Страница 21 из 26
– Здесь христианские земли, – возразил он твердо. Я посмотрел на него выразительно, на руки, где шрамы от штырей, Кадфаэль добавил торопливо: – В основном!..
– Я слыхивал, что сохранение мира требует усилий в сто раз больших, чем победа в самом лютом бою.
– С врагом никогда не будет мира, – заявил Кадфаэль твердо. – Никогда!
– Да-да, – согласился я, – Добро победит зло, поставит на колени и зверски убьет.
– Почему зверски?
– Ах да, церковь предпочитает без пролития крови... То-то у тебя вон дубина.
Он сказал, защищаясь:
– Это не моя! Мне ее вместе с мулом дали!
Я проследил за его взглядом, левее у дороги начал вырастать некий обелиск. Зайчик охотно повернул, ветер засвистел в ушах, и когда за спиной послышался дробный стук копыт мула, я уже несколько минут рассматривал странный памятник... если это памятник.
Пес, примчавшись со мной ноздря в ноздрю, пошел нарезать кругами вокруг, а я еще не успел даже рассмотреть саму скульптуру, как уже ахнул от восторга при виде пьедестала: стопка книг, очень умело высеченных то ли из розового мрамора, то ли из металла, но впечатление такое, что огромные толстые фолианты сложены аккуратно один на другой... ну, с той аккуратностью, какую могут проявить ученые, то есть кое-как, словом, в художественном беспорядке: чуточку вкривь, вкось, одни толще, другие тоньше, разного размера, от этого стопка книг выглядит удивительно живой.
И существо, забравшееся наверх, выглядит усталым библиотекарем, что не желает себе другого пьедестала, как родные книги. И чем стариннее эти книги, тем дороже, любимее, желаннее.
И тогда, когда всмотрелся в существо, по спине пробежал озноб, а нервы заледенели. Там сидит не человек, даже не млекопитающее. Скорее, нечто вроде спрута или осьминога.
– Это нужно уничтожить, – крикнул брат Кадфаэль яростно. – Это создание рук почитателей Сатаны!..
Я не мог оторвать взгляда от старинного обелиска.
– Знаешь, брат Кадфаэль... Самые непримиримые инквизиторы, что жгли всю империю майя, инков и ацтеков, начали собирать остатки их поверженной культуры. Понимаешь, мы – победители! А этот реликт уцелел от мира побежденных. Христианство – еще и милосердие, не слыхивал? Если повержен, уже не враг.
Вдали по дороге бодро катила повозка. Клотар и возница смотрели в нашу сторону, даже окошко приоткрылось, леди Женевьева Лира Рэд изволила полюбопытствовать, что мы делаем у языческого идола.
– Пойдем, – предложил я. – Не думаю, что я могу сокрушить то, что простояло века... и миллениумы.
Он посмотрел на меня с подозрением.
– Договаривайте, брат паладин. Дескать, если бы даже и могли...
– Такие вещи лучше оставлять недоговоренными, – сказал я мягко. – У нас хватит проблем.
Он некоторое время ехал рядом, теперь повозка маячит впереди, сказал вполголоса:
– Да, это верно. Я поговорил с кучером, он много чего рассказал... Человек словоохотливый. Словом, нам надо оберегать девицу не только чтобы ее не захватил Грубер, но и...
Он замялся, я спросил также шепотом:
– Что?
– Говорят, она по уши влюблена в этого Грубера.
– Что? – повторил я в полной растерянности.
– Так говорят, – ответил он торопливо и выпрямился, всматриваясь в повозку, что вроде бы ускорила движение. – Только поэтому старый граф и отправляет ее отсюда подальше.
Я тоже посмотрел вслед повозке.
– Тогда он прав. Обучить его дочь хорошим манерам в самом деле не мешает. И привить чуточку вкуса.
– Брат паладин, – проговорил он невесело, – боюсь, что придется приглядывать и за нею тоже.
– В смысле?
– Чтоб как-нибудь не сбежала на привале, если этот красавец барон окажется поблизости.
Я стиснул челюсти, огляделся по сторонам. Пока что по сторонам равнина с редкими островками леса, но встречаются и овраги, густо заросшие кустарником. Когда дорога проходит по самому краю, становится неуютно. Но дороги прокладывают осторожные купцы, так что овраги пока что в сторонке. Повозка идет резво, кони прекрасные. Теперь понятно и то, почему отец постарался дать нам самых быстрых коней.
– Боюсь, – сказал я, – в этом случае Грубер уже знает, куда мы везем его невесту.
Кадфаэль зябко повел плечами.
– Да уж... А здесь не в городе, к народу за помощью не обратишься.
– За помощью? – переспросил я. – Народ предпочитает оставаться в сторонке.
Он вздохнул.
– Беда в том, что это Грубер может в этих краях собрать народу немерено. Здесь его земли. Ну, не совсем его, но край здесь пустынный. А он в таких местах – король.
Глава 8
Клотар подстрелил еще одного оленя. Не понимаю, зачем нам столько, целую неделю надо сидеть на месте и жрать не переставая, но, оказывается, я забыл, что здесь зеленые еще не создали своих партий, а нормы отношения к природе несколько иные. Клотар моментально вырезал самую нежную филейную часть и бросил кучеру, остальное осталось позади на дороге на радость ястребам и мелким лесным зверькам.
Досадуя, я взял в руку молот, Зайчик идет ровной рысью, лес справа и слева, но деревья жалко... ага, вот!
Справа от дороги выплыла массивная скала, даже не скала, а причудливое образование, когда ветры, дожди и прочие непогоды подтачивают почему-то снизу, в результате чего от могучей каменной пирамиды остается столб с массивной шляпкой. Такое вот стоит тысячелетиями, удивляя проезжающих купцов, а потом будет удивлять туристов...
– Не будет, – сказал я вслух.
Молот вырвался из моей ладони, затрещал воздух. Донесся глухой удар, подобный подземному грому. Я видел, как в нашу сторону смотрит и Клотар, и даже леди из повозки, хорошо, пусть видят, кто здесь сильнейший.
Основание скалы треснуло, черные зигзаги исполосовали камень, затрещало сильнее, и вся многотонная шляпка, даже многосоттонная, начала опускаться, разваливаться. Земля задрожала от тяжелых ударов.
Я повесил молот на седельный крюк и поехал себе дальше, словно ничего не случилось. Пусть сравнят убойную мощь сраного арбалета и моего чудо-оружия. Зайчик постепенно набирал скорость, Кадфаэль что-то закричал позади, ветер свистит в ушах, я в мгновение ока догнал повозку, окошко тут же захлопнулось.