Страница 110 из 124
Тогда мне это только казалось. Теперь я это знаю наверняка.
Из принтера снова поползла лента с сообщением: комиссия в зоне 3-А приняла решение об остановке энергоблока. Через пять часов вся округа останется практически без энергии. В том числе и городок Арат, куда мы направлялись. Без энергии они продержатся недолго.
И тут, как всегда очень кстати и вовремя, началось.
Чутье снова не подвело Сафонова. Начни он объезжать поваленное дерево слева — там эти мерзавцы даже колею проложили, как будто здесь так и положено ездить, и почти любой, я уверен, не задумываясь свернул бы на нее, ведь объезды на нашем пути даже сегодня попадались уже не раз — так вот, если бы он свернул туда, колонна осталась бы без ведущего. И мы оказалась бы зажатыми со всех сторон. Но он притормозил, а потом принялся сдвигать дерево с дороги своим БТРом. Не знаю, почему он так поступил возможно, увидел, что дерево еще совсем зеленое, и не с чего ему валится, загораживая путь. А может, по какой еще причине. Но когда ожидающие в засаде поняли, что взрыва не будет, они открыли огонь.
Оружие у них, как правило, скверное — по большей части обрезы да охотничьи ружья. Это нас здорово выручает. И мины они ставят обычно самодельные, часто вообще не взрывающиеся, а если какая и рванет, то не всегда это смертельно. На начальном этапе, пока мы еще не разоружили их армию, было сложнее. Немало ребят тогда погибло по-обидному глупо. Но теперь настоящее оружие они могут добыть только в стычке, только при внезапном нападении, а эти стычки редко заканчиваются в их пользу. Не обеспечь ООН надежную блокаду, нашлись бы, наверное, охотники снабжать их оружием. Тем более, что некоторым бандам есть чем за это оружие платить.
Но, к счастью, блокада действует вполне успешно.
На сей раз им не повезло. Правда, первым же выстрелом из гранатомета они подожгли машину в середине колонны, но водитель успел выскочить, а в кузове были только тюки с палатками. А потом — то ли у них не было больше гранат, то ли они просто отступили, раз не удалось подорвать головной БТР, то ли наш огонь оказался эффективным — но из леса по колонне было сделано всего несколько выстрелов. Мы же действовали уже автоматически. Давно минули времена, когда застигнутая такой засадой колонна вступала в бой с бандитами, теряя понапрасну людей и технику. Мы успели многому научиться, хотя наука эта не сделала нас лучше. Но мы поняли: единственный ответ на такие нападения — это полное уничтожение противника. И были последовательны в своем ответе. В каждой колонне есть несколько установок сплошного поражения, и уже через полминуты лесок слева от дороги, откуда по нам стреляли, заволокло дымом. Вряд ли хоть кто-то из нападавших мог уцелеть, но мы не стали выяснять это — до Арата оставалось еще часа два пути, и время было дорого. Да и не наше это дело — выяснять. Я доложил в штаб, и колонна двинулась дальше, спихнув в кювет горящий грузовик. Мы обошлись без потерь — только одного водителя ранило в руку. А те, кто на нас напал… Что ж, минут через двадцать здесь будут вертолеты, если кто и остался в живых после нашего залпа, то это ненадолго. Давно прошло время, когда я задумывался над правомочностью такой тактики, над необходимостью разобраться, предложить сдаться, найти какой-то компромиссный вариант. Слишком многих товарищей потерял я на этой земле. Я стал другим. Эта земля сделала меня другим. И я уже не думал над моральными проблемами. Эти проблемы все остались там, во внешнем мире, за границей блокадной зоны.
Через полчаса я связался с нашим представителем в Арате. Там положение не изменилось — третий корпус все так же продолжал гореть, ветер нес газ из резервуаров на город, оставалась угроза взрыва, поскольку откачать газ не удавалось. Подаваемой энергии едва хватало на обеспечение переброшенного туда еще утром на вертолетах отряда заградителей. Отряд гражданской обороны — один из тех, что вот уже полтора года создавались по всей зоне восьмым отделом — похоже, существовал только на бумаге. Нам до города оставалось еще часа полтора.
