Тарутинское сражение

Опасность расположения своего отряда хорошо сознавал и Мюрат. 10 октября он писал начальнику штаба кавалерийского резерва графу О.Д. Бельяру: «Мое положение ужасно: передо мной — вся неприятельская армия. Части авангарда превращены в ничто: они страдают от голода; нельзя отправлять фуражиров без риска, что их почти наверняка переловят. Не проходит дня, чтобы я не терял таким путем человек 200. Чем все это кончиться? Боюсь сказать императору правду, ибо она огорчит его»[136].

П. Бениньи. Карабинер 2-го полка в походной форме Русской кампании 1812 г.

Л.-А. Бертье (1753–1815).

По свидетельству Сегюра, поводом к извещению Наполеона о бедственном положении авангарда стало нападение на Мюрата казака и последовавшее за этим прекращение перемирия[137].

Коленкур вспоминает, что 14 октября Наполеон сообщил Мюрату о своих планах атаковать войска Кутузова и «в ответ на сообщение короля (Мюрата — В.Б.) о состоянии его кавалерии, о его ежедневных потерях и о трудностях снабжения он (Наполеон — В.Б.) разрешил ежу в ожидании нового маневра расположиться на позициях у Воронова, прикрытых пехотой; но перемирие по молчаливому согласию, которое длилось уже несколько дней, побудило короля… оставаться на своих прежних позициях»[138].

Действительно, в ответ на представления Мюрата о бедственном положении авангарда начальник Главного штаба Бертье сообщил ему 13 октября, что император признает более выгодной позицию при Вороново. В ней кавалерийский резерв может успешно быть прикрыт пехотой, и если Мюрат согласен с этим, то ему разрешается изменить место расположения авангарда. Вместе с тем, Бертье сообщал, что Наполеон намерен сам в ближайшее время прибыть с армией к Мюрату для возобновления военных действий, поэтому ему необходимо оставаться в занимаемой позиции еще четыре — пять дней. Однако, если он опасается нападения русских или положение вещей не позволит ему избежать значительных потерь, которые он понес в предыдущие дни, то у него есть возможность отойти к Вороново. При этом, Мюрата ставили в известность, что посланный из авангарда в Москву за провиантом транспорт уже завтра, то есть 14 октября, будет отправлен назад[139]. 14 октября в 10 часов вечера Бертье снова писал Мюрату. На этот раз он сообщал об эвакуации больных и раненых в Можайск и укреплении Кремля, подчеркивая, что император приступит к действиям только после решения всех вопросов в Москве. Кроме того, Мюрату предлагалось прислать за провиантом в Москву весь имеющийся у него транспорт и высказать свое мнение, насколько занятие войсками авангарда Вороновского дефиле может улучшить его положение[140]. Следовательно, Наполеон формально разрешил Мюрату оставить лагерь при Виньково и отойти к Вороново, но, сообщив ему о скором своем прибытии к авангарду и указав на возможность продовольствия войск путем присылки провианта из Москвы, император подталкивал маршала к решению не покидать занятой им позиции. Вероятно поэтому Мюрат, ожидавший со дня на день подхода основных сил и возобновления военных действий, остался в лагере, не подозревая, что в эти самые дни в стане противника началась подготовка к нападению на его отряд. Что касается транспорта с продовольствием, то он прибыл к бедствующему авангарду лишь накануне Тарутинского сражения и, конечно, уже не мог оказать существенной помощи войскам.

