Знак Дракона (сборник)

Но не поверить Риттулу он не мог.

— Как это могло случиться? Когда?

— А я знаю? — раздраженно ответил Риттул. — С кого из предков теперь спросишь?

— И что же нам теперь делать?

— Ты меня спрашиваешь? Не знаю. Будь я один такой — черт с ним. Живым бы я им в руки не дался, и дело с концом. Но ведь я же наверняка не один. Нас же таких много, очень много, Итто. Этого же просто быть не может, чтобы первый же человек, подвергшийся проверке, оказался единственным биороботом среди землян.

— Проклятье! — сказал Сантало в сердцах. В кабинете надолго воцарилось молчание.

— Этот Габбен, — наконец, сказал Риттул. — Придушил бы его. Своими бы руками вот так взял и придушил, — он сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев.

— Ему-то, мерзавцу, какая от всего этого выгода?

— Такие, как он, из всего извлекают выгоду.

— А что если его действительно убрать? — Сантало оживился. — Бывают же несчастные случаи, никто не застрахован. Пока они разберутся, пока снова пришлют представителя, глядишь, и удастся что-то придумать.

— Что придумать? Да убери мы его, и сюда сразу столько всякой мрази налетит… Мы вообще шагу ступить не сможем. Он же прибыл к нам как полномочный представитель ГБТ, а это, пожалуй, звучит посолидней, чем какой-нибудь там чрезвычайный и полномочный посол. Сейчас этот мерзавец для нас настолько же неприкосновенен, как самый настоящий тсангит.

— А что если его подкупить?

— Чем? Чем ты его подкупишь?

— Нет, в самом деле. Не подкупить, так испугать. Ведь наверняка его испугать можно.

— Не уверен. И что это нам даст? Отсрочку на какое-то время. Если бы у нас хотя бы был план, как этой отсрочкой воспользоваться. А так…

— Вот именно — отсрочку. Время решает все. Если мы сумеем спровадить его без поголовной проверки всех на базе, если здесь он биороботов не обнаружит, то многое еще можно будет предпринять. Очень многое. Можно, в конце концов, укрыть всех носителей этой злосчастной метки от экспертизы.

— Дожидайся. Думаешь, Габбен один такой? На тринадцать миллиардов землян найдется хотя бы несколько выродков.

— Ну не это — так разработать какой-нибудь вирус, который стирал бы метку.

— Чушь. Я тут всю ночь изучал этот вопрос. Метку уничтожить невозможно. Этот вариант они сами давно предусмотрели. И предотвратили.

— Стой! А если попробовать встречный иск? А? Ведь как вообще могла появиться метка в геноме человека? И не является ли ее появление свидетельством диверсии ГБТ против человечества?

— Диверсии, говоришь? — Риттул задумался. — Скорее всего, именно так и есть. Именно диверсия — хотя неясно, какую конечную цель они преследовали. Сомнительно, правда, что процесс удастся выиграть. Не помню случая, чтобы кто-либо выигрывал процессы у тсангитов. Но это даст нам время, — он даже слегка улыбнулся. Впервые за этот день.

— Вот именно! Главное сейчас — выиграть время, не допустить массовой экспертизы на Земле и на других наших планетах. А уж дальше что-нибудь да придумаем.

— Стой, — Риттул снова помрачнел. — Ничего не получится. Для того, чтобы говорить о встречном иске, необходимо иметь права. А как, черт подери, без этой самой экспертизы может Земля доказать свою правомочность, если ее-то как раз они и оспаривают? Ведь биороботы же не могут, согласно Кодексу Сообщества, предъявлять никаких исков. И ГБТ может потребовать поголовной экспертизы как раз на том основании, что мы предъявим этот иск. Раз уж у них имеется пусть и устарелое, но свидетельство наличия метки в геноме по крайней мере одного человека. И до проведения этой экспертизы наши права будут тсангитами просто игнорироваться.

— Ну это мы еще посмотрим. Если доказать, что лица, вручающие встречный иск, заведомо не несут метки… Кому на базе сейчас известно о цели прибытия Габбена?

— Нам с тобой и ему. Если он, конечно, не выболтал еще кому-то.

