Страница 15 из 16
Над поляной пронесся удивленный свист, а я только и смогла, что недоуменно скривиться. А норма-то какая?
Ректор же, явно насмехаясь над остальными, озвучил результаты четверокурсников, и под конец я поняла, что, кажется… влипла. Мой результат был семнадцатым.
Семнадцатым!
Пока я думала, успею ли собрать вещи или придется бежать прямо так, Азарин закончил с поздравлениями и выговорами, порекомендовав тем, чей результат был хуже моего, усилить тренировки по вечерам после занятий, а затем озадачил меня снова.
— На этом урок закончен. Все свободны. Микаэль, идешь со мной, разговор есть. И не трясись, хвалить буду.
Кто-то из парней хмыкнул, кто-то хохотнул, но среди всего прочего мне почудились и сочувствующие вздохи. Милосердная праматерь, а может, не надо?
Я все еще пыталась разжалобить ректора взглядом, а парни уже ушли, и на поляне остались только мы: я, Азарин и Клара, на всякий случай перебравшаяся ко мне на правое плечо. Устав ждать, ректор шагнул ближе, протянул мне руку, вроде предлагая помощь, но не успела я в ответ протянуть свою, потому что встать без посторонней помощи точно бы не смогла, как он шагнул еще ближе, резко склонился и буквально ткнулся носом в мое левое плечо.
— У тебя кровь?! — И сказано это было таким обвинительным тоном, словно я сама тут себя чуть ли не выпотрошила на глазах у всех. — Микаэль! Живо снимай куртку!
Захотелось сбежать. А лучше испариться. К тому же ректор вдруг взял и резко сменил ипостась, став еще жутче. Не удержалась — взвизгнула, отшатнулась и на подкосившихся ногах завалилась на спину, вскрикнула уже от боли, а ректор как стоял, так и продолжал стоять, взирая на меня с некоторым удивлением.
— Микаэль? В чем дело?
— Я… — решила сказать правду. — Я вас боюсь!
— С чего бы? — Азарин иронично усмехнулся, придирчиво себя осмотрел, при этом явно переигрывая, а следом мне достался весьма суровый взгляд. — Микаэль, не дури. Вставай и снимай куртку, мне необходимо тебя осмотреть. Или предпочитаешь отправиться к лэру Эстефану?
— Нет! — Вопль прозвучал откровенно истерично, подъем с жухлой травы стал относительно быстрым, но раздеваться на улице я не торопилась. Тем более перед мужиком, который не очень-то и адекватен. Вон как глазищами своими сапфировыми сверкает! — Со мной все хорошо. Всего лишь разошелся один из швов, не страшно. Уже к вечеру все пройдет. О чем вы хотели поговорить?
— Не здесь. — Азарин отрицательно качнул головой, затем жестом предложил мне следовать в указанном направлении, но, когда заметил, как я морщусь и прихрамываю, сразу переменился в лице. — Что с ногой?
— Растянул, кажется, — сказала, наступила и поняла, что не кажется. Точно растяжение.
Бездна! Вот только этого мне еще для полного счастья не хватало!
— Ладно, идем.
И так зловеще это прозвучало, что я вдруг подумала о целителе Эстефане. А не такой уж он и маньяк…
Шли мы долго, причем преимущественно из-за меня. Ректор помощь не предлагал, терпеливо дожидаясь, когда я добреду сама, при этом ни взглядом, ни выражением лица не позволяя понять, что он по этому поводу думает. Просто шел очень медленно с каменным лицом и лишь иногда косился на меня, когда я не сдерживалась и вздыхала, мысленно проклиная инкуба и его садистские методы.
Вот зачем? Зачем он заставил меня проходить эту проклятую полосу препятствий? Зачем я ее прошла? Развернулась бы и ушла! Упала бы на первом препятствии, и все! И никто бы не имел права предъявить мне претензии! Так нет!
Идиотка заносчивая… Вот уж верное определение.
До кабинета ректора, расположенного на третьем этаже, мы шли минут тридцать, не меньше. А мне так и вовсе показалось, что вечность.
И первым делом, когда наконец вошли, инкуб милостиво махнул мне на ближайшее кресло, и я с блаженным стоном в него рухнула, наплевав на чувство собственного достоинства. Мне было больно! Мне было гадко! И я хотела не сидеть под пронзительным взглядом ректора, а лежать в кроватке под теплым одеялком с интересной книжкой!