Такое положение, когда русская армия с каждым днем набирала силы, а войска Наполеона ослабевали, вполне устраивало главнокомандующего армиями. Михайловский-Данилевский, который, по его словам, в это время «был доверенной особой Кутузова, Коновницына и Толя» и часто «имел счастье находиться при совещаниях их»[141], указывал в своей истории Отечественной войны, что «довольный положением, в какое поставил он французскую армию, князь Кутузов не хотел выводить Наполеона из бездействия, считал полезнее не вызывать на бой, не будить усыпленного в Кремле льва. „Чем долее останется в Москве Наполеон, — говорил князь Кутузов, — тем вернее наша победа“»[142]. Это мнение главнокомандующего подтверждает в своих записках и бывший при нем с 4 сентября 1812 г. бессменным ординарцем корнет лейб-гвардии Конного полка князь А.Б. Голицын[143], который, по словам А.Г. Тартаковского, был в числе офицеров, хорошо ориентировавшихся «в делах русского штаба и боевой обстановке тех лет»[144]. «Выиграть время, — писал Голицын, — и усыпить, елико можно долее, Наполеона, не тревожа его из Москвы, вот чего добивался Кутузов. Все, что содействовало к цели сей, было им предпочитаемо пустой славе иметь некоторую поверхность над авангардом»[145]. Мысль главнокомандующего о том, что поражение неприятельской армии может быть достигнуто простым выигрышем времени, находит подтверждение и в письме от 1 октября его зятя Н.Д. Кудашева к Е.И. Кутузовой. В нем сказано: «Он (Кутузов — В.Б.) твердо уверен в том, что мы весьма скоро увидим, как неприятель не в состоянии будет более драться, потому что дурное время года и недостаток хлеба приводят его в большое уныние»[146]. Командовавшему войсками на Санкт-Петербургском направлении П.Х. Витгенштейну сам Кутузов писал 2 октября о своих планах следующее: «Поелику осеннее время наступает, через что движения большою армиею делаются совершенно затруднительными, наиболее с многочисленною артиллериею, при ней находящеюся, то и решился я, избегая генерального боя, вести малую войну, ибо разделенные силы неприятеля и оплошность его подают мне более способов истреблять его, и для того, находясь ныне в 50 верстах от Москвы с главными силами, отделяю от себя немаловажные части в направлении к Можайску, Вязьме и Смоленску. Кроме сего, вооружены ополчения Калужское, Рязанское, Владимирское и Ярославское, имеющие все свои направления к поражению неприятеля»[147].

В официальной и частной переписке Кутузов неоднократно подчеркивал преимущества своего положения в Тарутинском лагере. Так, в рапорте Александру I от 13 октября 1812 г. он писал: «Вашему императорскому величеству известно, что армия не делает никакого важного движения и что посылают партии для отрезания неприятелю всякого сообщения. Множество пленных и час от часу ослабевающие силы неприятеля суть неоспоримые доказательства, сколь великую пользу таковые отряды производят»[148]. Развернутое описание успехов, достигнутых в период пребывания армии в Тарутинском лагере и ведущих к поражению неприятеля, представлено в адресованном жителям России известии из армии от 12 октября 1812 г. Оно начиналось словами: «Армия находится более недели близ села Тарутина на правом берегу реки Нары и, пребывая в совершенном спокойствии, получает от того новые силы», а заканчивалось следующим выводом: «Итак, враги наши везде поражены и они погибают в отдаленных странах Европы в то время, когда, ворвавшись в пределы России, найдут может быть гробы свои в недрах отечества нашего»[149]. Этот документ вышел из-под пера Михайловского-Данилевского и был одобрен главнокомандующим[150]. В частных письмах к своим родственникам Кутузов также указывал на выгоды «малой войны» при общем бездействии главных сил. Зятю и дочери, М.Ф. и П.М. Толстым, 13 октября 1812 г. он сообщал, что «стоим уже более недели на одном месте и с Наполеоном смотрим друг на друга, — каждый выжидает время. Между тем маленькими частями деремся всякий день и поныне везде удачно»[151]. Другой дочери, Е.М. Хитрово, 14 октября Кутузов написал: «Я по-прежнему нахожусь против Наполеона. Мы наблюдаем друг за другом, прощупываем друг друга, но ни один из нас не хочет решительного боя. Между тем, я веду с ним малую войну с большим преимуществом, и не проходит дня без того, чтобы мы не взяли триста человек в плен»[152].

136

Цит. по: Тюлар Ж. Мюрат или пробуждение нации. М., 1993. С.281.

137

Сегюр. С. 156.

138

Коленкур. С. 180.

139

Fain. Р.205.

140

Fain. Р. 206–208.

141

Михайловский-Данилевский 1. С. 158.

142

Михайловский-Данилевский 2. 4.3. С.220.

143

Бородино. С. 76–77.

144

Тартаковский А.Г. 1812 год и русская мемуаристика: Опыт источниковедческого изучения. М., 1980. С.222.

145

Голицын. С.72.

146

Кутузов. 4.1. С.325.

147

Кутузов. 4.1. С. 327–328.

148

Кутузов. 4.1. С.419.

149

Кутузов. 4.1. С.405.

150

Михайловский-Данилевский 1. С. 161–162.

151

Кутузов. 4.1. С.425.

152

Кутузов. 4.1. С.431.