати трех баллов.

Но сомневался я недолго, и через минуту поселок уже скрылся за холмами. Я летел на север острова, туда, куда пришелся основной удар урагана. Солнце уже пекло вовсю, и отсюда, сверху все казалось таким же, как обычно. Только прямо по курсу, над вершинами Йенг-хорна и Лакупу самых высоких холмов острова — вились полоски тумана. Я на бреющем полете прошел через седловину между ними, влетел в долину Каопры и снизил скорость. Мне захотелось еще раз — возможно, последний — пролететь из конца в конец по извилистой долине, от истока реки до устья. Я круто развернулся и медленно полетел в десяти метрах от поверхности вверх по течению, к небольшому водопаду на северо-восточном склоне Лакупу, с которого начиналась река. У его подножия, на каменистой россыпи, я посадил машину и вышел наружу.

В Галактике много красивых планет, и еще больше планет безрадостно-серых. Но на любой из них можно найти места уникальные, с суровыми, величественными или, наоборот, идиллически-спокойными видами. В Галактике вообще есть на что посмотреть. Еще Алдор в свое время написал, что надо увидеть тысячи миров для того, чтобы понять, что единственное место во Вселенной, достойное того, чтобы к нему стремится, это место, где ты хотел бы жить. А таких мест на свете крайне мало. И только сейчас, глотая стекающую по скале чистую холодную воду, я понял, что хотел бы жить именно здесь.