Страница 15 из 26
Я подошел с обнаженным мечом в руке, кровь стекает по лезвию на пол широкими красными каплями. Хозяин охнул, вскочил, а я спросил:
– У вас всегда хомячок кверху лапками спит?
Челюсть у него отвисла, спросил, заикаясь:
– К-к-какой... хом-м-мячок?
– Рыженький такой, – объяснил я. – С бородкой. Там, в коридоре.
Он кивнул сыновьям, те выскочили из-за стола, осторожненько протиснулись мимо меня, прижимаясь спинами к косяку. Девица посмотрела на меня, на отца.
– Я же говорила, что с такими гостями одни неприятности!
– Где неприятности, – сказал я, – там и прибыль. Это азы бизнеса. Чем выше риск, тем выше прибыль, как сказал великий Карл Маркс. Не знали?
Хозяин оторвал взгляд от моего меча, кивнул, лицо оставалось все еще бледное.
– Да, после того, как вы отделали самого Клотара, завтра сюда набьется народу вдвое больше.
– Повысьте цены на пиво, – посоветовал я. – Ладно, я иду спать. Посмотрите в коридоре еще на странную такую дудку. Похоже, он через нее вдувал к нам какую-то гадость. Мой монашек спит, как коней продавши, а пес даже не копыхнулся. Наверняка такая дудка немало стоит, но оставьте себе как бонус, только с ее помощью гостей не обирайте. А в обмен сделаете вот такое христианнейшее дело, что зачтется на небесах: подберете одежду для монаха, что со мной, а я никому ни слова о том, что здесь случилось.
– Ваша милость, – сказал хозяин, просветлев лицом, – вы нас спасаете!
– Значит, договорились?
Они кивали, в такие дела закон лучше не впутывать, я тоже кивнул и вышел, закрыл дверь. Труп из коридора уже исчез, один из парней, который постарше и пошире в плечах, торопливо убирает тряпкой кровавую лужу, другой осторожно вертит в руках дудку.
– Не оцарапайся, – посоветовал я. А другому сказал: – Кто не брезгует самой грязной работой, тому и быть хозяином. Проверено зануссей!
Парень перестал краснеть, второй уязвленно нахмурился. Я вошел в комнату, поставил меч у изголовья, не вкладывая в ножны, лег и, к своему удивлению, заснул легко и просто, без всяких угрызений совести.
Утром разбудили чертовы петухи, кто их только назвал божьими птицами, да еще рев скота, ржание коней, крики, скрип телег, это хуже, чем дорожный шум на Садовом кольце, я поднялся сонный, протер кулаками глаза.
Брат Кадфаэль с укором смотрел на мой меч. Зато пес поглядывал весело, скалился во всю широченную пасть. Я проследил за их взглядами, на полу небольшая темная лужица, натекло с лезвия моего меча. Сейчас уже застыла, потемнела, но даже брат Кадфаэль понимает, что это не вишневый компот, хотя и похоже.
– Я лунатик, – сообщил я. – Ничего не помню. Прошлый раз, правда, половину города зарезал, всех женщин обесчестил, слуг перебил, а потом еще и дома подпалил... Пироманьяк я потому что! Это ко всем моим непревзойденным достоинствам.
Пес скалил зубы, брат Кадфаэль покачал головой.
– Все шутите, брат?..
– Да, кто-то пытался нас усыпить, как дрозофил. Я даже не понял, из-за кого.
– Наверное, из-за меня, – сказал брат Кадфаэль грустно. – Не все принимают веру Христа с великой радостью, не все...
– Не все, – согласился я. – Вот полабские славяне совсем не ликовали. Ладно, сейчас неудавшегося киллера ласково вопрошает небесная инквизиция, а мы отправимся завтракать.
Он спросил грустно:
– Брат паладин, ты в самом деле можешь вот так...
– Как?
– Убить человека, а потом идти завтракать?
– Дык аппетит только разыгрывается! – воскликнул я. – Это ж такой впрыск адреналина и желудочного сока!
В коридоре нас встретила хозяйская дочь, в руках огромный тюк, сказала, вытягивая шею:
– Уже встали? Ранние пташки! А мы вам одежку подобрали...
– Это вы ранние, – сказал я, – но какие молодцы... Быть вам монополистами в отельном бизнесе! Брат Кадфаэль, ты пока примерь, а мы с Бобиком закажем завтрак поплотнее. Ты знаешь, где нас найти.
Брат Кадфаэль смотрел на кучу одежды с недоумением.
– Это... мне?
– Не будешь же ты расхаживать и дальше в моей рубахе?
– Жадничать нехорошо, – сказал он с укором.
Я отмахнулся, мы с псом спустились на первый этаж, но перед входом в столовую нас перехватил хозяин. С опаской поглядывая на пса, он заговорил негромко, при этом заметно нервничал, приглушал голос и все время оглядывался:
– Человека, которого вы... никто не видел на постоялом дворе. Дудка у него непростая, такие уже находили в старых городах. Можно выдуть хоть туман, что скроет все на половину мили, хоть дождь, можно даже снег, что труднее... но никто не знал, что можно еще и разные запахи. Похоже, вас старались просто крепко усыпить, чтобы не то обокрасть, не то...
Он умолк, я кивнул, договорил:
– Либо что-то более кардинальное. Но будем считать, что мелкий воришка влез по стене и пытался нас обокрасть. Иначе отпугнем постояльцев, верно?
Он вздохнул.
– Ох, как верно! Вы и не представляете, ваша милость, какое это трудное дело – содержать постоялый двор.
– Догадываюсь, – сказал я. – Днем работаете, ночью строите менеджмент на следующий день?.. Ладно-ладно. Нам хороший плотный завтрак, харчей в дорогу, и мы отбудем.
В обеденном зале народу почти нет, по взмаху руки хозяина слуги торопливо накрыли скатертью тот же столик в помещении для чистой публики. Пес вздохнул и полез под стол. Хозяин поклонился, спросил:
– Ваша милость, харчей на сколько дней?
– Да чтоб хватило до ближайшего города, где будет гостиница. Учти только, что мой пес любит жареное мясо.
Он вскинул кустистые брови, в глазах недоумение.
– Если еда с вашего стола не подходит вашей собаке, то не лучше ли... прогнать эту зажравшуюся скотину?
– Он мне дорог как память, – объяснил я. – Так что поторопись, брата Кадфаэля тянет на подвиги.
– А вас, ваша милость?
– Я у него в послушниках, – объяснил я.
Он ухмыльнулся:
– То-то и видно. Очень удобная позиция, кстати.
Глаза у него были хитрые, но лицо смиренное, он-де всего лишь слуга, а покупатель всегда прав.
– А ты не дурак, – заметил я.
– Вы тоже, ваша милость, – заметил он кротко. – И понимаете, что лучше вам уехать как можно быстрее. Клотар – человек злопамятный.