В небе Ленинграда

Наконец, прошу иметь в виду, что трудности в любом деле неизбежны, а учесть их полностью никому и никогда заранее не дано. Критерий теории практика, она в конечном счете и определяет ценность теории. И потому, говоря о недостатках в развитии наших Военно-Воздушных Сил и их оперативного искусства в последние предвоенные годы, я весьма далек от позиции вещателя абсолютных истин, тем более, что сам по своему служебному положению многого тогда не знал. Но это не дает мне права сейчас, как и никому другому, умалчивать об ошибках и просчетах, какой бы характер они ни носили. Они дорого обошлись нам, все еще свежи в памяти, и потому мне как участнику событий минувшего, возможно, кое в чем не удалось избежать некоторой субъективности и излишней эмоциональности в изложении отдельных фактов.

Коммунистическая партия и ее Центральный Комитет всегда придавали огромное значение развитию и совершенствованию Военно-Воздушных Сил. Любой сколько-нибудь серьезный вопрос, связанный с жизнью ВВС и самолетостроением, непременно был в центре внимания руководства партии и страны. Проблемы и нужды военной авиации и авиапромышленности, начиная с X съезда партии, обсуждались почти на всех съездах и конференциях.

Как только в начале 30-х годов в нашей стране была заложена основа социалистической индустрии, партия и правительство приступили к коренной реорганизации и техническому перевооружению ВВС. И буквально в рекордный срок, в какие-нибудь три года с небольшим, были созданы совершенно новые Военно-Воздушные Силы, отвечавшие всем тогдашним требованиям. По мощности бомбового залпа наши ВВС стали первыми в мире. Например, в 1938 г. одновременный бомбовый залп советской авиации на 800 с лишним тонн превосходил одновременный бомбовый залп ВВС Германии, Италии и Японии{38}.

Наиболее значительным достижением в те годы явился резкий качественный скачок в истребительной авиации. Мы создали тогда самолеты, превосходившие по своим летно-тактическим данным все однотипные зарубежные машины того времени.

Конструкторское бюро Н. Н. Поликарпова дало нашим ВВС истребители И-15 и И-16, поступившие на вооружение соответственно в 1934 и 1935 гг. И-15 на международной авиационной выставке в Милане признали тогда лучшим истребителем в мире. Однако И-16 превосходил его и по скорости (462 км/час), и по потолку полета (9700 м). К концу 1939 г. промышленность выпустила свыше 13 тысяч И-15 и И-16 (с вариантами). Эти машины и составили основу нашей истребительной авиации{39}.

В это же время конструкторская бригада А. А. Архангельского создала фронтовой бомбардировщик СБ, который летал быстрее однотипных зарубежных машин.

Долгое время пальму первенства среди сухопутных тяжелых бомбардировщиков держал четырехмоторный ТБ-3.

В августе 1936 г. на вооружение был принят ДБ-3, созданный конструкторским бюро С. В. Ильюшина. Впоследствии он был модифицирован и переименован в Ил-4. Он стал основным бомбардировщиком Авиации дальнего действия. Всего было построено 6890 Ил-4{40}. По всем главным показателям он превосходил однотипный немецкий бомбардировщик Хе-111.

В 1936 г. коллектив В. М. Петлякова создал ТБ-7, впоследствии названный Пе-8. Это был очень перспективный тяжелый бомбардировщик, но, к сожалению, пустили его в малую серию.

В 30-е годы бурно развивалось и оперативное искусство наших ВВС. Развитие Советских ВВС до определенного времени шло по верному пути в области их применения, организации и управления. В основу было положено правильное сочетание всех видов авиации, создание мощных авиасоединений, переход к централизованному управлению и массированному применению этого рода вооруженных сил. В принципе тогда же был решен и один из кардинальнейших вопросов советской военно-воздушной доктрины - большинство практиков и теоретиков сошлись на том, что завоевать господство в воздухе можно лишь путем совместных координированных усилий ВВС нескольких смежных фронтов, авиации Главнокомандования и ПВО. Уже в годы первой пятилетки были сделаны шаги к созданию однотипных боевых структур - вместо смешанных авиабригад начали создавать однородные: бомбардировочные, штурмовые, истребительные. Несколько позже бригады стали сводить в авиакорпуса. А в 1936 г. были сформированы три авиационные армии Резерва Главного Командования - "авиационные армии особого назначения", как их тогда называли. Они явились качественно новыми оперативными объединениями в авиации и предвосхитили собой ту коренную реформу, которую мы провели лишь в 1942 г., создав вместо ВВС фронтов воздушные армии.

