Гребень Хатшепсут

Александр Асмолов

Гребень Хатшепсут

«И да пребудет с нами вдохновенье,

Минует чаша подлости глупцов.»

Глава I. Трапани

Вместе с длинными тенями во внутренний двор большого трехэтажного дома с моря стала пробираться прохлада. Было слышно, как тихо цокали по серому известняку стен задвижки открывающихся ставен. Сонный дом словно открывал глаза, пробуждаясь от дневной дремы, сморившей его во время сиесты. И так повторялось это не одну сотню лет. Фундамент для старожила города заложили на центральной площади еще при солеваренном бароне Антонио Д'Али Сати, чья родословная уходила своими корнями к древним финикийцам. Удачливый купец считался не только отцом-основателем города Трапани, раскинувшим свои неровные улочки, словно рыбацкую сеть, на покатом склоне горы западного побережья Сицилии, но и уважаемого всеми на острове рода Валороссо. Дочь Антонио вышла замуж за отважного моряка Чезаре и родила ему семерых сыновей. С тех пор все Валороссо преданно служили своей семье, родным местам и тем идеалам, что бережно хранились в отважных сердцах.

Словно гордясь этим, со стен кабинета, обставленного старинной мебелью из красного дерева, портреты знаменитых предков, не мигая, смотрели на сухонького старика в инвалидном кресле. Доживавший свой век в старом семейном доме Джузеппе считался главой клана Валороссо, хотя давно передал все дела внуку Антонио, названного в честь уважаемого прародителя.

Подле дремавшего в кресле потомка знаменитых мореплавателей, торговцев и меценатов, любовно называемого всеми не иначе как Джузи, склонилась над потрепанной книгой невысокая худенькая девушка. Несмотря на обычную в этом районе Сицилии одежду, она выглядела иностранкой. Впрочем, это было именно так. Пару недель назад, когда было далеко за полночь, к дому на центральной площади подъехала машина, из которой вышла растерянная или напуганная чем-то женщина и эта девушка, помогавшая вести за ручонки двух полусонных девочек.

– Варя, – неуверенно выговаривая имя черноглазой девушки, позвал Джузи. – Открой ставни, детка. – Сильный акцент южанина делал его английский слитным, но мелодичным. – И подкати меня к окну: я хочу посмотреть на море.

Далеко справа ярко-красный солнечный диск приближался к синей плоскости безбрежной равнины Средиземного моря. Длинный серпообразный берег бухты напоминал рога исполинского жука, припавшего к воде, чтобы напиться. Подножье горы в виде огромного насекомого и сам берег были густо заселены. В отличие от новых правильных кварталов города, старые районы Трапани были испещрены узкими извилистыми улочками, что, как ручейки, стекали вниз от центральной площади, увенчанной высоким шпилями готического собора. Немало войн и бед приносили морские ветра на этот берег, но каждый раз умелые руки отстраивали все разрушенное заново, непременно добавляя что-то новое, отчего многие дома старого города хранили отпечатки разных веков и стилей, и это делало их неповторимыми.

На неподвижном лице главы клана Валороссо тоже можно было разглядеть немало событий за прожитые годы. Выцветшая, с нездоровым оттенком кожа была покрыта морщинами, а кое-где и шрамами. Чудом сохранившиеся остатки седых волос были аккуратно зачесаны. Казалось, жизнь давно решила покинуть высохшее тело Джузи, но отчего-то в последний момент передумала, оставив самую малость. Так иногда случается, если карты судьбы говорят, что грешник еще не выполнил своего предназначения. И тогда время заворачивается вокруг него в кокон, обводя стороной болезни, несчастья и даже старуху с косой, что безжалостно сечет головы всех, кому вышел срок.

Морщинистые руки старика легли на теплый подоконник. Его взгляд устремился вдаль. Трудно было сказать, о чем думал старик. Лицо не выражало никаких эмоций, лишь подслеповатые глаза постепенно увлажнились и заблестели. Очевидно, Джузи что-то вспоминал, пытаясь разглядеть с высоты окна своего кабинета неровные улочки, старые дома, порт и множество самых разнообразных судов на рейде. Набиравший силу морской бриз начал вращать лопасти ветряных мельниц, рядками стоявших слева на мелководье. Когда-то, очень давно, смекалистый глава клана, Д'Али Сати, заставил силу прилива и ветра работать на добыче морской соли. Нагнетаемая по каналам вода выпаривалась на мелководье горячим южным солнцем, потом слипшиеся комки соли собирали лопатами на повозки и доставляли к мельницам.

