Страница 11 из 16
Стало еще дискомфортнее. А можно не так кровожадно коситься на мое плечо? Мне же страшно!
— Но, кажется, я не всем угодил. Вот Честер и еще несколько парней так и не дождались заказанных книг, а когда я закрыл библиотеку и пошел в столовую, чтобы поужинать, они встретили меня здесь и почти сразу напали. Вот, собственно, и все.
— Совсем все? — Азарин нехотя отвел взгляд от моего плеча (да что он там нашел?!), впился взором в мои глаза так, что захотелось зажмуриться, но я лишь кивнула. — Драться где научился?
— Дома. — Я не выдержала и стала смотреть в сторону. — У нас на севере многие умеют с ножами обращаться.
— Понятно…
Вроде хорошее слово, означающее завершение допроса, но было оно сказано с таким подтекстом, словно все только начиналось.
Милосердная праматерь, а давайте не будем?! Я же хорошей девочкой была! За что?!
И только я решила, что паниковать уже пора, как холл первого этажа очень быстро заполнился обещанной подмогой. В основном это были ведьмаки, причем пятый курс, но вместе с ними зашел и преподаватель из вампиров. Очень суровый тип. Даже суровее ректора. Брр! А взгляд какой… Такой точно по мелочам не разменивается. Одни багровые глаза чего стоят! Магистр крови, не меньше.
— Что здесь произошло?
Допрос пошел по новой, но так как онемение захватывало меня все активнее, то по большому счету я отделалась лишь тремя общими фразами, а детали пояснял уже ректор. Нас переложили на носилки, причем если мне досталось общеукрепляющее заклинание от одного из ведьмаков-целителей, то вампиров просто заморозили (как кто-то из парней шепнул — «до выяснения»), а затем всех очень бодренько понесли наружу.
Я пыталась взглядом уточнить — куда, но носильщики на меня не смотрели. Впрочем, всего через пару минут стало ясно, что конкретно меня несли в лазарет, чтобы предъявить мое раненое тельце штатному целителю — дроу и оставить в его полное распоряжение, но под присмотром бдительной Клары, которая меня не покинула, всю дорогу проехав на моем животе.
— Ну-с, молодой человек, рассказывайте. — Мужчина был довольно преклонных лет и постоянно улыбался, даже когда снял с меня рубашку и начал осматривать рану на плече. — Грубо, как грубо… Что ж, огорчу, останутся шрамы. Но шрамы украшают мужчину, верно? А теперь постарайся не кричать, будет немного больно.
— А-а-а!!!
Вопль, полный той самой настоящей боли, которую невозможно перетерпеть и можно только выплеснуть в крике, застал его на подходе к лазарету, куда Азарин решил все-таки зайти.
Все было слишком странно.
Чересчур странно!
Темный, да кого там режут?!
Прибавил шаг, уже понимая, что так пронзительно кричать может лишь Микаэль (других тяжелораненых в лазарете попросту не было), стремительно преодолел последние метры, практически пробежал по коридору, но замер в дверях операционной, где мастер Эстефан зашивал в голос ревущего Микаэля, пристегнутого к столу фиксирующими ремнями.
Не понял.
Заморозку зачем снял? И почему без анестезии?
Скинув куртку, Азарин без сомнений прошел в помещение, придирчивым взглядом осмотрел рану, отметил, что снятие заморозки действительно было суровой необходимостью (иначе нельзя было зашить аккуратно и вернуть руке подвижность — слишком сильно разошлись мышцы), и только после этого посмотрел на Микаэля, моментально встретив его полный боли и искренней ненависти взгляд.
Ненависти? Что-то новенькое.
Сам от себя не ожидая, он положил ладонь на бледную грудь парня и попытался приободрить.
— Потерпи, это необходимо, иначе не зашить. Как только целитель закончит операцию, я снова тебя заморожу с полным обезболиванием.
— Милорд, вы бы не мешали. — Эстефан, принятый на место предыдущего целителя, который оказался одним из следователей и уехал вместе с остальными, недовольно качнул головой, не прекращая «чинить» рыдающего и трясущегося пациента. — Мальчику и так непросто.
То есть когда рядом он, Азарин, мальчику еще хуже?
