Страница 5 из 11
Когда-то Адам Смит ввел в оборот знаменитый мем «невидимая рука»: «…каждый отдельный человек… не имеет в виду содействовать общественной пользе и не сознает, насколько он содействует ей. Предпочитая оказывать поддержку отечественному производству, а не иностранному, он имеет в виду лишь свой собственный интерес…, причем в этом случае, как и во многих других, он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем и не входила в его намерения; при этом общество не всегда страдает от того, что эта цель не входила в его намерения. Преследуя свои собственные интересы, он часто более действительным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится делать это»[21]. Как видите, Смит говорил о «невидимой руке» как о некоей иррациональной силе, без привязки к рынку как к системе хозяйственных коммуникаций. Рынок многочисленные толкователи Смита «присоседили» позднее, хотя уместнее было бы говорить о «невидимой руке» интеграции своекорыстия с нематериальными интересами общества. Через двести с небольшим лет после выхода смитсианского «Богатства народов» Мансур Олсон предположил, что применительно к системе государственного управления существует еще одна невидимая рука: «Эта невидимая рука – не следует ли нам называть ее невидимой левой рукой? – направляет всеохватывающие интересы правителей таким образом, чтобы побудить их, хотя бы в некоторой степени, к применению силы в соответствии с интересами общества, хотя при этом служение общественному благу не входило в их намерения. Эта вторая невидимая рука столь же противоречит интуитивным представлениям, как и первая рука во времена Адама Смита, но это не значит, что она менее значима»[22]. Обозначим эту вторую «невидимую руку» как «невидимую руку общественных благ»[23]. Кратко ее смысл применительно к автократии таков. Любая автократия жизненно заинтересована в высоких и устойчивых темпах экономического развития, поскольку экономический рост дает любой автократической системе деньги, необходимые как для удовлетворения интересов приближенных групп влияния, так и для производства общественных благ, прежде всего в социальной сфере. Вот почему современный автократ преследует две цели: личную (легитимизация и сохранение власти) и общественную (необходимый для реализации первой цели рост благосостояния населения), – не испытывая особой нужды в голосах избирателей.
Послесловие
Экономическая наука так и не представила внятный ответ на вопрос, что считать драйверами прорыва (в книгах исследователей все гладко, но при сопоставлении одних полученных результатов с другими аргументы часто рассыпаются в прах, что ставит под сомнение теоретические выводы обеих сторон). Ингредиенты экономического роста (накопление физического капитала и компетенций; СПФ или ресурсы, инфраструктура, средства производства, финансовый капитал, труд; институциональная среда) нам известны, но как и в каких пропорциях их смешивать, нам по-прежнему неведомо. Пожалуй, то немногое, что мы можем вынести из многочисленных научных работ, – каждый компонент должен присутствовать обязательно.
Фетиш повышения производительности труда разгадыванию ребуса экономического роста также не способствует. На пустом месте производительность не увеличивается, больше того, решение проблемы производительности труда предполагает комплексный подход – от институциональных усилий государства посредством создания соответствующих административных, правовых, фискальных предпосылок и заинтересованности в интенсификации деятельности предпринимательского корпуса до развития компетенций, причем не только работников, но и менеджмента. Важно не упускать из виду и мотивационный аспект: если предприниматель спит и видит, как бы вывести все свободные средства в налоговые гавани, о росте производительности труда можно забыть.
Периодически вспыхивающий дискурс о необходимости первоочередного реформирования институтов на поверку оказывается пустопорожней демагогией, предпринимаемой с единственной, как представляется, целью – понравиться широкой публике. Не исключено, впрочем, что тезис об «ужасающем» состоянии институтов в России выдвигается для того, чтобы малопонятной абстракцией оттенить непрофессионализм представителей современной системы государственного управления российской экономикой.
Компетенции, без сомнения, решают все, однако экономическая наука не дает нам представления, как и в каких направлениях их развивать, а высококлассное, но опередившее экономическое развитие страны образование при отсутствии механизмов его практического применения трансформируется в обычную «утечку мозгов», туда, где существуют возможности для полноценной творческой реализации и, конечно, для превращения полученных знаний и навыков в достойный уровень жизни.