— До нашего подхода продержитесь? — спросил я. Ненужный, в общем, вопрос.
— Если энергию не отключат, — представитель говорил со странным акцентом, и только потом, в штабе, я понял почему. Он был малайцем, единственным в нашей зоне — две малайские части в составе войск ООН были направлены на юг страны, и у нас он оказался чисто случайно.
Тем хуже для него.
Тут как раз подали голос дозиметристы.
— Отмечено повышение концентрации ацетилена, — сказал Хеммок. — На уровне ПДК и продолжает расти.
Удивляться нечему — ветер теперь дул как раз нам навстречу. Ацетилен — это еще цветочки. Мы еще не знали толком, какая там гадость хранилась в резервуарах. Тут что ни день, то сюрпризы. Недавно вот выяснилось, что они л-демантин — под другим, правда, названием — использовали в качестве гербицида, и это уже после того, как во всем мире отказались от его производства. Будь они в состоянии экспортировать продовольствие, это, конечно, быстро бы обнаружилось. А так — просто травили свое население по-тихому, и теперь неизвестно сколько столетий по их милости будут рождаться уроды. Так что ацетилен на уровне ПДК — это мелочь.
Теперь мне стало уже не до сна.
Местность вокруг изменилась. Дорога петляла теперь среди поросших умирающими соснами песчаных холмов. Часто попадались проплешины лесных пожаров — прошлым летом здесь то и дело горело, а тушить как правило некому. Да и незачем — здесь ведь все отравлено. И почва, и воздух, и деревья. Комиссия по ресурсам запретила вывоз из этой зоны, и пожары делали, в общем, благое дело. Только что часть отравы после них оказывалась в атмосфере…
Теперь дозиметристы докладывали чуть ли не ежеминутно — я уже не воспринимал толком все эти названия. Радовался только, что радиационный фон оставался в допустимых пределах. А с химией мы уж как-нибудь справимся. Не в первый раз. Если бы не пожар и не угроза взрыва…
Шоссе в очередной раз повернуло, и впереди из седловины между холмами открылся вдруг изумительный вид на широкую, поросшую сосновым лесом равнину. Между невысокими холмами то там, то тут блестели озера, местами виднелись крошечные, почти игрушечные на таком расстоянии постройки. И все это было залито ярким полуденным солнцем. Здесь когда-то располагалась курортная зона, они когда-то ездили сюда отдыхать, охотиться, рыбачить… А потом одному умнику пришло в голову построить в Арате комбинат. До Арата было еще далеко — километров тридцать. Но облако дыма на горизонте ясно указывало положение города.
Дорога резко пошла вниз, и вскоре ее снова обступили умирающие сосны. Нападения я больше не боялся — находиться снаружи без противогаза стало уже невозможно, а противогазы у бандитов если и были, то местного производства. Я им не завидовал. Даже легкий и удобный вэнсовский респиратор уже после двух часов становится в тягость. Воздух в кабине, правда, пока оставался чистым, но всякого, кто сейчас снял бы респиратор, я посадил бы под арест на пять суток. Хотя арестом, конечно, мало кого испугаешь. Другое дело — то, что мы видели собственными глазами. С началом спуска на дороге стали попадаться мертвые или умирающие птицы — в большинстве своем чайки и вороны, обитатели свалок. Раза три машина объезжала трупы собак — наверное, из одичавших стай, наводнивших страну еще до оккупации и блокады. Один раз, когда мы проезжали мимо какой-то группы построек — вблизи они поражали полной убогостью архитектуры и какой-то печатью временного, нелюбимого жилья — мне показалось, что на пороге одного из домов сидит человек. Если так, то останавливаться смысла все равно не имело — здесь мог сидеть теперь только покойник.
Мало-помалу лес отступал, постройки по сторонам дороги стали попадаться все чаще, и неожиданно после очередного поворота стена дыма оказалась прямо перед нами. До комбината оставалось еще километра три, но уже здесь, на окраине Арата ощущалась сила пожара. С неба сыпался черный пепел, и все вокруг походило на негатив зимнего фотоснимка.