Отказываясь подчиняться тихому ворчанию Эстефана, Азарин снова поймал взгляд парня и в очередной раз отметил, что у него необычайно красивый цвет глаз. Очень редкий, насыщенно-медовый. И ресницы… Как у девушки. И кожа нежная…
Пальцы против воли слегка погладили бледную кожу груди, а затем откровенно нехотя Азарин убрал руку и сделал сначала один шаг назад, а затем второй.
И третий.
Только у стены его прекратило преследовать навязчивое желание снова вдохнуть тот терпкий запах крови, который буквально окутал Микаэля.
Запах, который преследовал его уже две недели, а сейчас из-за ранения стал еще острее и насыщеннее.
Бред какой-то…
Мотнув головой, Азарин запрокинул голову назад, зажмурился и тут же поморщился, когда Микаэль снова взвыл. Как девчонка.
— Эстефан, да дайте уже парню обезболивающего!
— Дал. Не мешайте. На него очень слабо действует стандартное обезболивание. — Дроу нервно огрызнулся, не прекращая зашивать. — На парне какая-то заковыристая родовая защита, я не могу ее обойти.
— У-у-у!
— Да вырубите вы его! — Не выдержав, когда пациент взвыл вновь, Азарин вернулся к операционному столу и немного нервно нажал на сонную артерию, отправляя Микаэля в принудительный обморок. — Почему сразу этого не сделать?! Надо было над мальчишкой так издеваться?
— Вообще-то он мужчина, — Эстефан смерил ректора неприязненным взглядом. — А если так слаб, что не в силах вытерпеть всего лишь боль от зашивания пустяковой раны, то что он делает в стенах вашей академии?
— Вообще-то он не студент, а помощник библиотекаря, работает у нас третью неделю, — Азарин ответил сухо, а когда дроу опешил и по-новому взглянул на лежащего перед ним парня, еще и утвердительно кивнул. — Все верно, мастер Эстефан. Вы зря проверяли его на прочность, он обычный обыватель. А теперь, будьте любезны, зашейте его побыстрее, я хочу проконтролировать обезболивание и заморозку. Так, а это что?
— Не тр-р-рожь! — Все это время молчаливо сидящая на подоконнике птица злобно каркнула и расправила крылья, словно приготовившись к нападению.
Мужчины удивленно переглянулись, а рука Азарина так и замерла в воздухе, не дотронувшись до амулета, сбившегося набок и почти невидимого среди густой копны растрепавшихся волос.
— Почему?
— Не твое — не трожь! — жестко припечатал ворон, и его черные глаза блеснули потусторонним знанием.
Однако.
Отойдя от операционного стола, Азарин крадущимся шагом приблизился к птице, склонился и со зловещей усмешкой поинтересовался:
— Поговорим?
ГЛАВА 5
Боль. Откуда такая боль?
Память отказывалась сотрудничать, а сознание не торопилось возвращаться. Я плавала на грани сна и реальности, не в силах окончательно прийти в себя и разобраться в том, что происходит.
Кажется, я подралась… Как глупо.
Кажется, меня ранили… Как непредусмотрительно.
А потом отнесли в лазарет и раздели.
Бездна!
Почему-то именно эта мысль подстегнула разум, и он, сконцентрировавшись, сумел вернуться в реальность.
Открыла глаза и увидела белый потолок. Скосила взгляд направо, налево… Палата. Одиночная. А еще раннее утро.
Дикая усталость, навалившаяся сразу, как только в голове замелькали первые внятные мысли, не позволяла шевелиться. Почему? Я ведь ранена только в левое плечо.
Осторожно пошевелила пальцами правой руки, затем медленно подтянула ее ближе и с облегчением выдохнула. Хоть и плохо, но тело слушалось.
— С пробуждением, — донеслось тихое карканье с подоконника, и через мгновение Клара перепрыгнула с него ко мне на кровать, приземлившись на бедро. — Как самочувствие?
— Вяло. — Скрывать не стала, ответив хриплым шепотом. — Как дела в целом?
Я не рискнула спрашивать напрямую, не без оснований опасаясь, что нас подслушивают. Все-таки мы находились не в родных стенах, да и вчерашний допрос с очень странными взглядами ректора, магистра и целителя не позволяли расслабиться.