Но вряд ли это осуществимо в ближайший час.
— А теперь раздевайся. — Слова прозвучали в приказном тоне, шаг ко мне был неотвратимым, и даже возмущенное карканье Клары не отвлекло ледяного взгляда ректора, пронизывающего меня буквально насквозь.
Делать нечего, начала потихоньку. Вообще он странный. Очень. И надо ему со мной возиться?
Куртка была повешена на спинку кресла, туда же отправилась теплая кофта, левый рукав которой уже успел пропитаться кровью, а затем настал черед рубашки. Ее я снимала уже медленнее, неожиданно начав смущаться под испытующим мужским взглядом. Я помню, что сейчас парень, но в душе я все-таки девушка. И мне… как бы сказать, неловко.
— Помочь? — Азарин, все это время стоящий метрах в трех от меня, шагнул ближе и протянул руки.
— Нет!
— Я не кусаюсь. — Ректора откровенно позабавила моя реакция, и я увидела на его лице веселье.
Но оно тут же пропало, когда взгляд переместился на мое плечо, где бинты были не просто розовыми, а бордовыми от крови.
— Гхырт! Микаэль?! Ты в своем уме? Да у тебя все без исключения швы разошлись, идиот малолетний! — А дальше пошло нечто окончательно неразборчивое, матерное и крайне экспрессивное, из чего я разобрала от силы десятую часть. — Быстро на диван!
— За… — Мой взгляд метнулся, нашел большой, кожаный и, как мне почему-то показалось, неприличный диван, отчего непрошеное смущение опалило уши огнем. — Зачем?!
— Лечить буду! — Ректор уже рычал, схватив меня за здоровую руку и одним рывком выдернув из кресла и переместив на диван. — Сидеть!
Последнее необычайно возмутило. Я ему собака, что ли?!
— Не кричите на меня! — попыталась возмутиться, но на меня та-а-ак посмотрели, что я предпочла заткнуться и лишь обиженно насупилась, жалобно посмотрев на Клару.
Та в свою очередь контролировала перемещение инкуба по кабинету. Вот он сам разделся, скинув теплую куртку, вот дошел до дальней стены, что-то нажал, и в сторону отъехала фальшпанель, открывая нашим уже весьма заинтересованным взглядам полочки, полные всевозможного добра. Вот он что-то там взял, вернулся, подвинул ногой журнальный столик ближе ко мне и вывалил на него несколько пачек бинтов, банку с мазью и неопознанные флакончики. Сходил за графином с водой, стаканом и ножницами, затем скрылся за боковой дверью, и я услышала, как льется вода, видимо, Азарин мыл руки. И только после этого он, так и не вернувшийся в прежний вид из первой боевой ипостаси (Что это с ним? Думает силу применить?!), подошел ко мне.
И на губах его играла такая двусмысленная усмешка, что по моей спине скатилась первая капля пота, хотя в помещении было довольно прохладно.
— А теперь, мальчик, постарайся не орать. Не люблю воплей без причины.
В принципе было не очень больно, пока Азарин разрезал и снимал окровавленные бинты. Я старалась терпеть, но не всегда получалось, и невольно периодически шипела и ойкала. Инкуб на это не обращал никакого внимания, сосредоточившись на ране. Посмотрела туда и я, повернув голову. Констатировала, что больше воплей было, а плечо почти не пострадало и кровит лишь чуть-чуть.
Ну и надо было на меня так кричать?
Перевела возмущенный взгляд на Азарина с уже готовыми сорваться с языка словами обвинения, да так язык и прикусила.
Он смотрел на меня… Странно. Очень странно.
Как…
Как на женщину.
Напряглась, подалась чуть назад, и Азарин сморгнул, а затем из его взгляда пропало…
Да-да. Оно самое.
Желание.
Уж его-то я умела различать, спасибо маме и бабушке, которые научили меня очень многому.
Но ректор? Он…
О…
Бездна!
Я бледнела, краснела, шла пятнами, когда мысли одна страшнее другой проносились в моей голове, и все никак не могла поверить. Ректор. Инкуб. Он… того! И мне не показалось! Я точно это видела!
Мамочка моя серебрянохвостая… Вот так попала!
Паника набирала обороты, а ректор, переключившись с моего лица на плечо, проворно протирал кровь, мазал рубцы, бинтовал и размешивал в стакане эликсиры.