В то же время в многочисленных исследованиях, посвященных проблемам экономического роста, упорно игнорируются такие важные факторы, как национальный менталитет, социальная психология, индивидуальная мотивация; не учитывается предшествующее развитие национальных экономик, их историческая предрасположенность к определенному типу экономического поведения, характер межинституциональных отношений и многое другое, что делает экономику живой, эволюционирующей. Но главное – это недооценка центральной роли предпринимателя, его смекалки и воли. Поразительно, но эти недостатки присутствуют в работах как записных либералов, так и консервативных государственников.
Итак, теория нам не поможет. Посмотрим, что подскажет практика.
Глава 2. Пустая цифра
В этой главе мы будем говорить не о структуре экономического роста, не о педалях, требующих большего давления, а о возможных статистических закономерностях в лидирующих экономиках, о поиске некоей универсальной статистической модели, опираясь на которую, Россия, возможно, пожнет прорыв. Ниже будет много статистических выкладок, вероятно, больше, чем во всех других главах. Прошу отнестись к ним с должным вниманием и пониманием – без фактуры «до запятой» до статистических и логических взаимосвязей и соответствий не добраться.
Слепая статистика
Коль скоро определенная, пусть и скрытая, логика прорывного экономического развития существует, а это, без сомнения, так, она может найти свое отражение в количественных показателях, как самых общих, типа темпов экономического роста, инфляции или госдолга, так и специфических, тех же валового сбережения, сальдо государственного бюджета или объема денежной массы. Нелишним будет проанализировать и оценки институциональных аспектов прорывных экономик.
За базис анализа возьмем аналитическое исследование Всемирного банка (ВБ) «World Development Indicators – 2014». В нем ВБ подводит некоторые статистические итоги мирового экономического развития за 2000–2012 годы, вычислив, в частности, что при среднегодовом глобальном экономическом росте за указанный период в 2,7 % общемирового ВВП абсолютным чемпионом оказался Азербайджан (14,8 %), за которым следуют Катар (14,0 %), Макао (12,7 %) и Ангола (11,8 % ВВП)[24].
Абстрагируемся от сырьевой ориентации некоторых экономик (Азербайджан, Катар), территориальной близости к материковому этносу (Макао) или низкой статистической базы для сравнения (Ангола) и рассмотрим показатели стран, на которые мы по привычке оглядываемся, если не сказать равняемся.
Какие это страны? Прежде всего это государства, объединенные аббревиатурой БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай, ЮАР). Далее, некоторые азиатские экономики – Вьетнам, Индонезия, Южная Корея. Не оставим без внимания Мексику, развивающуюся латиноамериканскую страну, обладающую свободно конвертируемой валютой. Наконец, проанализируем экономические итоги некоторых европейских стран – Польши, Чехии, Турции. Две первые практически одновременно с Россией начинали посткоммунистические реформы (Польша методом проб и ошибок чуть раньше, правда, ее ошибки мы высокомерно проигнорировали), Турция же некогда справедливо считалась своеобразным образцом экономического подъема (сначала «швейный цех Европы», позднее – «всероссийская здравница»), но и в настоящее время, несмотря на некоторое снижение темпов развития, по-прежнему впечатляет своими достижениями. Показатели развития экономик Польши и Чехии приводятся, в целях сравнения. Обе страны давно живут по стандартам Евросоюза, получая не только политическую или организационную, но и финансовую поддержку.
21
Смит А. Указ. соч. – С. 444.
22
Олсон М. Власть и процветание. – М., 2012. – С. 40.
23
Общественные блага – блага (или все, что способно удовлетворять повседневные жизненные потребности людей, приносить людям пользу, доставлять им удовольствие), которые в одинаковом количестве входят в две или более индивидуальные функции полезности; потребление которого может быть только совместным и равным. Отличительными свойствами общественных благ выступают неисключаемость в потреблении и несоперничество в доступе. Наиболее популярные примеры общественных благ: маяк, вакцинация, пожарная охрана, уличное освещение. В расширенном варианте толкования общественных благ к таковым причисляют все товары, работы и услуги, произведенные в общественном секторе, полностью или частично за счет бюджетных средств. См.: Гринберг Р. С., Рубинштейн А. Я. Основания смешанной экономики: экономическая социодинамика. – М., 2008. – С. 430.
24
Источник: http://data.worldbank.org