Там ее перемалывали и в мешках развозили по причалам. Сотни лет производство исправно дает продукцию, не меняя технологию.

– Завтра начнется афер, – ни к кому не обращаясь, тихо проговорил старик.

– Что это? – девушка попыталась разглядеть то, что увидел Джози.

– Ветер. Его еще называют коринфским. Сухой. Горячий. Иногда приносит саранчу.

– Надолго? – она говорила на английском, старательно произнося окончания.

– Бывает, что и неделю не утихает.

Они помолчали, будто два старых друга, понимающие все без лишних слов.

– Однажды Тони решил в одиночку доплыть до Палермо, – нарушил тишину старик. – Дождался, когда поднялся афер, и тайком взял швертбот… Сорванец.

– Сколько ему было?

– Лет шесть-семь. Он был непоседой. Читать не любил… А ты откуда знаешь арамейский?

– Учила в московском университете, – девушка замялась.

– Немного.

– И что тебя заинтересовало в этой книге? – старик ласково посмотрел на Варю.

– Мне очень нравится история древнего Востока.

– Вот как?

– Родители были египтологами. Мама до сих пор преподает историю в школе, а я вместо сказок слушала ее рассказы о Карнаке, долине царей и находках Картера.

– Уже побывала в Гизе?

– Мельком. Этой зимой приехала понырять с аквалангом в Дахабе, – девушка замялась. – Ну, а потом немного покаталась по стране.

– Тони намекал на какие-то находки, – бесцветные губы старика едва шевелились на неподвижном лице, но глаза чуть прищурились, словно в улыбке.

– Ничего особенного…

– И поэтому ты не расстаешься с этой книгой?

– У Вас просто потрясающая библиотека, – уклончиво ответила девушка, спрятав за ресницами умные черные глаза.

– О, это наследие Д'Али Сати, – выдохнул старик. – Он был очень дальновидным мужчиной. Путешествуя на торговых судах, наш славный Антонио собирал книги по всему побережью, от Туниса до Палестины.

– Да этим книгам цены нет! – девушка прижала старый кожаный переплет к груди.

Будто отвлекшись, Джози перевел взгляд на море и что-то зашептал. Его речь казалась бессвязной и отрешенной, но Варя напряглась, стараясь не упустить ни одного странного звука.

– Вы говорите о свитках Мертвого моря? – она испытующе глядела на собеседника.

– Да, – глаза старика оживились. – В наше время редко встречаешь человека, способного понять этот древний язык.

– О, я скорее догадалась, чем поняла, – покраснела девушка. – Текст я еще могу осилить, а вот как звучит на самом деле арамейский, для меня загадка.

– Как же ты поняла?

– Не знаю, – честно призналась черноглазая. – Это произошло само собой. Скорее, благодаря интуиции, чем знаниям.

– Вот как… – подернутые белесой пленкой и почти прикрытые лишенными ресниц веками глаза, не мигая, изучали русскую гостью. – Я начинаю верить той истории, что рассказал Тони. Хотя, признаюсь, звучит она очень неправдоподобно.

– Это потому, что Антонио услышал ее от моей подруги. Маша была инструктором в клубе дайверов Дахаба, куда я приехала понырять. Она очень впечатлительная девушка.

– Жаль, что мне не удалось ее увидеть.

– Они с Тони будут отличной парой, – восторженно произнесла девушка.

– Храни их Святая Дева!

Взгляд старика вновь был устремлен на море. Возможно, так ему было легче что-то вспоминать. С годами каждый человек пересекает незримую черту, когда впереди остается совсем немного, и он начинает жить воспоминаниями и сожалеть о несбывшемся. Он задает себе вопрос: а могло ли быть иначе. Мог ли он изменить судьбу или хотя бы повлиять на нее? И, как ни странно, никто не в силах утвердительно ответить себе. У многих складывается впечатление, что все было предопределено.