Страница 8 из 11
Потребление потреблению рознь
Перейдем к рассмотрению направлений использования ВВП. В таблице 2.4 представлены сравнительные характеристики конечного потребления государств и домохозяйств, инвестиций в основной капитал и товарно-материальные запасы, сальдо внешнеторговых операций (сложение всех показателей дает 100 % ВВП), а также, что не менее, а может, более интересно, сопоставление масштабов фискальной нагрузки. Обратите внимание на масштабы фискальной нагрузки: если сравнить их с данными таблицы 2.1, где указаны среднегодовые темпы роста ВВП, отсутствие корреляции становится очевидным. Например, в Индии, где отмечен самый низкий показатель фискального «ярма» (9,3 % ВВП), среднегодовые темпы экономического роста составили 7,7 % ВВП, тогда как во Вьетнаме (29,5 % ВВП) лишь ненамного меньше – 6,6 %, а в Китае (22,6 % ВВП) – и вовсе выше, 10,6 % ВВП. Не обнаруживается прямой зависимости и при сопоставлении масштабов фискальной нагрузки с другими показателями (например, ВВП по ППС или объемов госдолга). В то же время, если сгруппировать страны по объемам фискальной нагрузки, то в одних странах доля налогов и сборов в ВВП будет несколько выше (Бразилия, Чехия, ЮАР), в других – наоборот, ниже (Индия, Индонезия, Польша). Россия оказывается посередине, что, помимо прочего, говорит о том, что тяжесть фискального бремени в нашей стране не слишком велика.
Таблица 2.4
Примечание. Конечное потребление государства (government consumption) – все текущие расходы правительства на приобретение товаров и услуг, включая заработную плату наемного персонала и большинство расходов на национальную оборону и безопасность (за исключением государственных военных расходов, являющихся частью накопления государственного капитала). По итогам 2012 года среднемировой показатель государственного конечного потребления составил 18,5 %. Фискальная нагрузка (taxes and other revenues) – общий объем налогов (личных, корпоративных налогов, акцизов, тарифов) и иных доходов (социальные отчисления, гранты, чистые доходы от госпредприятий), перечисляемых для последующего предоставления общественных благ. В скобках – отрицательные значения.
Источник: The World Factbook.
Далее. Если сравнить данные таблицы 2.4 с показателями ВВП на душу населения, то можно увидеть определенную взаимосвязь между высокими показателями конечного потребления правительств и ВВП на душу населения: у Польши – соответственно 17,8 % и 20,9 тыс. долл., у России – 18,6 и 18,0 тыс., у Чехии – 20,8 % и 27,6 тыс. долл. И наоборот: страны с низким конечным государственным потреблением предсказуемо не выделяются «хорошими» данными по ВВП на душу населения: Вьетнам – соответственно 6,3 % и 3,6 тыс. долл., Индонезия – 8,9 и 5,1 тыс., Индия – 11,8 % и 3,9 тыс. долл.
Конечное потребление домашних хозяйств отличает интересная закономерность: в государствах, где темпы экономического роста невысокие, конечное потребление, как правило, больше 60 % ВВП. И наоборот: там, где экономические скорости велики, конечное потребление домохозяйств показывает в среднем немногим более 50 %.
Как и в других случаях, в данном аспекте присутствуют исключения, наиболее явные из которых – Вьетнам, с одной стороны, и Китай – с другой. Это можно объяснить эклектикой курса, ориентированного и на рост уровня жизни, и на экономический подъем (Вьетнам), или недооцененностью валюты и значительным территориальным расслоением по уровню развития и доходов (Китай). Почему так? Сохраним интригу до следующей главы.