— Не думаю, чтобы это было в его интересах. С теми, кто привозит подобные вести, всякое может приключиться, а Габбен хоть и мерзавец, но совсем не дурак. У нас осталось меньше суток. Нельзя терять время. Пойдем в лабораторию, — Сантало встал и направился к двери.

На девятой карантинной базе, Координатором которой был Риттул, находилось около двенадцати тысяч человек — в основном те, кто проходил здесь всестороннюю медицинскую проверку для получения допуска на Землю. Образцы крови каждого из них были в любой момент доступны для проведения анализа, и Сантало, отпустив из лаборатории двух дежуривших там лаборантов — к счастью, был выходной, и остальные его сотрудники отдыхали — ввел в систему метку, полученную Риттулом от Габбена, и запустил автоматику экспресс-анализа.

Через два часа они знали самое страшное.

Проверка показала, что гены всех — всех без исключения — людей на базе содержали в себе метку ГБТ. Это могло означать лишь одно — она содержалась в генах практически всех землян. Исключение могли составить лишь те, кто, как и Габбен, точно знал родословную всех своих предков со времени первого столкновения землян с тсангитами. Значит, человечество было обречено. О том, чтобы сражаться с тсангитами, не могло быть и речи даже если бы одни лишь тсангиты противостояли людям в случае возникновения конфликта. Силы были слишком неравными. Тем более, что тсангиты могли вообще уклониться от прямого столкновения, подставив вместо себя под удар других, столь же подневольных, как и земляне, членов Сообщества. Кодекс давал им такое право. Как сторона, потерпевшая ущерб от действий землян и почему это такой стороной неизменно оказывается сильнейшая? — тсангиты могли требовать от членов Сообщества защиты своих интересов и чужими руками подавить всякое сопротивление.

Все было скверно. Но, как ни странно, Сантало теперь чувствовал в себе какую-то уверенность, которой не было прежде. И уверенность эта, как он понял, разобравшись в своих ощущениях, происходила из осознания того факта, что отступать теперь некуда. Теперь даже в мыслях не мог он вообразить такой подлости — остаться в стороне и позволить тсангитам порабощать людей, несущих метку фирмы. Он и прежде не остался бы в стороне, но теперь, зная, что и он, как и все остальные, как, наверное, большая часть населения Земли, тоже потенциальный биоробот и тоже обречен на деструкцию личности и рабство — теперь он был спокоен. Теперь он знал, что не дрогнет и будет сражаться до конца.

Вопрос был только в одном — что делать?

Важнее всего было не допустить просачивания информации на Землю. По крайней мере до тех пор, пока неясна была общая ситуация. Хорошо еще, что все линии связи находились под контролем Координатора базы Риттула, и он после первой же беседы с Габбеном наложил вето на передачу всех неслужебных сообщений. Страшно подумать, что может случиться, если Габбен свяжется с кем-нибудь из своих союзников на Земле. Эти древние фамилии с их претензиями на мировое господство… Уж кто-кто, а они действительно могли гарантировать чистоту своих генов. Только теперь Сантало до конца осознал дьявольское коварство одного из казалось бы незначительных требований Кодекса Сообщества, предписывающего необходимость строгого контроля документов всех граждан входящей в Сообщество цивилизации. Если бы люди строго придерживались этого требования, чужие гены никогда не проникли бы в геном человека. И тогда сама мысль о возможности подобного иска со стороны тсангитов не могла бы возникнуть. Если бы люди могли выполнить это требование… Но разве мыслимо проконтролировать каждого, разве мыслимо всякий раз при появлении на свет младенца определять, как это принято у тех же тсангитов, соответствие его генома геномам его родителей и лишать его жизни, если такого соответствия нет? Люди никогда не могли бы пойти на такое — и вот теперь наступала расплата!

Несколько минут после того, как компьютер вывел результаты анализа, они сидели ошеломленные. Слов не было — было одно лишь отчаяние. Отчаяние и злость. Потому что обнаруженное ими могло означать лишь одно человечество пало жертвой чудовищной диверсии со стороны ГБТ. Но даже доказав факт диверсии, люди не могли бы рассчитывать на снисхождение сама возможность ее совершения проистекала из-за злостного нарушения людьми Кодекса Сообщества.