Страница 2 из 20
Она передала сумочку.
И перчатки.
Фетровую шляпку-ведерко, украшенную павлиньим перышком.
– Не удостою. Он опять пытался меня отравить.
– Кто?
– Гаррет. То ли сам, то ли по маменькиному почину…
С Джесс было проще, чем с остальными. Нет, не настолько, чтобы говорить о глубокой родственной любви, кровных узах и прочей дребедени, но она хотя бы не пыталась Мэйнфорда воспитывать. И не уговаривала пойти к целителям. И денег не просила. А стремление воссоединить семью – это так, мелкий недостаток, который Мэйнфорд готов был простить.
– Я сейчас позвоню…
Да разговор нужен прежде всего самому Мэйнфорду. И чем скорее он состоится, тем лучше.
– …к слову, кофе приличный у тебя имеется? Хотя о чем это я… у тебя ж тут нора… будь добр, закажи завтрак на двоих. Или в ресторан сходим? Тысячу лет не была в ресторане…
Голос Джесс доносился с кухни.
– …но если будешь заказывать, то будь добр, выбери место поприличней. Я не намерена портить желудок той пакостью, которую ты обычно потребляешь…
Говорила она басом.
И больше, выходит, не стеснялась этого низкого, совершенно неженственного голоса.
Мэйнфорд пристроил шляпку на журнальном столике. Все одно Джесс надолго не задержится. Что до замков, то Мэйнфорд давно собирался их сменить. Заодно уж будет повод подновить защитные контуры…
…и на той убогой квартирке стоило бы поработать. А то ж дверь и вправду с полпинка вынести можно, замок на ней и вовсе убогий. Не хватало, чтобы девочку кто-нибудь напугал.
Джесс повесила серый пиджак на спинку стула. Закатала рукава блузы, белоснежной, шелковой и явно недешевой – любовь к дорогим вещам она унаследовала от матушки, правда, любовь эта вполне поддавалась контролю. Во всяком случае, на нехватку денег Джесс никогда не жаловалась.
– Что ты собираешься делать?
– Прибраться, – она подняла тряпку с пола. – Мэйни, ты, конечно, слишком увлечен работой, чтобы обращать внимание на подобные мелочи. Но нельзя же жить в таком свинарнике! Мусорное ведро где?
– Джесс!
– Я все понимаю, но мы не можем говорить в подобной обстановке! – она шлепнула тряпку на столешницу, покрытую узором разномастных пятен. – Я не могу. Поэтому, будь добр, наберись терпения и хотя бы…
…нет, все-таки Мэйнфорд несколько преувеличил свою любовь к сестре. Или не любовь, а как это… главное, сам виноват. Что стоило просто назначить встречу где-нибудь в городе.
Завтрак доставили спустя полчаса. К этому времени кухня если не сияла, то всяко выглядела прилично. Джесс порывалась заняться и комнатами, но ее порыв Мэйнфорд пресек.
Не хватало еще…
И замки он сменит сегодня же.
– Значит, девочка тебя заинтересовала? – Вот как у нее получалось? Возилась с посудой, с тряпками и метлой, а выглядит так, будто только-только из кабинета своего вышла. Рубашка по-прежнему бела. И лишь рукава слегка измяты, хотя под пиджаком это будет незаметно.
– Да, – коротко ответил Мэйнфорд.
– Настолько заинтересовала, что ты пытаешься быть вежливым, – она подняла стаканчик с кофе и принюхалась. – Я же просила заказать из приличного места… и не пыхти, я тебя не боюсь. Сядь. Ешь вот.
Мэйнфорд покорно сел. Раз уж он впустил сестрицу в свою нору, то теперь не остается ничего, кроме как терпеть.
– А девочка… да, девочка непростая. Пытался избавиться? Конечно. И не получилось.
Кофе из бумажного стаканчика Джесс перелила в кофейную чашку, не иначе как чудом затесавшуюся среди обычных кружек. Белый фарфор. Золотой ободок. Блюдечко с виньетками. И данью традиции – кусок сахара, который Джесс принципиально не употребляла, но все одно клала на блюдце.
На сей раз, правда, не щипцами, а пальцами.
Тонкими, белыми, ухоженными пальцами.
– Она всегда получала желаемое. Знаешь, к нам всякие дети попадают. В основном, конечно, сироты. Или вот из бедных семей, которые не могут позволить себе персонального наставника или же закрытую школу, – ногти у Джесс квадратные, покрыты прозрачным лаком.
На безымянном – белое пятно меткой.