Однако, предвидя огромную роль авиации в будущей войне, мы не обособляли ее от других родов войск; предусматривая ведение крупных самостоятельных действий ВВС, не подменяли ими наземные армии. Главными задачами ВВС были и остались поддержка сухопутных сил и действие в их интересах.

"Авиация, - писал один из наших ведущих авиационных теоретиков А. Н. Лапчинский,- вошла в войну, как мощный фактор наступления... сделала фронт борьбы очень глубоким и очень широким, но не заменила собой сухопутных сил"{41}.

Оперативное искусство Советских ВВС к середине 30-х годов стало ведущим в мире. Неспроста же в те годы зарубежные военные специалисты устраивали на наши учения и маневры настоящие паломничества.

Не сидели сложа руки и наши потенциальные противники. Советское правительство внимательно следило за бешеной гонкой вооружения в главных капиталистических странах. Мы знали, на что рассчитывают наши враги и какую ставку они делают на авиацию. На XVIII съезде партии об этом было сказано достаточно ясно и полно. Партия своевременно предупреждала страну о неизбежности военного столкновения{42} и готовила армию к будущей войне, в том числе и к воздушной. Но в силу ряда обстоятельств в конце 30-х годов в боевой учебе и оснащении Советских ВВС новой техникой началось отставание. Впервые это отчетливо проявилось во время заключительных боев в Испании. Тогда гитлеровцы бросили на чашу весов свою новейшую авиационную технику: истребитель Ме-109, многоцелевой самолет Me-110, бомбардировщики Хе-111, Ю-87, Ю-88 и До-215. Испания стала для фашистских ВВС первым боевым полигоном, на котором немецкие летчики основательно проверили возможности новых самолетов и частично авиационную тактику{43}.

По существу, немцы в Испании только пробовали силы и полностью не раскрывали своих карт, да многое им самим еще не было до конца ясно, многое они только нащупывали, применяясь к возможностям новой авиационной техники.

Для гитлеровцев война в небе Испании была экспериментом, большим, но все же только экспериментом. А эксперименты, известно, часто соседствуют с неудачами. И советские летчики крепко били немецких, особенно на виражах, т. е. в схватках, происходящих в горизонтальной плоскости. Тут наши истребители имели значительное преимущество перед Ме-109, так как в силу своих конструктивных особенностей обладали большей маневренностью. Но уже тогда не составляло особого секрета, что воздушный бой вскоре ввиду нарастания скорости у истребителей переместится в вертикальную плоскость, что повлечет за собой и существенные изменения в тактике истребительной авиации.

Всех этих явлений и тенденций мы тогда не учли. Правда, отдельные летчики пытались обратить внимание нашего авиационного руководства на недостатки отечественных истребителей. Так, еще в 1937 г. известный участник боев в Испании С. П. Денисов послал докладную командованию ВВС страны и руководству авиапромышленности. В ней он отмечал порочность деления истребителей на маневренные и скоростные, на отсутствие у наших самолетов средств радиосвязи, недостаточную скорость полета, слабость стрелкового вооружения и его неудачное размещение. Но документ этот пролежал без движения два года и до нас, командования ВВС округов, не дошел.

Впрочем, хотя выводы Денисова и были весьма ценными, но их требовалось подкрепить всесторонним анализом воздушной войны в Испании и, в первую очередь, оценкой нашего и немецкого оперативного военно-авиационного искусства и с непременным акцентом на развитие в нем наиболее перспективных тенденций. Но именно этой, самой главной работы в официальном порядке у нас проведено не было. Отдельные же попытки более глубоко и тщательно разобраться в испанских событиях широкой огласки не получили. Я только слышал об этих попытках, но результатов их не видел, и потому за достоверность таковых не ручаюсь.