Пожалуй, с чем не поспоришь, так это с зависимостью темпов экономического роста от совокупного объема инвестиций в ВВП. Все страны, показавшие в 2000–2012 годах наибольшую экономическую резвость, «стартуют» с отметки инвестиционных вложений от 28 % ВВП, коррелируя с высокими значениями валового сбережения (таблица 2.3). Даже Южная Корея, чей ВВП на душу населения в 2012 году достиг 32,8 тыс. долл., а показатель валового сбережения – 31,4 %, в 2012 году направляла на долгосрочные вложения 26,7 % ВВП. Данный показатель мог был бы еще выше, если бы можно было сократить социально ориентированные расходы бюджета. Но тогда процесс экономического развития трансформировался бы в рост ради роста, вступив в фундаментальное противоречие с предназначением любого уважающего себя государства – способствовать долгосрочному и устойчивому повышению уровня и качества жизни людей. Впрочем, зависимость экономического роста от инвестиций – сентенция банальная. Другой вопрос, за счет каких инвестиций достигается прорыв: реальных или спекулятивных, внутренних или иностранных, долгосрочных или краткосрочных, государственных или частных. Каждый из этих видов имеет свои особенности, например, когда мы анализируем государственные инвестиции, немаловажное значение приобретает прямой (бюджетный) или косвенный (налогово-преференциальный) характер финансирования. Кроме того, говоря о государственных инвестициях, следует помнить, что огромное значение имеет адресность: так, можно за государственный счет профинансировать строительство завода по производству устаревших еще до начала выпуска солнечных батарей, а можно вложить бюджетные ресурсы в развитие инфраструктуры. Но и здесь значительные государственные инвестиции, к примеру в автодороги, отнюдь не гарантируют общего прироста протяженности скоростных трасс и, как следствие, экономического развития.
Модернизация и свобода
Качество институциональной среды – еще один часто приводимый фактор достижения высокого и устойчивого экономического роста. Не будем останавливаться на стиле государственного управления (авторитарном или демократическом), а также на форме правления (президентской или парламентской)[30]. Рассмотрим более «приземленные» рейтинговые срезы качества институтов в части коррупции и удобства ведения бизнеса, составленные авторитетными международными организациями (таблица 2.5).
Таблица 2.5
Примечание. В рейтинге «Ведение бизнеса» (Doing Business Report) оцениваются изменения в регулировании в отношении малых и средних предприятий по 10 индикаторам: создание предприятия, получение разрешений на строительство, подключение к электроснабжению, регистрация собственности, получение кредита, защита прав инвесторов, налогообложение, внешняя торговля, исполнение договоров и ликвидация при неплатежеспособности. Рейтинг «Индекс восприятия коррупции» (ИВК) Центра «Трансперенси Интернэшнл» составляется по 177 странам, рейтинг «Ведение бизнеса» (ВБ) – по 189 странам.
Источники: Трансперенси Интернэшнл, Всемирный банк.
Обратите внимание: Китай – один из мировых лидеров по темпам экономического роста – отнюдь не блещет качественными характеристиками институциональной среды. В «коррупционном» списке он в середине, в «деловом» чарте – еще ниже. У Индии и Вьетнама – второго и третьего «призеров» нашей гонки экономического роста – положение еще хуже, более того, Индия в рейтинге «Ведение бизнеса» (как и Россия в «Индексе восприятия коррупции») имеет худший результат из всех участников настоящего сравнения. Особняком, как всегда, – Южная Корея. Впрочем, по уровню развития экономики «азиатская Германия» в последние годы ближе к нормам высокоразвитых государств, потому и рейтинговые показатели (в первую очередь по удобству ведения бизнеса) у нее выше[31]. Здесь самое время напомнить тезис из предыдущей главы о сопутствующем, а не опережающем экономический рост развитии институтов.
30
В 2011 году специалисты Института современного развития (ИНСОР), председателем попечительского совета которого был президент России тех лет Дмитрий Медведев, в докладе «Обретение будущего. Стратегия-2012» утверждали, что «полноценные модернизации постиндустриальной эпохи в условиях несвободы в принципе не реализуются». На волне обсуждения доклада президент ИНСОР Игорь Юргенс произнес сакраментальную фразу: «Модернизации без свободы не бывает». Впрочем, экономические практики уже тогда доказывали обратное и главным контраргументом был Китай.
31
Индикаторы ВБ, определяющие общее удобство ведения бизнеса, вызывают немало вопросов. К примеру, такой пункт, как «получение кредита», одни экономики выводит вперед, другие – тянет назад, при этом, не учитываются такие важные характеристики, как количество денежной массы, степень развития национальной банковской системы, доля присутствия иностранных кредитных организаций, ликвидность банковского сектора, конвертируемость национальной валюты, содействие (через то же субсидирование процентных ставок или предоставление гарантий) со стороны государства, не говоря уже о долгосрочных негативных тенденциях видимой «легкости» получения ссуд. Налогообложение также не подпадает под универсальный формат, поскольку зависит от текущего состояния доходной части бюджетов, общественного отношения к иностранному, в том числе офшорному, капиталу, прочих аспектов государственной финансовой политики, одним из направлений воплощения которой выступают фискальные инструменты.