– Тельма среди них выделялась. Ее забрали из Джан-Хилл. Слышал о таком? Нет? Иногда, Мэйни, нужно интересоваться чем-то помимо своей разлюбимой работы. Джан-Хилл – это такая дыра, о которой и говорить не хочется, там взрослые с ума сходят, а дети мрут как мухи. И давно бы прикрыть эту самую дыру, да только она одна на округ. Свозят… свозили туда всех. Бродяжек, которых поймать получалось. Отказников. Мусорных деток… когда-нибудь видел детей, которые на свалках растут? Нет? Они не люди в полном понимании слова. Так, человекообразные… им бы реабилитацию толковую. Воспитателей. Целителей, чтобы и тело восстановили, и душу…
Мэйнфорд мысленно вздохнул: на любимую тему сестрица могла говорить часами.
– Но это требует денег, а в бюджете, сам понимаешь, подобные траты не предусмотрены.
Она замолчала, и холеные пальчики скользнули по золотому ободку чашки.
– Конечно, ты сейчас думаешь, что я бы вполне могла отправиться в Джан-Хилл… у меня есть свои источники финансирования, но беда, Мэйни, в том, что Джан-Хилл – это скорее правило, чем исключение. Большинство приютов – его копии, какие получше, какие похуже… перемены нужны радикальные.
– Это к Гаррету. Вот станет Канцлером…
– Если станет, – жестко обрезала Джесс. – Не надо кормить меня сказками. Мы оба знаем, что нашего брата люди интересуют исключительно перед выборами, и не сами по себе, а в качестве потенциального источника голосов.
Джесс всегда умела находить интересные определения.
– И да, он обещает заняться приютами, но все понимают, что дело это – бесперспективное совершенно. Никакой выгоды ни в ближайшем будущем, ни в отдаленном…
– Но ты…
– Я добилась, чтобы школу мою финансировали из бюджета. Но если бы ты знал, чего мне это стоило… – ноготь постучал по фарфору. Мерзейший звук получился. – К тому же моя школа в какой-то мере прибыльна. Скажи, вот смог ты бы нанять чтеца на вашу зарплату?
– Естественно, нет.
– Как и целителя, и техников… у вас ведь текучка дикая, верно? Отрабатывают положенное время и уходят. Но отрабатывают ведь. И получаете далеко не самых худших. Как и Советники… и пожарные… и многие иные. Да, практика существовала и раньше, но я…
– Тельма, – отрезал Мэйнфорд. Он, конечно, рад был, что Джесс нашла себе занятие по душе, но не настолько, чтобы тратить время впустую.
– Да уж… кому и когда были интересны мои дела, – Джесс кривовато усмехнулась. – Итак… лет пять тому назад в Джан-Хилл случилась эпидемия. Черная лихорадка. Она же – чума Крута. Неизлечима. Заразна. Смертность – свыше восьмидесяти процентов.
Теперь она докладывала сухо.
Обиделась.
Надо будет намекнуть Гаррету, что неплохо бы сестрице медаль выписать. Или орден. Или грамотку какую за заслуги перед нацией. У них там этих грамот хватает.
Хотя… сейчас вряд ли выйдет.
Неудобный момент.
Или все-таки… Гаррет умел видеть собственную выгоду, а благообразие Джессемин было весьма выгодно для предвыборной компании.
– Туда направили целителя, но скорее затем, чтобы не дать чуме распространиться… – Джесс все же не умела дуться долго. И кофе пригубила, поморщилась: вот ведь привереда. – Особенность черной лихорадки в том, что иммунитет к ней зависит от силы дара… чем ярче, тем больше шансов выжить. Тельма выжила. А заодно дар пробудился.
Джесс замолчала, позволяя додумать самому.
Дар чтицы, пробудившийся в чумном бараке?
Это не проклятье, это много хуже… Вилли в морге едва не сходит с ума, а он взрослый мужик. Этой же девочке… что она видела?
То, что не видели другие.
И слышала.
И не могла заткнуть уши. У нее даже моря не было, которое заглушило бы голоса мертвецов.
– Само собой, выживших протестировали… четверых отправили в Хемфортскую военную школу. Тельму и двоих целителей – ко мне… и вот что странно. Люди, которым удалось пережить подобное, стараются держаться вместе. Но не в этом случае. Нет, парнишки срослись, как близнецы, а вот Тельма… Тельма даже тогда выделялась. Помню ее прекрасно. Высокая для своего возраста. Худая. Бледная. Все они бледненькие приезжают… но эта бледность была не от недоедания. Врожденная ахромия… так целитель сказал.